Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отрекись от Вора. Присягай Шуйскому. Забью!
Десятник сорвал с шеи мужика нательный серебряный крест, поднес к разбитым губам.
— Целуй!
Беглец харкнул в лицо служилого кровью.
— Прочь, ирод!.. Смерть приму, но Дмитрия не предам, не предам заступника… Прочь!
Стрелец взмахнул саблей. Русая голова скатилась в траву.
— Зря ты, Мефодий. Живьем велено, — проронил один из служилых.
Десятник молча вложил в ножны саблю; стрельцы сели на коней. Мефодий, заслышав внезапный стук копыт, глянул влево и оторопел: к сельцу неслась полусотня ляхов. Сверкали панцири и сабли, колыхались высокие перья на боевых шапках.
— Шляхта, братцы!
Стрельцов было мало, и они попятились к перелеску. Но тут выскочил из чащобы огромный мужичина с длинной орясиной и заорал во всю мочь:
— Сюда! Сюда, ляхи!
Поляки услышали и повернули коней. Стрельцы приняли бой. Бродяга ловко орудовал тяжелой орясиной.
Вскоре все стихло. Ляхи слезли с коней, сняли с убитых суконные кафтаны, собрали оружие.
Коренастый, с пышными рыжими усами шляхтич подошел к связанным мужикам, что-то спросил на своем языке.
Беглые непонимающе пожали плечами. К шляхтичу ступил бродяга, сказал по-польски:
— Развяжите их, панове. Эти люди присягнули царю Дмитрию.
Шляхтич резко обернулся.
— Поляк?
— Русский.
— Московит?.. Откуда наш язык знаешь?
— В полоне обучился. Вместе с поляком к веслу был прикован.
— К какому веслу, москаль?
— А то, что на галере, панове.
Шляхтич хмыкнул, покрутил ус. Лицо москаля, в черной курчавой бороде, точно вылито из бронзы.
«Из этого москаля получился бы славный рыцарь», — невольно подумалось шляхтичу.
— Как звать?
— Иван Болотников.
— Куда идешь, Иван?
— На Русь, панове.
— А эти двое?
Болотников, расспросив мужиков, ответил:
— Они из Путивля. Посадские люди не захотели целовать крест царю Василию Шуйскому. Путивляне зовут на царство сына Ивана Грозного — Дмитрия Ивановича. Гонцы посланы сказать, что вся северская земля присягает Дмитрию и готова встать под его священные знамена.
— Добже, добже, — довольно закивал шляхтич. — А сам ты, Иван, какому царю хочешь служить?
— Семь лет я не был на Руси, панове. Но много наслышан о царе Дмитрии Иваныче. Я за того государя, кой тщится о народе своем. С боярским же царем мне не по дороге.
— Добже, добже. Свою верность Дмитрию ты уже доказал. Ты спас северских послов и убил стрельца. Государь Дмитрий не забудет твоей заслуги.
Шляхтич смотрел на дюжего московита и вспоминал слова короля Сигизмунда:
— Гришка Отрепьев убит, но выискался новый самозванец. Ему нужны деньги, оружие и верные люди. Ищите их в порубежных городах и приводите к Дмитрию.
Сейчас же шляхтичи пустились в малый набег; разорив и опустошив два-три русских сельца, они тотчас вернутся на рубеж. Сигизмунд не велит пока задорить московитов, но Речь Посполитая не столь в руках короля, сколь во власти ясновельможных панов. Всему голова сейм. На сейме же, не слушая короля, паны кричат:
— На Руси междоусобица. Раздоры бояр и смуты черни ослабили Московию. Только сейчас и поживиться!
Грабили, опустошали, терзали русские окраины.
Болотников ничего об этом не ведал.
— Ты, Иван, поедешь с послами к царю Дмитрию, — распорядился шляхтич.
— Но, панове… Я иду на Русь.
— Ты вернешься в Речь Посполитую! — повысил голос шляхтич.
Глава 2
Болотников и Молчанов
Ехали на конях под присмотром трех десятков жолнеров[18].
Болотников и послы держались вместе, Иван посматривал на мужиков, и на душе его светлело. Свои, русские! Бородатые, дюжие, в белых домотканых рубахах, в коротких темно-синих кафтанах, перехваченных зелеными кушаками. Узнал, что одного зовут Тимофеем Шаровым, другого — Матвеем Аничкиным.
— На Руси давно не был? — спросил Болотникова Шаров.
— Давно, друже… А что на Москве? Сказывают, дела дивные. Чу, народ всюду поднялся. Так ли?
— Гудит Русь, — кивнул Тимоха.
— За те годы, что ты в неволе был, на Руси заваруха за заварухой. Вначале Борис царствовал. То злодей и народа погубитель. При нем такой был голодень, что и вспомнить страшно. Не люб Борис был народу. А тут младший сын царя Ивана Васильевича объявился. По всем городам грамоты народу слал. Тяглому-де люду волю дам, а бояр-изменщиков истреблю. На Русь с войском пришел, в землю северскую. Мужики гужом к Дмитрию повалили, а тот на Москву двинулся. Царя Бориса будто бы удар хватил, помер в одночасье. Другие же сказывали — бояре отравили. А народ возрадовался. Конец пришел ироду! Ныне царь-избавитель на трон сядет. И тот не задолил. Борис-то на Мартынов день[19] преставился, а Дмитрия на Москве в июле встречали.
