Последняя крепость империи. Легко сокрушить великана - Виктор Квашин

– В чём виноваты эти крестьяне, за что их взяли? – спросил Сиантоли у подъехавшего в очередной раз Жаргала.

– Ни в чём. Просто они на пути. Такой приказ: всё население забирается в плен.

– А кто не может идти?

– Сам знаешь, чего спрашивать.

Жаргал намёками объяснил, что идущие впереди отряды разведки одновременно зачищают территорию от всех жителей, чтобы сохранить внезапность нападения.

Селения стали попадаться всё чаще, между ними уже были проложены настоящие дороги, которых большой армии, конечно не хватало и войска шли широким фронтом прямо по полям лугам и перелескам. Местность становилась холмистой. Сиантоли никогда не бывал в этих местах и не знал, что будет впереди.

Поступил приказ ускорить движение, лёгкая конница пошла быстрым ходом и, не останавливаясь на ночь, на рассвете вышла в густозаселённую долину перед возвышенностью, на которой за высокими валами виднелись крыши храмов. Население в панике металось между домами, многие пытались скрыться в кустарниках, лезли в речку.

Передовой отряд взлетел к воротам, но стража успела их закрыть, в монголов полетели стрелы, и те сразу отошли – штурмовать приказа не было. Сиантоли, наблюдавший это на скаку, облегчённо вздохнул.

Всадники отсекли жителей от города и стали сбивать в общую массу. Тысяча Добун-Мэргэна окружала город справа, с запада. Сиантоли из седла схватил за шиворот испуганного крестьянина:

– Какой город?

– Баданчин42.

Сиантоли такого города не знал. Да мало ли городов в необъятной по размерам и богатствам Золотой империи!

– Дальше что?

– Дальше, после Стены дороги на Сигин43 и Чжунду44…

«Вот оно что! На Джунду и Сигин! Да где же доблестная цзиньская армия?! О чём они там думают, в Джунду и Сигине? Ждут монгольского хана с подношениями?»

8

В короткий срок город был блокирован со всех сторон многослойным кольцом войск Чингисхана. Шатры владыки засверкали на холме напротив главных городских ворот. С этого момента действия военных изменились. Вместо скачущих в порядке сотен и тысяч всадников вокруг города возникло подобие муравейника. Уже другие тысячи людей, большей частью пешие или с вьючными животными сновали в самых разных направлениях и казалось, ими никто не управляет.

Но довольно скоро в этом хаотичном движении проявился свой порядок. На расстоянии двух полётов стрелы от грозных валов города специалисты-тангуты стали сооружать камнемётные машины. Так вот для чего были эти неуклюже-длинные повозки на огромных колёсах, на которые с любопытством поглядывал Сиантоли во время похода – в них везли разобранные штурмовые машины! С других повозок сгружали громоздкие щиты для будущих штурмовых групп. Подальше, куда не долетали ядра городских камнемётов, расположились рядами палатки пеших воинов, в основном ханьцев. Ещё дальше от стен возникли тыловые лагеря конных тысяч, огороженные обозными кибитками. Между ними построили подобие загона, в котором содержали под охраной трудоспособное местное население. «Хашар»45 – услышал Сиантоли и поинтересовался, что это означает.

– Толпа. Просто толпа людей для всякого использования. Смотри, чем они занимаются.

Действительно, крестьяне, вооружённые мотыгами, рыли землю, другие таскали брёвна, иных заставляли строить прикрытия от стрел прямо под укреплениями города в пределах полёта стрелы, и они гибли или были ранены. Но кто бы их жалел – для того и взяли, чтобы сберечь кадровых воинов.

С позиции своей сотни Сиантоли рассматривал город. «Неужели такое можно взять? Разве что измором, но там, в городских складах запасов на два года. Нет, пожалуй, степной хан погорячился, взятие глиняного Урахая затмило разум кочевника. Посмотрим, что из этого выйдет. Постоят и уйдут в свои затоптанные овцами степи», – со злорадством думал Сиантоли, будто не он должен штурмовать этот город, а в случае отхода не он потащится в эти самые степи.

