Стихотворения (Полное собрание стихотворений) - Георгий Иванов

142

Над морем северным холодный запад гас,Хоть снасти дальние еще пылали красным.Уже звучал прибой и гальционы гласПорывом осени холодным и ужасным.

В огромное окно с чудесной высотыЯ море наблюдал. В роскошном увяданьи,В гармонии валов жило и пело ты,Безумца Тернера тревожное созданье.

В тумане грозовом дышалось тяжело…Вдруг слава лунная, пробившись, озарилаФигуру рыбака и парус, и весло,И яростью стихий раздутое ветрило!

143

Зефир ночной волной целебнойПовеял снова в мир волшебный,И одинокая звездаГлядит, как пролетают долу,Внимая горнему Эолу,Туманных лебедей стада.

Не потревожит ветер влажныйТяжелых лип дремоты важной,Чей сумрак благосклонный скрылБлаженство рук переплетенных,Биенье сердца, жар влюбленныхИ тайный вздох, и нежный пыл.

Лишь моря ровное дыханьеСквозь легкое благоуханьеДоносит свежесть сонных вод,Да чайка вскрикнет и утихнет,Да трубка пешехода вспыхнетИ в отдаленьи пропадет.

Но мне печальна эта нега!Как путник, что искал ночлегаИ не нашел его в пути,Бредет с тяжелою сумою,Так я с любовью и тоскою,О, Муза, осужден идти!

144

Сквозь зеленеющие веткиСкользят зеленые лучиНа занесенные ракеткиИ беспокойные мячи.

О, милый теннис, легкий танец,Твоя забава не груба —Сиянье глаз и щек румянец,И легких мячиков борьба.

В азарте игроки смелеют,Уверен каждый взмах руки,На желтом гравии белеютИз парусины башмаки.

Но отпарированы меткоУдары все, крепчает зной,А отдаленная беседкаПолна прохладной тишиной.

Ах, башмаки натерты мелом,Но башмаками ль занят ум?Забыл, наверно, мальчик в белом,Что зелень пачкает костюм.

Слова любви журчат прилежно,Ее рука в его руке,И солнце розовеет нежноНа милой девичьей щеке.

145

Италия! твое Амуры имя пишутНа вечном мраморе, концами нежных стрел,К тебе летят сердца, тобою музы дышут,Великих вдохновлять счастливый твой удел.

Увы, не созерцал я львов святого Марка,Дворцов Флоренции и средиземных волн,Тех рощ, где о земной любви вздыхал Петрарка,Где Ариост блуждал, своих напевов полн.

Но, как отверженный к потерянному раю,Душой к тебе стремлюсь. Мечтателей лунаВсплывает надо мной. Забывшись, повторяюКанцоны сладкие, златые имена.

И слышу рокот лир, и голоса влюбленных,И вижу дряхлые руины над водой,И в черных небесах, звездами окропленных,Великих призраки проходят чередой.

146

Еще горячих губ прикосновеньеЯ чувствую, и в памяти ещеРисуется неясное виденье,Улыбка, шарф, покатое плечо.

Но ветер нежности, печалью веяИ так успокоительно звеня,Твердит, что мне пригрезилась Психея,Во сне поцеловавшая меня.

147

Я вспоминаю влажные долиныШотландии, зеленые холмы,Луну и все, что вспоминаем мы,Услышав имя нежное Алины.

Осенний парк. Средь зыбкой полутьмыШуршат края широкой пелерины,Мелькает облик девушки старинной,Прелестный и пленяющий умы.

Широкая соломенная шляпа,Две розы, шаль, расшитая пестро,И Гектора протянутая лапа.

О, легкие созданья Генсборо,Цвета луны и вянущей малиныИ поцелуй мечтательной Алины!

148

Видел сон я: как будто стоюВ золотом и прохладном раю,

И похож этот рай и закатНа тенистый Таврический сад.

Только больше цветов и воды,И висят золотые плоды

На ветвистых деревьях его,И кругом — тишина, торжество.

Я проснулся и вспомнил тотчасО морях, разделяющих нас,

О письме, что дойдет через годИли вовсе к тебе не дойдет.

Отчего же в душе, отчегоТишина, благодать, торжество?

Словно ты прилетала ко мнеВ этом солнечном лиственном сне,

Словно ты прилетала сказать,Что не долго уже ожидать.

149

Здесь волн Коцитовых холодный ропот глуше.Клубится серая и пурпурная мгла.В изнеможении, как жадные тела,Сплелися грешников истерзанные души.

Лев медный одного когтистой лапой душит,Змея узорная — другого обвила.На свитке огненном — греховные делаНачертаны… Но вдруг встревоженные уши

Все истомившиеся жадно напрягли!За трубным звуком вслед — сиянья потекли,Вмиг смолкли возгласы, проклятия, угрозы.

Раскрылася стена, и легкою стопойВошел в нее Христос в одежде золотой,Влетели ангелы, разбрасывая розы.

150

Снег уже пожелтел и обтаял,Обвалились ледяшки с крыльца.Мне все кажется, что скоротаюЗдесь нехитрую жизнь до конца.

В этом старом помещичьем доме,Где скрипит под ногами паркет,Где все вещи застыли в истомеОдинаковых медленных лет.

В сердце милые тени воскресли,Вспоминаю былые года, —Так приятно в вольтеровском креслеО былом повздыхать иногда

И, в окно тихим вечером глядя,Видеть легкие сны наяву,Не смущаясь сознанью, что радиМимолетной тоски — я живу.

151

В альбом Т. П. Карсавиной

Пристальный взгляд балетомана,Сцены зеленый полукруг,В облаке светлого туманаПлеч очертания и рук.

Скрипки и звучные валторныСловно измучены борьбой,Но золотистый и просторныйКупол, как небо над тобой.

Крылья невидимые веют,Сердце уносится, дрожа,Ввысь, где амуры розовеют,Рог изобилия держа.

152

Однажды под Пасху мальчикРодился на свете,Розовый и невинный,Как все остальные дети.

Родители его былиНе бедны и не богаты,Он учился, молился Богу,Играл в снежки и солдаты.

Когда же подрос молодчик,Пригожий, румяный, удалый,Стал он карманным вором,Шулером и вышибалой.

Полюбил водку и женщин,Разучился Богу молиться,Жил беззаботно, словноДерево или птица.

Сапоги Скороход, бриолиномНапомаженный, на руку скорый…И в драке во время дележкиЕго закололи воры.

В Калинкинскую больницуОтправили тело,А душа на серебряных крыльяхВ рай улетела.

Никто не служил панихиды,Никто не плакал о Ване,Никто не знает, что стал онАнгелом в Божьем стане.

Что ласкова с ним Божья Матерь,Любит его Спаситель,Что, быть может, твой или мой онАнгел-хранитель.

II

153-155

1

О, сердце, о, сердце,Измучилось ты!Опять тебя тянетВ родные скиты.

Где ясны криницыВ столетнем бору,Родимые птицыПоют поутру.

Чернеют овраги,Грустит синева…На дряхлой бумагеСвятые слова.

Бедны и напрасныВсе песни мои.Так ясны, прекрасныСвятых житии.

Мне б синее утроС молитвой встречатьСпокойно и мудроРаботу начать.

И после отрадыРаботы простойВстречать у оградыЗакат золотой.

Здесь горько томиться,Забыться невмочь;Там — сладко молитьсяВ янтарную ночь.

Чтоб ветер ветвямиВ окошко стучал,Святыми словамиДуше отвечал;

Чтоб лучик зеленыйДрожал на полу,И сладко иконыМерцали в углу.

2