Восточный экспресс - Агата Кристи

– Он всегда. Я же обычно ехал в первом и по возможности в смежном с мистером Рэтчеттом купе: он держал почти весь багаж в моем купе, и вдобавок и я и багаж были у него под рукой. Однако на этот раз все купе первого класса, за исключением того, которое он занимал, были раскуплены.

– Понимаю. Благодарю вас, мистер Маккуин.

Глава третья. Показания слуги

Американца сменил англичанин с непроницаемым землистого цвета лицом, которого Пуаро заприметил еще накануне. Он, как и положено слуге, остановился в дверях. Пуаро жестом предложил ему сесть.

– Вы, насколько я понимаю, слуга мистера Рэтчетта?

– Да, сэр.

– Как вас зовут?

– Эдуард Генри Мастермэн.

– Сколько вам лет?

– Тридцать девять.

– Где вы живете?

– Клеркенуэлл, Фрайар-стрит, 21.

– Вы слышали, что ваш хозяин убит?

– Да, сэр.

– Скажите, пожалуйста, когда вы в последний раз видели мистера Рэтчетта?

Слуга подумал:

– Вчера вечером, около девяти часов, если не позже.

– Опишите мне во всех подробностях ваше последнее свидание.

– Я, как обычно, пошел к мистеру Рэтчетту, сэр, чтобы прислуживать ему, когда он будет ложиться.

– Опишите подробно, в чем заключались ваши обязанности.

– Я должен был сложить и развесить его одежду, сэр. Положить челюсть в воду и проверить, есть ли у него все, что требуется.

– Он вел себя как обычно?

Слуга на мгновение задумался:

– Мне показалось, сэр, что он расстроен.

– Чем?

– Письмом, которое он читал. Он спросил, не я ли принес это письмо. Я, разумеется, сказал, что это сделал не я, но он обругал меня и потом всячески ко мне придирался.

– Это было для него нехарактерно?

– Да нет, он как раз был очень вспыльчивый. По любому поводу выходил из себя.

– Ваш хозяин принимал когда-нибудь снотворное?

Доктор Константин в нетерпении подался вперед.

– В поезде всегда, сэр. Он говорил, что иначе ему не уснуть.

– Вы знаете, какое снотворное он обычно принимал?

– Не могу сказать, сэр. На бутылке не было названия. Просто надпись: «Снотворное. Принимать перед сном».

– Он принял его вчера вечером?

– Да, сэр. Я налил снотворное в стакан и поставил на туалетный столик.

– Вы сами не видели, как он его принимал?

– Нет, сэр.

– А что потом?

– Я спросил, не понадобится ли ему чего-нибудь еще, и осведомился, в какое время мистер Рэтчетт прикажет его разбудить. Он сказал, чтобы его не беспокоили, пока он не позвонит.

– И часто так бывало?

– Да, хозяин обычно звонил проводнику и посылал его за мной, когда собирался встать.

– Обычно он вставал рано или поздно?

– Все зависело от настроения, сэр. Иногда он вставал к завтраку, иногда только к обеду.

– Значит, вас не встревожило, что дело идет к обеду, а хозяин не послал за вами?

– Нет, сэр.

– Вы знали, что у вашего хозяина есть враги?

– Да, сэр, – невозмутимо ответил слуга.

– Откуда вам это было известно?

– Я слышал, как он разговаривал о каких-то письмах с мистером Маккуином, сэр.

– Вы были привязаны к хозяину, Мастермэн?

Лицо Мастермэна – если это только возможно – стало еще более непроницаемым, чем обычно.

– Мне не хотелось бы об этом говорить, сэр. Он был щедрым хозяином.

– Но вы его не любили?

– Скажем так: мне американцы вообще не по вкусу.

– Вы бывали в Америке?

– Нет, сэр.

– Вы не читали в газетах о похищении ребенка Армстронгов?

Землистое лицо слуги порозовело:

– Конечно, сэр. Похитили маленькую девочку, верно? Ужасная история.

– А вы не знали, что главным организатором похищения был ваш хозяин, мистер Рэтчетт?

– Разумеется, нет, сэр, – в бесстрастном голосе слуги впервые прозвучало возмущение. – Не могу в это поверить, сэр.

– И тем не менее это так. А теперь перейдем к тому, что вы делали вчера ночью. Сами понимаете, что это обычные формальности. Что вы делали после того, как ушли от хозяина?

– Я передал мистеру Маккуину, сэр, что его зовет хозяин. Потом вернулся в свое купе и читал.

– Ваше купе…

– Я занимаю последнее купе второго класса, сэр, в том конце, где вагон-ресторан.

Пуаро поглядел на план:

– Понятно… А какое место вы занимаете?

– Нижнее, сэр.

– То есть четвертое?

– Да, сэр.

– С вами кто-нибудь еще едет?

– Да, сэр. Рослый итальянец.

– Он говорит по-английски?

– С грехом пополам, сэр, – презрительно сказал слуга. – Он живет в Америке, в Чикаго, насколько я понял.

