Магия крадет (ЛП) - Эндрюс Илона

Но прямо сейчас, когда я поливала руки водой, чтобы смыть кровь, я была благодарна каждой клеточке Lyc-V в моем теле. Мои раны затягивались сами собой. Если бы вы наблюдали достаточно внимательно, то увидели бы, как мышечные волокна скользят внутри ран. Это было невероятно мерзко.

Аманда сидела на полу, держа на руках своего сына и раскачивалась взад-вперёд. Мальчик выглядел так, как будто хотел убежать, но он, должно быть, почувствовал, что его мать была очень расстроена, и поэтому сидел тихо и позволил ей прижимать его к себе. Коул возвышался над ними, держа бейсбольную биту, и на его лице было то напряженное, взвинченное выражение, которое иногда появляется у мужчин, когда они в ужасе за свои семьи и не уверены, откуда исходит опасность. Прямо сейчас, если бы бабочка случайно проплыла мимо Коула на пушистых крыльях, он, скорее всего, растер бы её в порошок.

Мистер Добрев уставился на голову ведьмы, которую Джим оставил лежать на прилавке. Он походил по магазину пару минут, оценивая ущерб, а затем вернулся к голове и уставился на неё.

— Мистер Добрев, — позвала я его. — Она мертва.

— Я знаю, — он повернулся ко мне. — Я просто не могу в это поверить.

— Вы говорили, что видели её раньше, на рисунке?

— Когда был мальчишкой. Она выглядела именно так.

Я была права. Я была полностью права. Хорошо. Хорошо, хорошо, хорошо. Терпеть не могу, когда не знаю, с чем имею дело.

— Где Стивен? — спросила я.

— Он схватил велик и помчался в школу к своей дочери, чтобы проверить, как она, — ответил Брюн.

Ну, я его очень хорошо понимаю.

Джим подошёл ко мне. Я намочила водой из бутылки тряпочку, которую дал мне мистер Добрев, и бережно вытерла кровь с его лица.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Я в норме, — ответила я.

На короткое мгновение мы остались одни в магазине, когда больше никто не имел значения, я улыбнулась только для Джима. А затем вернулась к реальности.

— Мы думали, что в основе лежат чары или умение, — проговорила я. — Но это не так. В основе лежит проклятие, Джим.

Он ждал. Ох. Наверное, это звучит как ерунда. Иногда мой мозг опережает слова.

— В основном магия весьма конкретна. Например, кто-то, способный призвать дженглотов, должен практиковать индонезийскую чёрную магию. Он не сможет быть экспертом в японской магии или магии команчей, поскольку для достижения такого уровня мастерства ему пришлось бы полностью посвятить себя Балийской магии. Нельзя усидеть на всех стульях разом. Звучит разумно?

Он кивнул:

— Да.

— Поэтому, когда я увидела дженглотов, я предположила, что их призвал некто, умело владеющий чарами или обладающий даром призыва. А потом мы наткнулись на ведьму. Она не вписывалась в картину. Она из Европы. Мы знали, что всё это было связано с Эйанг Идой, потому что таких совпадений не бывает.

— Напрашивается вывод, что было вовлечено два разных мага, — сказал Джим.

— Я так и подумала, а потом увидела машину. Я не знаю никого, кто мог бы призвать машину — убийцу. Это не мифологическое создание. Это какое-то порождение ужастиков. Затем я вспомнила, что Эйанг Ида боялась дженглотов, потому что видела одного ненастоящего в детстве, мистер Добрев сказал, что видел рисунок ведьмы, а потом…

— Аманда рассказал, что её брат погиб под колёсами авто, когда возвращался домой из школы, — закончил Джим. — Я думал об этом.

— Этот вид магии основан не на заклинаниях или таланте. Он основан на проклятии. Я знакома с проклятиями. Они работают, подобно компьютерным программам: у них строгая последовательность. Если набор условий выполнен, проклятие что-то делает. Если нет — проклятие спит. Например, я нацелилась на человека, у которого нет левой ноги. Я могу наложить проклятие на порог, так что каждое существо без левой ноги заработает гонорею.

Джим поднял руку:

— Погоди. Ты, и правда, можешь это сделать?

Я замахала на него руками:

— Не в этом дело.

