Тень Башни - Екатерина Соллъх

Ложь. Ни слова правды. Ничего, это просто твоя неприязнь к Управлению по чистоте крови. Спокойно. Улыбнись, вежливо.

– Для меня тоже честь познакомиться. Я хочу лучше узнать человека, который составит счастье моей милой сестре.

Тоже ложь. Так и надо. Это норма. Обычный разговор. Обычные, ничего не значащие фальшивые улыбки. Я ничего не знаю о тебе, ты – обо мне. Лишь части одной системы.

– Думаю, нам стоит поторопиться, скоро начнётся репетиция, а вам надо ещё познакомиться с другими будущими родственниками. Нас уже ждут.

В машине Вернер сел напротив Харальда и Геры. Он вежливо и мило улыбался, но разговор не начинал. Гердрун пыталась казаться спокойной и даже счастливой, но Харальд чувствовал, как ей неловко и страшно рядом с незнакомым человеком, с которым отныне связана её жизнь. Хотелось верить в лучшее. Хотелось.

Поле перед поместьем было заставлено шатрами, корзинами белых цветов и столами. Их ждали.

– Вам придётся сейчас отрепетировать несколько моментов, потом сможете подняться к себе и немного отдохнуть с дороги. Ваши вещи отнесут в комнату, – Харальд закончил краткий инструктаж, когда машина, наконец, подъехала к полю. Ганс открыл дверцу и улыбнулся. Зря это он, Вернер даже дёрнулся. Трудно сохранять спокойствие, когда видишь этого получеловека впервые.

Оставив Вернера и Геру родственникам, Харальд решил немного пройтись и освоиться. От большого раскидистого дуба, нависавшего над дальними столами, можно было видеть окно его комнаты. На этом дереве никогда не было листьев, но толстые серые ветви туго переплелись и отбрасывали тень. Он часто играл здесь в детстве. В этом дубе было дупло, скрытое ветвями и серым мхом. О нём знали только он и Гринхильда. Харальд провёл пальцами по шершавой коре, нащупал неглубокий надрез. Когда-то они вырезали здесь странные знаки, найденные в книгах. Сзади хрустнула сухая ветка.

– Герр Харальд, мне нужно поговорить с вами. Это важно, – Рихтер выглядел растерянным. От него пахло алкоголем. Слишком нервничает.

– Я слушаю вас, герр Рихтер, успокойтесь, что-то случилось? – Хладнокровие и спокойствие. Я ничего не знаю, ни о чём не догадываюсь и даже не ждал этого разговора. Ну же, не тяни.

– Вы помните, что я говорил после ужина в день вашего приезда? Я знаю, вы не могли не понять, что это не просто общие слова. вы не так глупы, – Рихтер смотрел куда-то вбок, мимо Харальда, словно не хотел встречаться с ним взглядом, – все эти слова правильные. Только сильный и единый народ, очистившийся от всяких уродов и вырожденцев, способен объединить распавшуюся страну, подчинить соседей, возродить былое величие. Но есть те, кто мешают, привносят нестабильность, сеют хаос. Они разлагают наше общество, развращают, разъединяют. Они – болезнь, которую надо вылечить, Харальд!

– Рихтер, о чём…?

Послышался сухой хруст веток под торопливыми шагами. Марго выглядела просто взбешённой, она обожгла взглядом брата и вежливо-надменно улыбнулся Рихтеру.

– Вот вы где. Вы опаздываете! Вам необходимо быть на местах. Немедленно идите к главному шатру! – выпалив всё одних махом, Марго резко развернулась на каблуках и быстро зашагала обратно. Харальду и Рихтеру пришлось идти за ней. Они едва успевали на начало репетиции. Как же он мог забыть про время? Непростительная неосторожность.

– Мы ещё поговорим, Рихтер, – успел бросить на ходу Харальд прежде, чем они подошли к шатру.

Кого он имел в виду? Тех, кто развращает нацию? Что за глупость. Слишком пафосно, даже для него. Мысли текут медленно. Надо подойти к пятому с правого края столику, положить подарок. Разворот, поклон, улыбка, вежливая фраза. Заученность движений, слов, поступков. Всё должно быть идеально. Пройти в третий шатёр. Болезнь нации. С очищением всё понятно, это не к нему, а к Вернеру. После Последней Войны появилось слишком много мутаций, генетических отклонений. Чистая раса – те, чьи гены не пострадали по той или иной причине, те, кто хранит свою наследственность ради выживания всего человечества, высшая раса. Все остальные носят в себе изъян больных генов. Перейти к столам в центре, не задеть сложную конструкцию из лент. Помочь подняться Гере, которая её всё-таки задела. Имя… кто так кричит и почему моё имя?

– Герр Харальд! Герр Харальд! – один из слуг. Неслыханная дерзость, если это не дело жизни и смерти, ему сильно влетит. Слуга должен быть незаметнее мебели, – Герр Харальд. Вас настоятельно требуют.

– Кто? – почему что-то внутри сжалось, словно….

