Начало пути (СИ) - Старый Денис

— Что прикажете, то исполню тот час, — решительно, словно, и не сомневаясь, ответил Аракчеев.

А, может, он, действительно, не сомневался, а был таким вот исполнительным механизмом?

— А, если мои поступки будут не одобрены матушкой-императрицей? — чуть подрагивающим голосом спросил Павел.

— Что прикажете, то и исполню, — отчеканил Алексей Андреевич.

— Отлично. Я в вас не сомневался! — веселым голосом воскликнул Павел Петрович.

Настроение наследника российского престола резко изменилось. Он хотел видеть в Аракчееве своего соратника, волновался, что Алексей Андреевич возмутится и станет проявлять верноподданнические чувства к Екатерине. Теперь же Павел был радостен и воодушевлен. Подобные смены настроения у наследника были обычным делом.

— Что ж, давайте с вами рассмотрим диспозицию и наметим план действий, э-э… — Павел хотел сказать: «план действий на момент смерти императрицы», но это было бы явной крамолой.

Между тем, у Аракчеева не было сомнений, чем именно они занимаются. В одной из комнат Гатчинского дворца был составлен макет центра Петербурга за Фонтанкой и дальше, как и на правом берегу Невы. Точные копии домов, храмов, иных сооружений, улиц. Рядом, на стене висела большая карта столицы Российской империи.

— Вот здесь, на мосту, нужно поставить не меньше роты, перекрыть вот эту улицу, — Павел указкой указывал места на макете.

Павел предполагал, что его восхождению на престол могут попытаться помешать. Павел Петрович не мог себе представить ситуацию, при которой Зубовы, прежде всего, Платон, чуть меньше Николай Зубов, не попытаются ничего предпринять будут только ждать и надеяться. Сколько обид и прямых оскорблений пришлось вытерпеть Павлу от этих подлецов! Он уже решил, что пощадит их, чтобы показать свой рыцарский дух, милость. Ну, и для того, чтобы окончательно не испугать всех екатерининских птенцов. Это он знает, а другие, как и сами Зубовы, будут уверены, что снисхождения никому не будет. Вместе с тем, новый император явит свое милосердие и верноподданные вновь включаться в работу, но уже с удвоенным рвением, так как избавятся от наказания.

Павла Петровича сильно заботили в последнее время распространяющиеся слухи, что матушка-стервь (у себя в голове так говорить можно не стесняться) поставит в обход его, Павла, императором Александра Павловича. Через Николая Ивановича Салтыкова Павел передал письмо матери, чтобы она объяснила, откуда взялись все эти домыслы и досужие рассуждения о вероятном царствовании Александра. Николай Иванович, конечно, еще тот плут, умудряется быть хорошим и для императрицы, и не быть плохим для наследника, но он точно передаст письмо. В обоих случаях нужно проявлять недюжинные таланты, чтобы поддерживать связь с двумя сторонами, если не конфликта, то серьезного противостояния.

— Ваше императорское высочество, — в комнату зашел единственный приближенный слуга Павла, Иван.

— Что тебе, Ванька? изрядно отвлекаешь нас, — спрашивал Павел Петрович.

— Так, прибыли-с его сиятельство Николай Иванович Салтыков, — объяснился слуга.

— А-ха-ха-ха-ха, — заливисто рассмеялся Павел. — Вспомни черта — и он здесь, прости Господи.

Павел перекрестился, бросил быстрый взгляд на расставленных солдатиков внутри макета Петербурга и поспешил выйти из «Петербурга».

— Господин полковник, а вы останетесь здесь и еще раз продумайте, как нам осадить гвардейцев и не выпустить их в центр города, — уже выходя из комнаты, не поворачиваясь к Аракчееву, сказал Павел.

Быстрым шагом, семеня своими короткими ногами, Павел направился в свой кабинет.

— Николай Иванович, не думал, не чаял вас нынче увидеть, — с некими нотками сарказма приветствовал графа Салтыкова наследник.

— Отчего же, Ваше высочество, вы так скверно обо мне думаете? — спросил Салтыков.

— А не от того ли я могу не доверять вам, что Платошка Зубов — ваш протеже? — Павел Петрович пристально посмотрел на Салтыкова.

