Рукопись несбывшихся ожиданий. Теория смерти - Елена Тихомирова

С первого числа приступаю к работе.

На миг Найтэ испытал разочарование, но только на миг. Он быстро пришёл к выводу, что направить лер Свон могли только уж на совсем неприглядную работёнку, а потому он враз успокоился. Это позже тёмный эльф рассвирепел, узнав про библиотеку, но конкретно сейчас успокоился.

— Отлично, лер Сильвер, поздравляю! Вы только что получили шанс отработать часть своего долга академии благодаря целому месяцу помощи мне на кафедре. Раз уж вы намерены торчать здесь все каникулы, то сидеть без дела вы у меня точно не будете! Как минимум научитесь шкуры с животных правильно сдирать и их выделывать… Тьфу, хоть бы сходили в библиотеку и книгу какую‑нибудь прочли на эту тему.

Студенты тревожно переглянулись, и Найтэ мгновенно сделал вывод — некую книгу они нашли и действительно её прочитали. Ещё как прочитали. Просто, не иначе, эти бездари не так поняли в ней…

Тут тёмный эльф окинул мрачным взглядом каменную одежду Милы Свон и поправился в своих мыслях.

«Просто эти бездари не так поняли в этой книге абсолютно всё!» — мысленно воскликнул он.

***

По понятным причинам Мила старалась своего носа на кафедру некромантии не показывать. Она с первого дня каникул взяла за привычку уходить из своей комнаты затемно и возвращалась только поздним вечером, когда на небо уже всходила луна. Молодой женщине было намного проще дожидаться открытия библиотеки на улице, нежели рисковать тем, что однажды она нечаянно попадётся на глаза профессору Аллиэру. Бедного Саймона тёмный эльф просто-напросто изводил всяческой кропотливой работой. И, пожалуй, апогеем его издевательств мытьё мертвецкой тряпочкой размером не больше ладони нисколько не было — месяц каникул только начинался и гадкий дроу всего-то входил во вкус. Поэтому Мила была совсем не прочь побродить по округе, благо её шубка только внешне выглядела дурно — грела она её исправно. Варежки мэтра Тийсберга тоже хорошо согревали руки. Да и в целом, движение — жизнь. Протаптывая дорожки, Мила прежде всего не давала себе замёрзнуть и укрепляла свой организм.

… Правда, был в этом и некий крайне неприятный момент. За какие-то пять дней студентка дважды едва не до смерти напугала охранников академии. Всё темень, в которой дожидаясь открытия библиотеки она блуждала. Из-за сумрака люди обманывались в том, что видят. Припорошенная снегом бесформенная шуба превращала Милу Свон в некоего чудовищного зверя, и по причине не так давно произошедшего в зверинце охране чудилось, что история повторяется.

— Бляха муха! — громко ругнулся очередной (и уже третий по счёту) охранник, когда разглядел под капюшоном обычное девичье личико. — Твою ж мать, я взаправду думал, тут волкодлак.

— Никакой я не волкодлак! — тоненько возмутилась Мила и, стерев со щёк снег, начала подниматься — с ног её сбило заклинание.

— Уж вижу теперь. Вижу, что однажды вы, студенты, доиграетесь со своими маскарадами, — со злостью сказал мужчина и, несильно постучав по своему лбу кулаком, упёр руки в бока. — Идиоты! Нашли с чем шутковать. Ты, дура, хоть понимаешь как тебе повезло? Я был в шаге от того, чтобы отнюдь не обездвиживающие чары применить.

— Ха, ничего-то ваши дурные чары меня не обездвижили, — съязвила обиженная Мила, и охранник, будучи на эмоциях, прикрикнул:

— Учиться лучше, мать твою, надо! На нечисть совсем другие заклинания нежели на человека накладывают.

Само собой, очередное досадное происшествие настроения Миле нисколько не подняло, однако сменить свою шубку на что-нибудь другое возможности у молодой женщины не было, поэтому она выразительно посмотрела на злого охранника.

— Может, я ещё не так хорошо обучена, но зато это не мне мерещится всякое, — с вызовом сказала она и демонстративно усмехнулась. — Что, у нашей доблестной стражи совсем от страха глаза велики?

Охранник нехорошо сощурился, но ничего не сказал. Во всяком случае Миле. С товарищами он явно происшествие перетёр и не раз, так как молодая женщина обзавелась новыми недоброжелателями.

— О, опять эта зверюга шлындает, — завидев её, со всей язвительностью начинали разговаривать меж собой стражи академии. — Ну да что с неё взять? Тварь она тварь и есть.

Презрение сопровождало Милу повсюду, где бы она ни появлялась. Лишь в библиотеке всё было иначе, и молодая женщина искренне благодарила высшие силы за то, что мэтр Тийсберг выбрал для себя столь отрешённую от общества жизнь. Старик, наверное, был единственным живым существом, для кого Мила Свон всё ещё существовала как Мила, а не Тварь.

«Интересно, действительно ли я человек?» — идя по дороге домой, в какой-то момент подумала молодая женщина, а затем, подчиняясь необъяснимому чувству, вдруг подняла голову к небу и завыла. Мгновением позже до её слуха донёсся скрип снега — кто-то, испугавшись её безумия, очень быстро убегал по запорошенной снегом тропинке.

Это заставило Милу злорадно усмехнуться.

***

Возвращение в академию после каникул многие воспринимали как тяжёлую и неприятную обязанность, но не все из тех, кто так и не покинул её, смогли бы в полной мере оценить подобные чувства. Например, Саймон Сильвер, имей он возможность, отметил бы начало нового семестра бутылочкой отменного вина. После работы под бдительным надзором декана кафедры Чёрной Магии начало муторной учёбы было ему только в радость.

Мила Свон тоже испытывала воодушевление. За прошедший месяц она наконец-то вкусила нормальную жизнь. Разъехавшиеся кто куда аристократы перестали досаждать ей, она смогла выдохнуть спокойно. Работа с пыльным архивом, который они с мэтром Тийсбергом разбирали, тоже не была ей в тягость. А потому за месяц каникул у неё получилось основательно улучшить свои навыки в чтении и письме. Теперь, когда не было необходимости корпеть над курсовыми и докладами, Мила смогла сосредоточиться на том, как правильнее читать тот или иной символ. Руки её писали всё быстрее, увереннее и грамотнее, ей не терпелось применить свои новые навыки на практике. Она была довольна собой настолько, что эпизод с Антуаном Грумбергом порядком стёрся из её памяти.

Правда, здесь стоит сказать, что спокойствие принёс молодой женщине немаловажный факт — она пришла к выводу, что профессор Аллиэр и мэтр Орион нисколько не поспособствовали затее урода лорда. Уж её любимый декан нашёл бы время ткнуть свою ненавистную студентку носом в то, что ей в академии не место и только поэтому произошло то, что произошло. Но он молчал так, как если бы ничего не знал. Люций Орион, даром что являлся старшим преподавателем кафедры сглаза и проклятий, тоже никакого злопыхательства не проявил. Он вообще снисходительно относился к проделкам студентов, а потому и Милу отругал за её