– Вы с ним много разговаривали?

– Нет, сэр. Я предпочитаю читать.

Пуаро улыбнулся. Он живо представил себе, как этот джентльмен – «слуга для джентльменов» – пренебрежительно осаживает говорливого верзилу итальянца.

– А что вы читаете, разрешите полюбопытствовать? – спросил Пуаро.

– В настоящее время, сэр, я читаю роман «Пленник любви» миссис Арабеллы Ричардсон.

– Хорошая книга?

– Весьма занимательная, сэр.

– Ну что ж, продолжим. Вы вернулись в свое купе и читали «Пленника любви» до…

– Примерно в половине одиннадцатого, сэр, итальянец захотел спать. Пришел проводник и постелил нам.

– После этого вы легли и заснули?

– Лег, сэр, но не заснул.

– Почему? Вам не спалось?

– У меня разболелись зубы, сэр.

– Вот как! Это мучительно.

– В высшей степени.

– Вы что-нибудь принимали от зубной боли?

– Я положил на зуб гвоздичное масло, сэр, оно немного облегчило боль, но заснуть все равно не смог. Я зажег ночник над постелью и стал читать, чтобы немного отвлечься.

– Вы так и не уснули в эту ночь?

– Нет, сэр. Я задремал уже около четырех утра.

– А ваш сосед?

– Итальянец? Он храпел вовсю.

– Он не выходил из купе ночью?

– Нет, сэр.

– А вы?

– Нет, сэр.

– Вы что-нибудь слышали ночью?

– Да нет, сэр. То есть ничего необычного. Поезд стоял, поэтому было очень тихо.

Пуаро с минуту помолчал, потом сказал:

– Ну что ж, мы почти все выяснили. Вы ничем не можете помочь нам разобраться в этой трагедии?

– Боюсь, что нет. Весьма сожалею, сэр.

– А вы не знаете, ваш хозяин и мистер Маккуин ссорились?

– Нет, нет, сэр. Мистер Маккуин очень покладистый господин.

– У кого вы служили, прежде чем поступить к мистеру Рэтчетту?

– У сэра Генри Томлинсона, сэр, он жил на Гроувенор-скуэр.

– Почему вы ушли от него?

– Он уехал в Восточную Африку, сэр, и больше не нуждался в моих услугах. Но я уверен, сэр, что он не откажется дать обо мне отзыв. Я прожил у него несколько лет.

– Сколько вы прослужили у мистера Рэтчетта?

– Немногим больше девяти месяцев, сэр.

– Благодарю, вас, Мастермэн. Да, кстати, что вы курите, трубку?

– Нет, сэр. Я курю только сигареты, недорогие сигареты, сэр.

– Спасибо. Пока все, – Пуаро кивком отпустил лакея.

Слуга встал не сразу – он явно колебался:

– Простите, сэр, но эта пожилая американка, она, что называется, вне себя; говорит, что знает досконально все про убийцу. Она очень взбудоражена, сэр.

– В таком случае, – сказал Пуаро улыбаясь, – нам надо не мешкая поговорить с ней.

– Вызвать ее, сэр? Она уже давно требует, чтоб ее провели к начальству. Проводнику никак не удается ее успокоить.

– Пошлите ее к нам, мой друг, – сказал Пуаро, – мы выслушаем все, что она хочет сообщить.

Глава четвертая. Показания пожилой американки

Когда миссис Хаббард, запыхавшись, ворвалась в вагон, от возбуждения она еле могла говорить:

– Нет, вы мне скажите, кто тут главный? Я хочу сообщить властям нечто оч-ч-ень, оче-ень важное. И если вы, господа… – ее взгляд блуждал по купе.

Пуаро придвинулся к ней.

– Можете сообщить мне, мадам, – сказал он. – Только умоляю вас, садитесь.

Миссис Хаббард тяжело плюхнулась на сиденье напротив:

– Вот что я вам хочу рассказать. Вчера ночью в поезде произошло убийство, и убийца был в моем купе! – она сделала эффектную паузу, чтобы ее сообщение оценили по достоинству.

– Вы в этом уверены, мадам?

– Конечно, уверена. Да вы что? Я, слава Богу, еще не сошла с ума. Я вам расскажу все-все как есть. Так вот, я легла в постель, задремала и вдруг проснулась – в купе, конечно, темно, но я чувствую, что где-то тут мужчина! Я так перепугалась, что даже не закричала! Да вы и сами знаете, как это бывает. И вот лежу я и думаю: «Господи, смилуйся, ведь меня убьют!» Просто не могу вам передать, что я пережила. А все эти мерзкие поезда, думаю, сколько в них убийств происходит, в газетах только об этом и пишут. И еще думаю: «А моих драгоценностей ему не видать». Потому что я, знаете ли, засунула их в чулок и спрятала под подушку. Это, кстати, не очень удобно – спать жестковато, да вы сами знаете, как это бывает. Но я отвлеклась. Так вот… О чем я?