Солдатский секрет - Сергей Алексеевич Баруздин

уж часто тонут? Мы что-то не слыхали…

— Не слыхали вы, матрос Шаландин, потому, что на подлодках служат отменные моряки. И чтобы вам таким стать, после занятий останетесь на самоподготовку. Ясно?

— Ясно, — отвечает Славка кисло-сладким голосом: мол, придирается старшина.

Глядя на это, нахмурился бывалый моряк:

— Лодки действительно тонут очень редко. Но вам, Шаландин, вполне хватит и одного раза…

Как там Шаландин учился на самоподготовке, Лёня не знал. Но зачёты по теории сдали все. И вот начались практические занятия…

«Лишь бы мне не с Шаландиным досталось», — думал Лёня.

Но ему досталось именно с Шаландиным!

Два матроса и пробоина

Они влезли в учебный отсек, железную продолговатую комнату с полукруглым потолком, услышали, как старшина Старшинов плотно задраивает люк… Пахло сыростью, было холодно и парко, словно в нетопленой бане.

— Надо спасательные средства проверить, — сказал Лёня излишне бодро. — Так, вот они: зажимы, пластыри, упоры…

Шаландин стоял у стены, напряжённо озираясь.

— Слушай, Лёнь, а как мы отсюда выбираться будем в случае чего?

Спокойно, сказал себе Лёня, злиться я не буду, нам сейчас надо… Но что им сейчас надо, решил уже не Лёня. Коротким лаем загрохотал звонок. И сейчас же из железной стены — переборки — ударила вода. Секунду Леня смотрел на неё. Но только секунду!

— Слава! Распорку!

И сам уже схватил длинную железную палку-распорку, на конце которой приделан толстый крут. Этот круг матросы уткнули в пробоину. Теперь надо было раскрутить специальную ручку, чтобы распорка стала длиннее и другим концом крепко упёрлась в противоположную стену. Шаландин крутил что есть сил. Но палка не удлинялась. Наоборот! Она укорачивалась.

— Быстрей! — Лёня оглянулся. — Да что же ты делаешь?!

Шаландин, оказывается, крутил не в ту сторону… А воды в помещении было уже почти по пояс. Стал Славка крутить в обратную сторону, а секунды-то идут. И вдруг снова заголосил звонок тревоги. Наверху, почти под потолком, начало хлестать из трубы. Тяжёлая струя ударила вниз. И надо же — точно Лёне в затылок… Держись, рязанец!

Но здесь Шаландин сделал несколько последних поворотов ручкой. Задраено!.. Но из трубы-то хлещет. Лёня схватил приспособления, которыми заделывают трубы.

— Давай-ка, Славик, подставь мне спину! — кричит Лёня. — Я иначе не дотянусь!

Нагнулся Шаландин — голова под водой оказалась. Э, думает, нетушки!

— Слышь, Голубев, я ее сам заделаю. А ты меня подержи!

Не стал Лёня спорить, не стал говорить, что он бы аварию быстрей устранил. Вдохнул поглубже, нагнулся. Теперь Славка мог стать ему на спину, как на табурет…

Под водой ещё сильнее был слышен грохот летящей струи. Тут Лёня почувствовал, как Шаландин взбирается на него. Сперва коленкой упёрся в хребет, потом каблуком поиграл на Лёниных рёбрах. Ну, делай же ты! Скорее!.. А Шаландин возится. А стоять без дыхания уже нету сил. Лёня хотел разочек воздуху глотнуть… Эх! Сверху на него упало что-то похожее на тяжёлый мешок. Лёня вынырнул, с наслаждением вздохнул… А воды уже почти по шейку, и она по-прежнему хлещет из трубы. Ничего не сумел сделать Шаландин! Тут и он вынырнул на поверхность.

— Где заплата?! — кричит Лёня. — Где зажим?!

— Утопли!

Лёня нырнул раз, другой… Да что там увидишь, на тёмном дне, при свете лампочки из-под потолка. А воды уже выше головы. Барахтаясь, Шаландин колотил кулаком в гулкую стену.

— Прекрати, трус! — кричит Лёня и вдруг замечает, что у Шаландина из-за пазухи торчит та самая заплата. Одной рукой он хватает заплату, другой отстёгивает свой матросский пояс, на секунду погружается в воду, выныривает, плывёт к дырявой трубе, накладывает заплату, обкручивает её поясом…

И вдруг тишина. Не грохочет больше вода. Лёня висит на поясе, стараясь как можно плотнее прижать им заплату. Вода больше не прибывает.

Шаландин плывёт к Лёне:

— Э, Голубев, не говори ничего старшине.

Хотел ему Лёня ответить… что следовало! Но вместо этого выдавил из себя:

— Ладно.

И не знали они, что Старшинов стоит перед экраном телевизора, и отлично всё видит, и хмурится, и качает головой.

Справа по борту борщ

С того дня много времени прошло, больше трёх месяцев. Славка Шаландин ушёл служить в авиацию, правда, поваром. И отсеялся не он один: служить на флоте, да ещё в подводниках, — особый труд и особая честь.

Но эту честь заслужил Лёня Голубев, бывший пчеловод, ныне гидроакустик.

Не забыть Лёне, как в первый раз попал он на лодку вместе с ещё пятью новичками.

Переходный трап — тот, что от берега к лодке, — чуть поигрывал под бывшими новичками: то ли оттого, что доски были тонковаты, то ли оттого, что молодые матросики побаивались… волновались.

Опытные моряки с явным удовольствием смотрели на молодых. А сами так и выкатывали грудь колесом. Говорили степенно, редко — и потом: «Ну, понятно? Или повторить?»

А тут еще случилась одна незадача! Двое матросов тащили на камбуз чищеной картошки котёл, по-флотски — «лагун». Тащат его ребята, а коридорчики уж до того узки — вдвоём и не разойтись. Старшинов, опытный подводник, успел шагнуть в крохотное помещеньице, которое оказалось потом кают-компанией, а вот Лёня остался посреди коридора… Как ребятам дорогу дать? Впереди шёл здоровенный усатый матросище. Он как гаркнет:

— Смирно!

Лёня весь невольно вытянулся, живот сам собою ушёл под рёбра. Лагун в эту образовавшуюся щель и проплыл. Но конечно, под смех, под шуточки.

Потом новички разошлись по своим будущим постам — где им в скором времени предстояло нести службу: мотористы-электрики к моторам, рулевые к рулевому управлению. Лёня с грехом пополам проник в свою каютку акустическую.

Ему говорят: «Ну чего же? Давай, парень, покажи, что умеешь?» И подают наушники. Надел их Лёня — ничего не слыхать!

А это бывает от волнения — нападает на человека временная глухота. Надо её перебороть. Оглянулся Лёня на Старшинова, а тот чего-то подмигивает… Чего бы это он подмигивал?

И понял Лёня, в чём штука! Слышу, кричит, слышу цель! Тут все обрадовались, дальше некуда. И что же это, спрашивают, за цель? Может, определишь по звуку, что там в океане завелось?

— Даю полную классификацию! — строго отвечает Лёня. — Слышу кастрюлю с борщом. Время-то обеденное!

Тут все, кто был рядом, так принялись хохотать, что прибежали из других отсеков: «Ай да новичок! А всё же признайся, не заметил сперва, что мы приборы отключили?»

Когда расселись в кубрике, когда разлили того самого, «услышанного» Лёней борща, опять вроде началось веселье.

— Зря гогочете, братва, — говорит Старшинов. — Вы ещё не раз спасибо скажете, что этого