Проклятие терний (ЛП) - Тромбли Стейси

В книге сказано, что Греховные Врата заколдованы так, чтобы только одно живое существо могло войти и выйти раз в десять лет. Ключевое слово — выйти.

Живые могут войти в любом количестве, но доподлинно известно, что вернуться позволено только одному. Все живые при входе обязаны заверить Греховные Врата в добровольности своих действий. Это нужно для того, чтобы нельзя было принудить кого-либо войти в Выжженные земли в качестве наказания — это место не предназначено для смертной казни.

В книге нет никаких упоминаний особых требований к входящим. Нет ничего ни про загадки, ни про порочность души.

Однако есть примечание, что помимо первоначальной цели удержать в заточении самых злых существ, это место задумывалось как временная тюрьма. Мол, каждая душа достойна искупления, даже самая прогнившая, и как только она встанет на путь истинный, с которого свернула при жизни, ей будет позволено переродиться.

Именно поэтому многие призраки идут на сделку с живыми. Да, для некоторых это просто развлечение, к которому подталкивает жажда приключений, и возможность набедокурить в мире, в котором некогда обитали, но для других это шанс исправить ошибки, совершённые при жизни.

Душам необязательно быть кристально чистыми, чтобы переродиться. Многих удерживают внутренние конфликты. И среди них всегда выделяется одна отрицательная черта. Главный грех. Наихудший порок.

Именно он превращается в испытание для души. Если она сможет его преодолеть, то получит искупление. Откажется — останется в аду навсегда.

Выжженные земли призваны удерживать злых духов от мира живых, но в то же время дают этим духам возможность осознать свои самые опасные пороки и победить их. Как только душа справляется с испытанием, она покидает землю смерти и обретает новую жизнь.

Дальше идёт перечисление наиболее распространённых способов очистить душу.

Самоотверженность. Смирение. Прощение (себя и других). Принятие. Правда. Искренняя забота.

Это довольно общие слова, которые мне особо не помогают. Под каждым приводится пример, как душа получила искупление тем или иным способом.

Видимо, я заснула где-то на середине этого списка, потому что в следующую секунду меня разбудил стук в дверь, сопровождаемый криком из коридора.

— Заткнись, Дин! — огрызаюсь я, отрывая лицо от пергамента. Волосы странным образом прилипли к щеке. Супер. Я сегодня буду выглядеть просто великолепно.

— У тебя пять минут, чтобы собраться. Или мы уйдём без тебя.

Слезаю со стула и открываю дверь, готовая начать день, который не обещает быть приятным.

Рев

Глаза Кейлин такие же красные, как и у меня. Мы с Тьядином не спали почти всю ночь, перебирая всевозможные книги о Выжженных землях и Греховных Вратах. Ничего нового не нашли.

Наш странный отряд особо не переговаривается, пока мы выезжаем из замка — на этот раз каждый на своём скакуне. Я еду верхом на Киллиане, конечно же, а Тьядин и Кейлин на взрослых пони — их нам с радостью предоставил Совет Обваливающегося двора, поскольку Дин вернулся с Испытаний героем. Это довольно иронично, если задуматься: он стал любимчиком своего двора, заняв пятое место, тогда как Дрейк, Кари и Бриэлль, как мне известно, стали изгоями просто из-за того, что не победили. И, что ещё хуже, проиграли фейри из младшего двора.

Добравшись до ровной дороги, мы сразу же переходим на галоп. К тому моменту, как мы подъезжаем к Вратам, солнце уже достаточно высоко, чтобы взбодрить всех нас. По Тьядину это особенно заметно, потому что он заводит разговор:

— Так, значит, вы приехали из Светящегося двора вместе?

— Ну да, — отвечает Кейлин.

— На одном олене? А что случилось с твоим скакуном, Кейлин?

— У меня его никогда не было.

— Хочешь сказать, что принц Ревелн из Светящегося двора, настоящий джентльмен, заставил леди пробежать полсотни километров на своих двоих, пока сам ехал на олене?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я не леди, — выплёвывает Кейлин.

— Ты же графиня, разве нет? — удивляется Дин.

