Проклятие терний (ЛП) - Тромбли Стейси

— Попробую проехаться вдоль стены, осмотреться, — сообщает Тьядин и уезжает от нас.

— Думаешь, всё правда закончилось? Вот так просто?

Кейлин усмехается.

— В жизни ничего не бывает так просто, да?

— Никогда.

— Мы продолжим пытаться.

— Да. Я и не думал, что Врата внезапно передумают и впустят меня. Просто вся эта ситуация вымораживает. Я чувствую себя… придурком. Как будто не замечаю чего-то очевидного, — пожимаю плечами, стараясь не выдавать горечи, скопившейся внутри меня. Мне не нужны сейчас все эти эмоции. Я не могу позволить себе разрыдаться. Только не снова.

Только не перед ней.

Рев

— Итак, — произносит Тьядин, лёжа на красной бархатной кушетке, убрав руку под голову. — Ты и Кейлин.

Я поднимаю брови, но ничего не говорю. Мы провели последние несколько часов, изучая новые книги. Кейлин ушла отдыхать где-то час назад. Она толком не спала последние двое суток, поэтому мы её буквально вытурили из гостиной. Не удивлюсь, если она сейчас не спит, а продолжает читать у себя в комнате.

Не отвечая на его вопрос, я беру огурец с сыром с тарелки, которую принёс нам Тьядин. Эти закуски — скорее способ отвлечься, чем полноценный приём пищи. Во дворце стоит такая суматоха, что мы стараемся ходить в банкетный зал как можно реже, когда нам нужна нормальная передышка от бесконечных поисков.

— Что между вами происходит?

— Ничего. Она моя союзница. Мне нужна помощь, и она вызвалась помочь.

Тьядин усмехнулся.

— Она твоя истинная, Рев. Истинные, чёрт подери, не бывают просто друзьями. Как и союзниками, если тебе так больше нравится.

Стискиваю зубы.

— Всё сложно, да. Но что я могу сделать? Она осуждённая преступница, которую все ненавидят. У нас не может быть будущего, даже если я смогу её простить.

— Если? — Тьядин садится, глядя мне в глаза. — Хочешь сказать, ты ещё не простил её?

— Она убила моего брата, Дин, — выдавливаю сквозь зубы.

— Почему? — спокойно спрашивает он, ни на секунду не отводя взгляд. Как будто испытывая.

Он это серьёзно? Меня накрывает возмущение.

— У неё же была на то причина, разве нет? — он скрещивает руки. До чего же назойливый фейри-гном…

Я смотрю на свои переплетённые пальцы и не отвечаю.

— Судьба не может настолько ошибаться, Рев. Всё это не просто так. Я не знаю деталей её истории, но мне почему-то кажется, что ты знаешь больше меня. Вижу по тому, как ты смотришь на неё. Вижу, как тебе хорошо и спокойно рядом с ней. Как ты ищешь у неё поддержки и одобрения. И понимаю, что ты решил довериться мне со всем этим, — он взмахнул рукой, — по её инициативе.

Бросаю на него взгляд, но не похоже, что его как-то задевает этот факт.

— Как ты это понял?

— Сложил два и два. Ты бы не пришёл сюда, если бы не она, — он пожимает плечами. — Всё в порядке. Тебе сложно довериться кому-то. Неудивительно, с учётом всех обстоятельств.

Сложив руки вместе в кулак, прижимаю их к губам.

— Я просто хочу сказать, — продолжает Тьядин, — что ты доверился именно ей.

— И что с того? — сдался я, чувствуя, как в груди раскрывается бездна.

— А то, что ты бы не доверял ей так, если бы действительно ненавидел за события десятилетней давности.

Сглатываю.

— Какая разница? Я не ненавижу её. Я доверяю ей больше, чем следовало бы. Но у нас нет будущего. Магия истинных пар не настолько сильна, Дин. Как только я добуду лекарство, она вернётся в изгнание. И даже если бы её наказание отменили, думаешь, Светящийся двор когда-нибудь принял бы её в качестве своей королевы? — у меня вырывается горький смешок.

— Ты стыдишься её? Не хочешь, чтобы другие узнали? — предполагает Дин. Я вскакиваю на ноги. Все мышцы напряжены аж до боли.

— Надежды нет! — громко повторяю я. — Так зачем доводить всё до конфликта с моим народом? Зачем проходить через все эти страдания? Оно того не стоит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тьядин наклоняется вперёд, опираясь подбородком на большие пальцы и прижимая указательные к губам. Он задумчиво смотрит на стол между нами и молчит довольно продолжительное время.