К центру поля шли трое – двое мужчин и ребёнок. Серые глаза, светлые волосы, идеально правильное, но непримечательное лицо, погоны бригаденфюрера. Чёрные волосы и глаза, крупный, высокий, сильный, опасный, погоны штандартенфюрера. Двое мужчин шли чуть позади мальчика лет двенадцати, одетого в белые просторные одежды. Приторный запах цветов. Ребёнок со светлыми волосами и необычайно синими глазами. Ребёнок с невинным лицом и хищной улыбкой. Индиго. Тварь из Башни.

4

– Штандартенфюрер Харальд фон Рейденберг, – Индиго остановился перед замершим Харальдом, – Вы пойдёте со мной. Мне нужны ваши услуги. Сейчас.

Размечтался. Мне ещё вещи собрать надо. Харальд смотрел чуть поверх головы Индиго. Только не в глаза. От запаха кружилась голова. Кто знает, на что он способен?

– Мне нужно собраться. Я ведь сюда не вернусь? – спокойно, никаких эмоций.

– Разумеется. Я могу дать вам 23 с половиной минуты. Через 23 с половиной минуты вы обязаны стоять у ворот поместья, ни секундой позже, – невинная улыбка, детское лицо, жестокая издёвка в глазах.

– Разрешите идти? – хладнокровие. То, что сейчас необходимо.

– Идите, – ещё больше издёвки, ещё больше яда в голосе.

Харальд развернулся на каблуках и быстро зашагал к дому. Сердце колотилось о рёбра, мешая дышать, позвоночник ныл от направленного ему в спину взгляда. Ненавижу, твари лицемерные. По ступеням он почти вбежал, мельком глянул на часы, осталось 18 минут 4 секунды. Ещё одна лестница, к комнатам, коридор. Семнадцать минут. Ключ как всегда застрял. Харальд распахнул дверь. Нэль укладывал книги поверх одежды в меньший чемодан.

– Откуда…? А, ладно, молодец, – Харальд занялся саквояжем, закрыл его и достал ремни. Эта поездка должна быть короче. Вряд ли Индиго поедет на поезде, так что флайер. Юноша улёгся в большой чемодан, прижав колени к груди. Мужчина стянул руки и ноги ремнями так, что Нэль не мог даже шелохнуться, коротко поцеловал юношу в висок и закрыл чемодан. Время ещё есть, впритык. За дверью уже ждал Ганс, он взял багаж и направился к выходу. Харальд пошёл следом, досадуя, что отец послал этого получеловека. Самому было бы дольше, но спокойней. К воротам они подошли ровно через 23 с половиной минуты. Индиго уже ждал его рядом с машиной. Харальд молча сел на заднее сиденье. Индиго устроился напротив. Не самая лучшая компания. Хотелось курить. Радом с Индиго сел светловолосый.

– Мы так и не познакомились, – мягко улыбнулся он, – моё имя Рейнер фон Гедерберг, начальник Седьмого Отдела Пятого Управления Имперской службы безопасности.

– Моё имя вам известно. Единственное, что я хочу знать, зачем я вам нужен и почему именно я, – Харальд старался не выдать внутреннего напряжения. Фон Гедерберг, главный по контактам с Башней, больше других знает об Индиго, его чин – бригаденфюрер, не слишком высокий, но реальная власть этого человека огромна. И мало кто знает, как далеко она распространяется. Он говорит с Индиго, через него и его людей их воля, советы и приказы передаются в Канцелярию и Службу безопасности. Тот, второй, скорее всего один из особо доверенных его людей. Чин – штандартенфюрер. Проверенный, верный, телохранитель и аналитик, сильный и страшный противник, таких лучше не иметь во врагах. С такими вообще лучше не пересекаться.

– Я думал, вы поняли. Лучший аналитик, лучший детектив. Именно это нам сейчас и нужно. К тому же, вы не из тех, кто пытается извлечь выгоду из любой ситуации, что тоже очень ценно. А зачем… скоро всё сами поймёте.

Преступление, скорее всего убийство, и как-то связанное с Башней. Раскрыть его надо тихо, очень тихо. И сделать это должен тот, кого можно будет легко убрать, имеющий лишь косвенное отношение к Башне. Что-то серьёзное, иначе бы здесь не было Индиго, не официальное. Плохо.

Машина остановилась рядом с посадочным полем. Их уже дожидался скоростной флайер, не заводская штамповка, явно сделанный по особому заказу Седьмого отдела. Значит, Пустоши он не увидит, лететь они будут высоко, а облака касаются верхушек деревьев. Так даже лучше, хотя Харальду и не нравились флайеры. Внизу только небо, и от тебя ничего не зависит. Внутри было просторно и светло, чувствовалась лёгкая вибрация под ногами. Удобно и функционально. Только с каждым шагом крепнет уверенность, что он идёт на эшафот. Предчувствие беды росло с каждой минутой. То, что появилось чуть больше двух недель назад, сейчас готовилось обрести форму. Интуиция, паранойя. Харальд подошёл к иллюминатору. Деревья, голые, чёрные ветви, тяжёлый туман у корней. Белый бетон, выщербленный, в опалинах. Отсюда поместья не было видно. Мелькнуло сожаление. Он не успел поговорить с Рихтером, не узнал ответ на загадку. Ладно, потом, если будет время. Это было важно, нельзя было упускать этот разговор, но уже поздно. Рихтер, с его нерешительностью…