— Признали? Шуйский-то, когда в Углич ездил, сказывал, что царевич в падучей от ножа зарезался.
— Враки! Шуйский завсегда душой кривит. Годуна он побоялся, вот и навел поклеп на царевича. Сгиб в Угличе попов сын, а не Дмитрий. А как истинный-то царь на Москву пришел, Василий Шуйский одним из первых его признал. На Лобном крест целовал.
— Да што Шуйский, — вступил в разговор Матвей Аничкин. — Сама мать, инокиня Марья Нагая, сына признала.
— Ишь ты, — крутнул головой Болотников. — А как царь к народу? Дали послабленье?
— Еще как дал! — загорелся Тимоха. — Безвинный люд, что от бояр и помещиков пострадал, повелел из темниц вызволить. Всем тяглым великую льготу дал. Заповедные лета отменил. Мужикам и холопам Юрьев день вернул.
— Да неужто? — подивился Болотников.
— Вот те крест! Борис Годунов татарам Украйну кинул, а Дмитрий Иванович на десять лет севрюков от податей и налогов освободил. Живите, говорит, вольно и без тягла. Бывало ли допреж такое?
— Не бывало, други. Цари на милость скупы. Ай да Дмитрий Иваныч!
— За такого не грех и смерть принять, — продолжал Тимоха. — Зрел, как наш сопутник за Дмитрия стоял? Вот так весь народ готов Красному Солнышку[20] послужить.
— Ас дворянами что?
— Дворяне к севрюкам Годуновым присланы. Согнали их с наших земель да многих поубивали. Хватит ярма! Зажили по старине. Не стало ни бар, ни посадского строения, ни царской десятины. Вот он каков, истинный-то царь!
— Видели государя?
— А то как же. С Тимохой в его войске служили. От Кром до Москвы с царем шли. Прост Дмитрий Иваныч, всяк к нему мог прийти. Всех примал. Мужиков не обижал. Когда шел с войском по селам, крестьян не зорил. Тех, говорит, кто мужика пограбит аль насильство какое учинит, повелю казнить. Брал же то, что ему по доброй воле приносили. Тут его и вовсе возлюбили. Тыщами к избавителю шли. И на Москве Дмитрий народа не чурался. По средам и субботам челобитные на Красном крыльце принимал. Да не через дьяков, а в свои руки. Ни при одном государе так не было. Не чванился Дмитрий Иваныч. Часто в приказы наведывался. Дьякам и подьячим указал вершить дела без поминок и посулов[21]. Мздоимцев повелел кнутом бить. Приделистый царь! Провор великий. На ратных ученьях сам из пушек палили. Да так ловко, что знатным пушкарям лишь в пору.
— Славный царь, — не переставал изумляться Болотников.
— Народу — славен, боярам же — поперек горла, — нахмурился Аничкин. — Недолго Красное Солнышко поцарствовал.
— А что Шуйский?
— То не царь, — отмахнулся Аничкин. — Никто его не избирал. Шуйского бояре да купчишки выкликнули. Без Земского собора, без совета волостей и городов. Не токмо мужики, но дворяне на Шубника крепко осерчали. Служилые северских городов в один голос заявили: «Не хотим боярского ставленника, не будем ему крест целовать!»
— Да что служилые, — оборвал Матвея Шаров. — Вся Украйна в движение пришла.
Болотников слушал, и на душе его становилось все веселей и отрадней. Народ всколыхнулся! Не хочет тяглый люд жить в боярском хомуте. Вот то и добро. Давно пора.
Речь Посполитая. Сандомирский замок Юрия Мнишка.
В одном из дальних покоев расхаживает по комнате Михаил Молчанов. Смуглолиц: «нос немного покляп», чернокудр; коротко подстриженная бородка, черные усы, черные лохматые брови, небольшие бегающие карие глаза.
Далеко за полночь, но Молчанову не до сна. Днем получил от воеводы Георгия Шаховского грамоты. Воевода звал к себе в Путивль, и не просто звал, а слезно умолял сказаться сыном царя Ивана Васильевича. «На Руси смута. Явись Дмитрием Ивановичем — и престол в твоих руках…»
Явись! Легко сказать. Гришку-самозванца саблями изрубили. Назваться сыном Грозного просто, да вот как голову уберечь?.. Ну приду, ну явлюсь в Москву и сяду на царство. А дале? Крутись меж шляхтой и боярами. Те и другие — волки, попробуй угоди.
- Иван Болотников - Валерий Замыслов - Историческая проза
- Болотников. Каравай на столе - Вера Панова - Историческая проза
- Престол и монастырь - Петр Полежаев - Историческая проза
- Государь Иван Третий - Юрий Дмитриевич Торубаров - Историческая проза
- Богатство и бедность царской России. Дворцовая жизнь русских царей и быт русского народа - Валерий Анишкин - Историческая проза
- ПОСЛЕДНИЙ ИВАН - Иван Дроздов - Историческая проза
- Вольное царство. Государь всея Руси - Валерий Язвицкий - Историческая проза
- Наблюдения, или Любые приказы госпожи - Джейн Харрис - Историческая проза
- Капитан Невельской - Николай Задорнов - Историческая проза
- Французская волчица. Лилия и лев (сборник) - Морис Дрюон - Историческая проза