День за днём шла подготовка к штурму. День за днём сменялись конные тысячи перед воротами на случай прорыва осаждённых. Конечно, такое было маловероятно – запасов в городе много, ещё не начался даже серьёзный обстрел. Тангутские инженеры лишь опробовали вновь собранные орудия, делали пристрелочные выстрелы, определяя степень натяжения тросов и тяжесть противовесов сложных машин. С высоты города наверно было видно, что никакой прорыв невозможен в таком плотном многослойном окружении.

Но прорыв случился. Может быть командование осаждённого города именно на неожиданность и рассчитывало. Раскрылись сразу трое ворот, из них вырвались закрытые латами всадники и с воплями понеслись в атаку. В тот же миг взревели монгольские сигнальные трубы, бубухнули накары46, взметнулись бунчуки командиров, полетели свистящие стрелы в направлениях атаки, и тысячи конных лучников поскакали навстречу атакующим. И завертелась монгольская карусель, столько раз отрабатываемая на учениях: сотни с разных сторон одновременно подлетали почти вплотную, осыпали противника градом стрел и тут же уходили, а другие уже атаковали следом, и сотни стрел просто не позволяли врагам ориентироваться, им невозможно было поднять глаза из-за щитов.

Но неожиданно на острие удара чжурчжэней монголы дрогнули и стали отступать, и паническое бегство вызвало растерянность Сиантоли, только что выскочившего с сотней из карусели и развернувшего бойцов для новой атаки. Он не поверил своим глазам – как они могут отступать, ведь можно сделать иначе, просто расстреливать и дальше, почти не теряя своих, зачем бежать? Он в это время как бы раздвоился: часть его переживала за земляков, другая была командиром воинского подразделения и думала о путях достижения победы над противником. Но монголы побежали, бросая пики и бурдюки с кумысом для облегчения лошадей. Это была паника!

Сиантоли залюбовался атакой чжурчжэней – вот это натиск! Но вдруг! Всё случилось именно вдруг. Даже Сиантоли, наблюдавший со стороны, не сразу понял. Тысячи тяжёлых монгольских конников ударили в тыл наступающим, по воротам, успевшим закрыться, отсекли чжурчжэньский отряд и почти в упор залпами стали расстреливать чжурчжэней бронебойными стрелами. Снова завертелась карусель лучников. Сиантоли в свой черёд тоже дал команду и его сотня, делая разворот, с пятидесяти шагов всадила в несчастных земляков три залпа бронебойных. Им уже ничто не могло помочь. На следующем заходе сотне Сиантоли уже нечего было делать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Городищем в археологии называют остатки древнего укрепленного поселения.

2

Чжурчжэни – иначе чжуличжэнь, нюйчжэнь, нюйчжи, джорууджон – племена тунгусского происхождения, населявшие с древних времён восточную часть современного Северо-Восточного Китая (Маньчжурии), Приморье и Приамурье. Титульное население государства Цзинь (Айсинь Гурунь, Алтун (1115—1234 гг.).

3

Пайцза – верительная бирка, металлическая или деревянная пластина с надписью, выдававшаяся китайскими, чжурчжэньскими, монгольскими правителями разным лицам как символ делегирования власти, наделения особыми полномочиями.

4

Си Ся, Западное Ся, Тангутское царство – государство тангутов, существовавшее в 1038—1227 гг. к северо-западу от китайского государства Сун и чжурчжэньского Цзинь, на территории современных китайских провинций Шэньси и Ганьсу.

5

Урахай – крупный тангутский город. Осенью 1209 года монгольские войска, впервые применив осадные орудия, взяли Урахай, блокировали крепость Имэнь, дважды разбили тангутов в полевых сражениях и осадили тангутскую столицу Чжунсин.

6

Ханьцы – этнические китайцы, основное население северных провинций империи Сун. Ханьцы также составляли большинство населения чжурчжэньской империи.

7

Кидани – монголоязычные племена, населявшие территорию современной Внутренней Монголии КНР. С 916 по 1125 гг. существовала киданьская империя Ляо.

8

Агуда – один из чжурчжэньских племенных вождей, сумевший объединить племена под своим началом, разгромить войска вечных противников чжурчжэней – государств Корё и Ляо, и создать единое сильное государство. Агуда официально принял титул императора в 1115 г. Новую империю и династию он назвал Золотой (Айсинь Гурунь – по-чжурчжэньски, Алтун – по-тюркски, Цзинь – по-китайски).