Путь человечества. Истоки богатства и неравенства - Одед Галор

образование и оставить потомство[82]. Свидетельства из Англии 1541–1851 годов демонстрируют аналогичную закономерность: семьи, делавшие вложения в человеческий капитал детей, имели самое большое количество потомков, достигавших зрелости[83].

Условия жизни первых поселенцев в Квебеке в этот период высокой плодовитости, возможно, напоминали среду, с которой столкнулись люди в период расселения по планете, как минимум в одном отношении: когда они осваивали новые территории, и те и другие оказались в среде, емкость которой была на порядок выше размера популяции поселенцев. Если отталкиваться от этого опыта, то вполне вероятно, что в период высокой фертильности в мальтузианскую эпоху, когда эволюционные силы могли оказывать существенное влияние на состав населения, начинали преобладать индивиды с более выраженной предрасположенностью к вложениям в выживаемость меньшего количества потомства.

Такие колеса перемен вращались на скрытом от глаз уровне на протяжении всего существования человечества: технический прогресс способствовал увеличению популяции и запускал механизм ее адаптации к новой экологической и технологической среде; более крупные и адаптировавшиеся популяции способствовали, в свою очередь, созданию новых технологий и установлению контроля над окружающей средой. Вращение именно этих колес перемен в конечном свете привело к мощному взрыву инноваций в масштабах, невиданных ранее в истории человечества, – к промышленной революции.

Глава 4

Полный вперед

Как правило, промышленную революцию рисуют мрачной и безрадостной. Часто возникает образ стоящих на фоне некогда идиллического английского пейзажа текстильных фабрик, из труб которых идет черный дым. Другое клише – маленькие дети, которые занимаются изнурительным физическим трудом в загрязненной и опасной городской среде[84]. Подобные образы запечатлелись в общественном сознании благодаря таким писателям, как Уильям Блейк и Чарлз Диккенс, но они искажают суть этого уникального периода.

В конце концов, если заводы, загрязнявшие воздух и реки, были главным новшеством промышленной революции, почему же именно там и именно тогда ожидаемая продолжительность жизни стремительно возросла, а младенческая смертность резко снизилась? Если промышленная революция превращала жизнерадостных земледельцев в несчастных поденных работников, почему же земледельцы по всему миру по собственной воле переезжали в крупные промышленные города? И если промышленная революция предполагала эксплуатацию детей, то почему именно в этот период появилось законодательство, которое запретило детский труд и учредило публичные начальные школы, и почему ввели его именно в самых развитых в промышленном отношении регионах и странах?

Промышленность дала этому периоду название, поскольку ее развитие стало самой новой и яркой чертой времени, но, чтобы в полной мере осознать последствия промышленной революции, важно понять, что индустриализация как таковая играла в ней второстепенную роль. Экономический историк Дейдра Макклоски описала это так: “Промышленная революция не была ни эпохой пара, ни эпохой хлопка, ни эпохой железа. Она была эпохой прогресса”[85].

Ускорение технического прогресса

Прогресс в эту эпоху принимал разные формы, одна из которых максимально прозрачно связана с феноменом индустриализации, и это ошеломляющее ускорение технологического развития, подобного которому не зафиксировано в истории. Каждое из изобретений, появившихся в этот период, заслуживает отдельного почетного места в технологической летописи человечества. Наблюдавшийся тогда почти невообразимый всплеск темпов технического прогресса начал подготавливаться еще в годы Просвещения и продолжался в последующие несколько сотен лет, когда в Европе и Северной Америке было сделано больше важных изобретений, чем было придумано человеческой цивилизацией на протяжении тысячелетий до этого. Технологический ландшафт этих регионов полностью изменился.

Еще более примечательно возникновение за столь короткое время целого цунами идей в одном географически ограниченном регионе. Но опять же невозможно выделить какой-то один решающий толчок или одно изобретение, которое запустило эту волну. С самого начала промышленной революции и на всех ее этапах производительность экономики Великобритании повышалась постепенно и непрерывно[86]. Со стороны кажется, что добиться столь значительного прогресса удалось в одночасье, однако на самом деле на это понадобилось время, превышающее человеческую жизнь.

Ускоренное развитие наблюдалось не только в сфере промышленных технологий. В Европе шло стремительное развитие науки; в живописи, литературе и музыке наблюдался беспрецедентный расцвет талантов, возникали новые жанры; величайшие философы западной культуры начали отходить от древнегреческой и церковной традиции и стали писать увлекательные трактаты о природе человечества и мира.

Тем не менее одно из важнейших изобретений этого периода относится именно к области промышленности. В 1712 году началось коммерческое применение паровой машины, разработанной британским механиком Томасом Ньюкоменом. У нее было довольно простое и рутинное назначение – откачивать воду из угольных шахт, но в XVIII веке для выполнения этой задачи требовалась немалая рабочая сила. Новая технология была усовершенствована в 1763–1775 годах шотландским инженером Джеймсом Уаттом, который нашел способ использовать паровую машину в фабричном производстве, расширив ее коммерческое применение.

Однообразные движения паровой машины могут показаться столь же скучными, как и содержание первых письменных документов в человеческой истории – шумерских табличек с записью сделок и налоговых ставок, относящихся к 3400 г. до н. э. Эти письмена, однако, стали отправной точкой в процессе, который через несколько тысяч лет привел к созданию Эпоса о Гильгамеше, Махабхараты, “Тысячи и одной ночи”, “Энеиды” Вергилия, “Повести о Гэндзи” Сикибу, “Божественной комедии” Данте, “Гамлета” Шекспира, “Дон Кихота” Сервантеса, “Фауста” Гете, “Отверженных” Гюго и “Преступления и наказания” Достоевского. А паровая машина Ньюкомена позволила человечеству совершить технологический скачок, и всего через 250 лет СССР запустил спутник в космос, а США на “Аполлоне-11” доставили людей на Луну.

Текстильное производство шло в авангарде промышленной революции и считалось высокотехнологичным сектором своего времени. Целый пантеон британских изобретателей, самыми известными из которых были Джон Кэй, Ричард Аркрайт, Джеймс Харгривс, Эдмунд Картрайт и Сэмюэл Кромптон, разрабатывал сложные машины для автоматизации значительной части процесса текстильного производства. Автоматизация сократила количество человеко-часов, необходимых для создания каждого рулона ткани, что привело к снижению затрат и, следовательно, цен на готовые изделия и позволило бедным семьям в Европе и колониальных владениях покупать одежду более высокого качества. Сначала новые машины приводились в действие водяными колесами и устанавливались на фабриках, расположенных у водопадов и рек, но появление парового двигателя избавило производство от зависимости от проточной воды и стимулировало развитие промышленных городов в Европе и Северной Америке, хотя наличие поблизости угольных шахт все еще оставалось необходимостью[87].

Технологическое развитие привело и к революции в крупномасштабном строительстве, а также в сфере сухопутных, морских и воздушных перевозок. В начале XVIII века английский металлург Абрахам Дарби изобрел новый дешевый способ плавить железную руду, что дало стимул шире использовать этот металл и в конечном счете открыло возможности для строительства мостов и небоскребов. В середине XIX века британский изобретатель и промышленник сэр Генри Бессемер разработал дешевый и быстрый метод получения крепкой и ковкой стали. Изменения в сфере производства железа