— Я потеряла титул много лет назад. Да и вообще, на Испытаниях мы пробегали пешком и не такие расстояния. Пятьдесят километров — это не так уж много.

Даже для фейри пятьдесят километров сложно назвать лёгкой прогулкой, но не хочу поддерживать Тьядина в этом разговоре. Я бы сказал ему заткнуться и не лезть не в своё дело, но мне любопытна реакция Кейлин.

— На Испытаниях у нас не было выбора. А это — чисто вопрос воспитания.

— У меня всё в порядке с воспитанием. Конечно, я предложил ей своего оленя.

— Аааа, — протягивает Тьядин. — Значит, пешком добирался ты?

— Нет.

Наступает пауза. Я замечаю, как дёргаются уголки губ Тьядина. Он едва сдерживает улыбку.

— Только не говорите мне… что вы ехали вместе на одном олене? — он многозначительно поднимает брови.

— Ой, заткнись, — бросает Кейлин. Мы с ней игнорируем его тихий смех.

Деревья редеют, тропа становится извилистей, более заросшей. Фейри редко здесь ходят. Мы все по возможности обходим стороной Выжженные земли. Кому хочется оказаться рядом с адом? Никому. По крайней мере, никому с хорошими намерениями. Конечно, в году есть три дня, когда можно обратиться к духам, обитающим там. Живые фейри заключают сделки с призраками, и те выполняют задания в обмен на временную свободу от своей адской тюрьмы. Но такие сделки не особо распространены.

Мы останавливаемся на краю леса. Перед нами на километр вперёд простирается равнина с пожелтевшей травой, на другом конце её тянутся в небо терновые стены, тени от которых накрывают большие расстояния. Неудивительно, что лес здесь так плохо растёт. Сама стена насыщенного зелёного цвета, но из-за внушительных размеров она высасывает жизнь из всего вокруг, оставляя лишь пустоту.

— Ладно, давайте уже сделаем это, — бросаю я и заставляю Киллиана, которому здесь совсем не нравится, идти вперёд.

Спрыгиваю с оленя, когда он отказывается подходить хоть сколько-нибудь ближе к терновой стене. Это уже наша четвёртая поездка сюда, мог бы уже и привыкнуть. Вообще, мне бы пригодился скакун по ту сторону Врат, но, разумеется, я не собираюсь брать с собой какое-либо животное, потому что для него это будет верная смерть.

Не оглядываясь на своих спутников, я иду к проходу под красной терновой аркой. Захожу в небольшую нишу. От терний над головой мне становится не по себе, но я держу подбородок высоко, решительно направляясь к Вратам.

Разрезаю предплечье, слегка морщась от боли, и прижимаю ладонь к алому крестику.

— Я пришёл выполнить свою миссию, — обращаюсь к Вратам.

В ответ протяжное шипение, будто бы дух внутри этих стен зол на меня. Или, скорее, просто раздражён. Мол, сколько ещё раз мне нужно получить отказ, пока до меня не дойдёт?

«Ты не можешь войти».

— Почему?! — кричу я. — Просто впусти меня!

«Ты завершил свою миссию».

Сглатываю. Это что-то новенькое. И что это значит?

Но уже через секунду меня выкидывает из ниши. Я приземляюсь прямо на задницу посреди поля с пожухлой травой.

Тьядин протягивает руку, помогая мне встать.

— Ну, это было грубо, — комментирует он.

— Я раздражаю их.

— Что сказали Врата? То же самое? — спрашивает Кейлин.

— Нет. На этот раз они сказали: «Ты не можешь войти. Ты завершил свою миссию». Хотя очевидно, что это неправда.

Кейлин сощуривает глаза и поджимает губы.

— До меня доходили слухи, что чума прекратила распространение.

Киваю.

— Да, уже две недели не было новых случаев.

— Может быть, Врата знают, что тебе не нужно заходить, потому что проклятье уже снято? Может, миссия и вправду завершена. Все решат, что это твоя заслуга.

— Да, конечно. Вот только если чума внезапно продолжится, я буду выглядеть полным идиотом.

Она делает глубокий вдох. Постукивает пальцами по своему колену и начинает расхаживать из стороны в сторону.