— Да, когда это было, Ваше высочество⁉ Знал бы я тогда, кем станет Платоша, — тон Салтыкова был лилейным, необычайно мягко ложился на любой слух.

— Будет нам пикироваться, Николай Иванович, — Павлу не терпелось продолжить обсуждение с Аракчеевым плана взятия Петербурга под контроль. — С чем прибыли?

— Матушка ваша повелела прибыть вам к 11 марта, — сообщил граф Салтыков.

— А что у нас изменилось, любезный Николай Иванович, что матушка повелела вам сообщить, а не прислала своих янычар? Они-то стребовали с меня, а вы просите, — спросил Павел.

Салтыков лишь отшутился. На самом же деле государыня, действительно, повелела уведомить наследника на одном из приемов посредством отправки офицеров Семеновского полка. Это уже Николай Иванович Салтыков подсуетился и решил больше нужного не раздражать наследника и не плодить новые проблемы. Павел подчиняется требованиям Екатерины Алексеевны, но всегда делает это столь неохотно, что может и какую глупость сотворить, или прилюдно высказать неудовольствие.

Что же касается общения Салтыкова с фаворитом, то Платон Зубов помнит того, кому он обязан своим восхождением на Олимп Российской империи. Поэтому и не составляло труда чуточку изменить волю императрицы и послать Николая Ивановича, а не гвардейцев, о обход обыкновению. И так Салтыков поступает во всем. Но он — единственный более или менее прочный мост между бушующим океаном императрицы и пока еще небольшой речкой, но могущей стать морем Павла Петровича.

— А ваш нос стал еще длиннее, — пошутил Павел.

— В сравнении с вашим носом, Ваше высочество, любой покажется длинным, — ответил Салтыков и они оба рассмеялись

Подобные шутки про нос были в манере общения Салтыкова и наследника. Павлу нравилось указывать на чуть более длинный нос графа, но, а Салтыков всегда тонко чувствовал тот момент, в котором будет удобно отшучиваться.

— Принепременно буду, Николай Иванович, мне есть, о чем поговорить с матушкой, — сказал Павел и поспешил избавится от графа, которому не терпелось избавится уже от компании Павла.

Так что уже через минуту граф, столь быстро выполнивший свою миссию, поспешил в Петербург, дабы рассказать государыне, как сложно было уговорить наследника прибыть на важный прием, но он, Николай Иванович Салтыков, смог заставить Павла Петровича это сделать.

Глава 5

Глава 5

Белокураково

21 февраля 1795 года

— Ваш… е брод… ие, — сквозь пелену, размываясь, в сознание проникали звуки.

— Леська беги! Тебя тут не було! — требовал мужской голос.

— Северинушка, любы, но как же так? — неуверенно отвечал звонкий девичий голосок.

— Дура! Я ударил барчука. Если он какой важный, то меня и сечь станут. Зачем тебе позориться, что была со мной? — настаивал парень.

— Спаси Христос тебя! — уже уходя, проронила та, которую парень называл Лесей.

— Сударь, сударь! — тормошили меня.

— Руки, убрал, сука! — взревел я, наконец, придя в себя после нокаута.

Я лежал на полу, в левой щеке пульсировала боль, чуть кружилась голова. Давненько меня так… Впрочем, после похожего удара я и перенесся в это время.

— Ты кто такой? — спросил я, приподнимаясь.

— Северин Цалко, — отвечал мужчина лет двадцати двух или немного старше.

Зрение вернулось и я мог отчетливо рассмотреть обладателя весьма тяжелого удара. Парень был чернявый, имел нос с горбинкой и чуть раскосые глаза, что наводило на мысль о шальных предках, которые ловили татарок для пополнения казацкого войска. Конечно же, не этими женщинами восполняли убыль воинов, а казачатами, рожденными от полонянок. Парень был рослым и явно на печи не отлёживается, а впитывает казацкую науку. Хотя есть ли тут казаки? Екатерина же их уже давно того… В будущий рай, то бишь, Краснодарский край, отправила, ну или, действительно, того… в рай.

Могло быть и так, что и не малоросс передо мной, а серб или хорват, последнее в меньшей степени. Здесь рядом, насколько я уже знал, немало станиц и городов, основанных сербскими переселенцами. Впрочем, намешано в этих местах так, что только что индейцев и не было, хотя не факт.