— Нет. Я обязан знать о такого рода вещах.

— Ладно. Возможно, я могла бы.

На лице Джима появилось отстранённое выражение:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Напомни мне, чтобы не бесил тебя.

— Джим, прекрати беспокоиться о гонорее и твоём проклятии. Ты не заболеешь в любом случае — ты оборотень. Так вот, по условию этого проклятия, любой одноногий человек пересечёт порог и заболеет. Если даже это сделает трёхногий кот, он тоже заболеет.

— Коты могут подхватить людскую гонорею?

— Не обязательно. Но проклятие всё равно попытается его инфицировать. Если бы я захотела сделать проклятие более конкретным, я бы сказала: любое одноногое существо, или ещё точнее: любой одноногий человек. Но есть предел, насколько конкретное проклятие ты можешь получить. Вернёмся к нашей ситуации. Я думаю, кто-то проклял этих людей стать жертвами их худших кошмаров. Не совсем уверена в структуре этого проклятия, но мне кажется, оно пробуждает иррациональные страхи, которые у них были с детства. Проклятие опирается на них, порождая подробности их самых лютых фобий. Эйанг Ида боялась дженглотов — она получила целый рой. Добрев боялся ведьмы и получил ведьму. И когда дело дошло до страхов Аманды, оно создало ожившую машину. Вот что она видела у себя в голове, когда волновалась за сына.

— Имеет смысл, — сказал Джим. — Но разве это не требует большого количества магии?

— Да и нет. Проклятие — это магия за плату. Если есть проклятие, должна быть и жертва. Мои проклятия не всегда работают, потому что я плачу малую цену за них: специальная бумага, специальные чернила, специальная кисть и годы обучения каллиграфии. Это, — я подняла указательные пальцы и описала круг, охватывая разрушенный магазин. — Это требует значительной жертвы. Кровь, плоть или что-то подобное.

Джим нахмурился:

— Что такого особенного в этом здании, что оно стоит таких жертв?

Он читает мои мысли:

— Вот именно. Я не знаю. Но кто бы это ни был, он всё ещё полон решимости. Так просто это не закончится. Будут другие случаи. Чего боится Брюн?

— Брюн! — рявкнул Джим.

Владелец магазина комиксов замер:

— Да?

— Когда ты был мальчишкой, чего ты боялся?

— Быть коротышкой.

— Ты и есть коротышка, — брякнула я.

— Да, но я справился, — Брюн напрягся позади Джима. — Так что, всё нормально.

Я без понятия, как низкий рост может кого-то убить. Всё моё тело болело так, будто его пропустили через мясорубку, и я думала, от этого болит и моя голова.

Что-то неуловимо изменилось, как будто планета каким-то образом перевернулась в своём ложе. Магия исчезла. В магазине зажегся свет.

Все выдохнули.

***

Я высадила Джима возле одной из штаб-квартир Стаи. Он хотел принять душ и переодеться. Я поехала на мясной рынок и купила ещё один большой стейк. А потом направилась домой. Мне нужно было принять душ и приготовить ужин.

У магии всегда была цена, но в проклятии эта цена была очень четко определена. Заплатите нужное количество нужного товара — чем дороже, тем лучше — и получите желаемый результат. И тот, кто проклинал владельцев магазина, точно знал, как далеко он или она может зайти в этом деле. Проклинающий проклял их худшие кошмары, надеясь, что проявления убьют их. Он или она не проклинали их на смерть. Это потребовало бы ещё большей жертвы — его жизни или жизни любимого человека. Просто любая жизнь не сгодилась бы. Жертва должна была обойтись тому, кто накладывал проклятие, действительно дорого.

Всё это меня беспокоило. Мы пресекли три попытки убийства владельцев магазинов. Это означало, что три жертвы были потрачены впустую. Этот человек придёт за нами. Я понятия не имею, чего я больше всего боюсь. Ну, нет, я знаю. Моим худшим страхом было то, что я недостаточно привлекательна. Что я недостаточно женственна, недостаточно сексуальна, недостаточно горяча. Я копалась в себе до смерти. У меня был такой мозг, который отказывался молчать, за исключением тех случаев, когда Джим был рядом. Тогда мозг затыкался и позволял мне погреться в моем тихом счастье.