«Человек, первым открывший Бродского Западу». Беседы с Джорджем Клайном - Синтия Л. Хэвен

и вычислить плату: столько-то копеек за миллиметр. Затем каждой женщине выдавали квитанцию с датой – получить заштопанные чулки можно было самое раннее через неделю.

В этом большом зале я был буквально единственным мужчиной, пока не распахнулась дверь и не вошел мой «хвост» из КГБ. Он огляделся слегка растерянно, словно оказался в этом зале впервые в жизни. И тогда я обернулся к нему и сказал по-русски: «Товарищ, это не стоит ожидания. Очереди слишком длинные и движутся слишком медленно. Я посоветовал бы вам купить себе новые носки». Насколько я помню, он слегка покраснел и мигом куда-то исчез. Разумеется, после того как я его разоблачил, они были вынуждены прислать другого взамен. В КГБ было такое правило.

Обычно, отлучаясь из гостиницы, я возвращался лишь через несколько часов: ходил в гости, осматривал достопримечательности или работал в библиотеке. Но в этом случае, забрав свои носки из починки, я вернулся в гостиницу спустя неполный час. Женщина за конторкой у лифта, dezhurnaia (ее обязанность – когда вы уходите, взять на хранение ваш ключ от номера, снабженный тяжелой деревянной биркой, а когда вы приходите, выдать его вам), сделала вид, будто не понимает, какой номер комнаты я произношу, хотя по-русски я говорил сносно. Скоро я смекнул, что она тянет время, отчаянно давя на какую-то потайную кнопку или рычаг – хочет предостеречь сотрудника КГБ, который, как ей известно, в эту самую минуту находится в моей комнате.

По воле случая сотрудник не успел удрать. Открываю свою дверь – а он стоит передо мной. Предполагаю, он копался в моих бумагах и, несомненно, сфотографировал некоторые страницы. «Прикрытие» у него было крайне надуманное – курам на смех. Он делал вид, будто натирает паркет. К одному ботинку у него была прикреплена этакая фетровая или суконная подушечка, и он чертил ногой широкие круги на моем паркетном полу. Такими же надуманными были и его отговорки. Он сказал по-русски что-то вроде: «Сэр, ваш паркет срочно требовалось привести в порядок». Он определенно не походил на полотера и вообще на тех, кто занимается черной работой. Аккуратный пиджак, белая рубашка, галстук – больше похож на энергичного молодого юриста или бухгалтера.

Однажды вы рассказали мне о других «специалистах» похожего сорта, чьи услуги понадобились вам в той же поездке.

Оказалось, я проехал на своем «Фольксвагене-жуке» столько километров, что пора было заменить масло. Я попросил работников АЗС, где я заправлялся (на талоны, которые я загодя купил, заплатив долларами): замените масло, пожалуйста. Они ответили: «Нет-нет, мы не можем этого сделать. Машина у вас грязная». Я сказал: «Ну что ж, вымойте мою машину, пожалуйста». Но они ответили: «Нет-нет, мы не можем этого сделать. У нас есть специалисты, которые это делают». И дали мне адрес автомойки где-то к северу от Ленинграда.

Гм… Специалисты по мытью машин?

Да, специалисты по мытью машин. И, пока я ехал на автомойку, меня, по-видимому, засекли в окрестностях какого-то советского военного объекта; об этом я в ту минуту даже не подозревал.

А затем вы отправились в Польшу…

Летом того года я познакомился в Варшаве с Лешеком Колаковским. А еще раньше, у себя в США, я познакомился с одним польским социологом – Адамом Подгорецким. Он проходил в США что-то вроде стажировки, английским владел неплохо. В 1960 году я отыскал его в Варшаве. Бывшая жена пригласила его на свой день рождения, так что ему нужно было на следующий день приехать к ней, в ваш любимый город – в Краков. А я собирался заехать в Краков по пути в Закопане и в Чехословакию, вот я и вызвался подвезти Адама. Итак, мы направились в Краков.

Ехали мы вдвоем, беседовали по-английски, а, как я предполагаю – точнее, теперь я знаю точно, – мой взятый напрокат «Фольксваген» модели 1960 года на финской границе оснастили электронными устройствами, которые делали аудиозаписи и поддерживали связь с радиолокаторами. Наши польские «сопровождающие» ехали на машине «Варшава» – польской версии советской «Победы», у нее были здоровенные, выпуклые петли на дверцах. Добротная дешевая машина. Наверное, на их машине стоял нестандартный двигатель, мощнее обычных, так что они при желании могли бы закладывать виражи вокруг моей машины.

Они ехали вслед за нами до самого Кракова – ехать там часа четыре. Под гору мой «Фольксваген-жук» 1960 года мог разгоняться до 70–75 миль в час. Но даже когда мы ехали в гору и я сбавлял скорость до 50–55 миль, они ни разу не пытались ни поравняться со мной, ни совершить обгон.

В «Варшаве» сидели четверо: трое мужчин и женщина. Не очень понимаю, зачем они включили в группу эту женщину, что ей поручали. Обольщать – вряд ли. На Мату Хари она не тянула: немолодая, грузная.

Вообще-то реальная Мата Хари занялась шпионажем не в самом юном возрасте, да и худосочностью не отличалась.

Возможно, эта полька свободно владела английским. Как бы то ни было, когда мы останавливались перекусить, они тоже останавливались. Очевидно, эта «Варшава» сидела у нас на хвосте. И вот, когда до Кракова оставалось недалеко, Адам сказал: «Видите боковую дорогу справа, сразу вон за тем большим деревом?» И добавил: «Поезжайте туда побыстрее и резко сверните направо». После того как я свернул направо, он еще несколько раз говорил мне, куда и где свернуть, пока мы не оказались невдалеке от гостиницы, где я собирался остановиться, краковской гостиницы «Орбис». У трамвайного кольца Адам сошел. Он хорошо знал Краков – он же прожил там несколько лет, так что он привел меня в точку, где мог быстренько вскочить в трамвай и затеряться в городе.

Я знаю эту часть города. Моя квартира была прямо за углом.

Ага, вы, значит, знаете эту часть города. Мы с Адамом договорились о маленькой уловке. Я должен был позвонить ему по номеру его бывшей жены. Если, отвечая на звонок, Адам употребит некое словосочетание, значит, его не задерживали и не допрашивали. Он действительно употребил это словосочетание, и у меня отлегло от сердца. Итак, высадив Адама, я поехал в гостиницу «Орбис», где, как я думал, у меня был забронирован номер. Оказалось, случилась какая-то бюрократическая путаница, и мне пришлось поехать в другую гостиницу. Чтобы утрясти дело, я потратил, самое малое, минут пятнадцать. А выйдя из гостиницы, увидел ту самую «Варшаву» – она была припаркована на другой стороне улицы, в двух кварталах от моей машины, чтобы не отсвечивать. Итак, они, очевидно, потеряли меня