Моё сердце бешено колотится. Часть меня хочет прогнать Тьядина. Крикнуть, чтобы не лез не в своё грёбаное дело. Но я знаю, что он желает мне добра, и, честно признаться, я не хочу потерять ещё одного друга. Поэтому я запихиваю боль и гнев обратно в глотку и крепко зажмуриваюсь.

— А по-моему, оно того стоит, — тихо произносит Дин, прерывая тишину.

— Ты что, влюблён в Кей? — в шутку спрашиваю я, разряжая обстановку. Дин усмехается, но улыбка быстро угасает.

— Я ведь тоже увидел свою истинную в той сфере, — напоминает он. Я сажусь обратно, откидываюсь на спинку дивана и жду, когда он продолжит.

— И?

Он бросает на меня взгляд.

— Я не знаю её. Никогда не видел. Но теперь её лицо не выходит у меня из головы. Когда мы встретимся? Будет ли у меня шанс? Я постоянно об этом думаю.

Запрокидываю голову, глядя на каменный потолок.

— Иногда, когда я вижу тебя рядом с Кейлин… Я представляю себя на твоём месте. Мне легко поверить, сколько боли это может принести. Сколько сложностей. Но я знаю, что даже если моя истинная совершила нечто ужасное, я бы всё равно её любил. Может, я бы и не пожертвовал всем ради неё… Хотя кто знает. Но я уверен, что использовал бы каждую возможность, чтобы быть с ней, пока мог бы. Мне бы хотелось хотя бы… узнать, каково это — быть с ней.

Я сдерживаю слёзы и прочищаю горло.

— Мне придётся провести всю оставшуюся жизнь без неё, — произношу я, не открывая глаз. — Я бы предпочёл не знать, чего лишаюсь.

— Будь у меня такой выбор, — медленно протягивает Дин, — то я бы предпочёл умереть за свою мечту, чем жить с сожалениями.

— Чёрт тебя подери, Дин.

— Разве любви это не касается?

Я мотаю головой.

— Это другое.

— Ага, — судя по его тону, он мне не поверил. — Но это наводит меня на мысль.

— Какую?

— Мы читали, что Врата впускают людей, только если они искренне просят, без колебаний. Что, если… глубоко внутри ты не хочешь идти?

Боль в груди нарастает, но я молчу, осмысливая его слова.

— Как только ты зайдёшь, ты потеряешь свой шанс. Ты либо умрёшь там, либо найдёшь лекарство и вернёшься, но тогда Кейлин отправится в вечное изгнание. Как только ты войдёшь в Выжженные земли, ты потеряешь её.

Я не разжимаю век.

— Может, Врата чувствуют это. Твои сомнения.

— Нет у меня никаких сомнений, — слабым голосом отвечаю я.

Никогда — ни разу — я не задумывался об этом. Я не надеялся, что у нас с ней может быть шанс. Я не боялся, что ей придётся уйти. Поэтому его теория совершенно несостоятельна, но…

— Ты уверен? — продолжает давить он. — Когда ты просишь Врата впустить тебя, твоё сердце полностью убеждено, что именно этого ты хочешь? Не потому что тебе так сказали? Ведь, как нам хорошо известно, нельзя войти по принуждению.

Киваю.

— Может, в этом была суть Испытаний. Убедиться, что избранный спаситель по-настоящему этого хочет. Может, я не подхожу по этому критерию, — тяжело сглатываю.

Делаю глубокий вдох. Дин внимательно наблюдает за мной.

— Ладно, стоит попытаться. Нужно убедить Врата, что я действительно хочу войти. Это правда. Я хочу стать спасителем. Хочу доказать, что мой отец ошибается. Хочу занять трон своего двора — а то и Верховного — хоть с поддержкой отца, хоть без.

— Ну что, предпримем ещё одну попытку?

Не скажу, что мне уже не терпится поехать, но скрепя сердце готовлюсь к любому исходу. Никаких мыслей об истинной, с которой я никогда не буду вместе. Я больше не буду мучить себя её близостью.

Пришло время исполнить своё предназначение.

Кейлин

За два дня я перечитала грёбаную тонну книжек, но так и не приблизилась к ответу на вопрос, почему Рев не может пройти через врата ада. Если вырвать эту фразу из контекста, можно подумать, что ему повезло.