Инцидент - Максим Гаусс

конечности, оставив на ней черный оплавленный след. Сверху тявкнул «FAR».

Стоит отметить, что стрелковый комплекс работал по старинке — на основе энергии пороховых газов, бил пулями калибра 8.32 миллиметра. Плоский короб с патронами на сто пятьдесят выстрелов крепился за спиной, почти не занимая места. Оружие морально устарело, но все еще стояло на вооружении, честно выполняя возложенные на него задачи. Разумеется, на новых экспериментальных моделях бронескафов стрелкового оружия уже не было. Тот же «FAR-44» был уже на импульсной основе.

Ближайший летяга скользнул влево, стрелковый комплекс проводил его длинной очередью и, кажется, накрыл. Другая тварь поперла напролом, видимо решив, что у нее девять жизней. Я угостил ее прямым попаданием в голову, одновременно мысленно обрадовавшись тому, что их осталось всего восемь.

Я сделал шаг назад, затем еще. Приходилось вертеться то вправо, то влево. Твари довольно шустро приблизились, расстояние между нами сократилось до двенадцати-пятнадцати метров.

Мимо меня пролетел зеленый сгусток — крайняя тварь слева совершила кислотный плевок, но расстояние подвело. Мало того, что не попала, так еще и под собственным весом его траектория получилась навесной.

— Дерьмо! С-сучьи бабуины! — ругался я, закусив губу до крови, но, почти не замечая боли. Жал на спусковой крючок, целился, снова жал.

Поразил еще одну тварь. Сначала задел вскользь, а когда та замешкалась, добил контрольной очередью. И на этом мое везение закончилось.

Навыки стрельбы у меня были слабые. Опытный, хорошо натренированный боец, за то же время, мог бы уже поразить если не всех, то хотя бы большую часть наступающих противников точно. Но учился я быстро.

Со всех сторон в меня полетели кислотные сгустки. Я прекратил вести стрельбу, сосредоточившись на том, чтобы не словить очередной плевок. «FAR» поразил еще двоих, но не насмерть. Раненые летяги скрылись за камнями, пропав из виду.

А затем в меня все-таки попали. Зеленый сгусток угодил в грудную пластину и с шипением принялся разъедать ее структуру. Я смахнул большую часть перчаткой, но пожалел об этом почти сразу — перчатка тоже начала дымиться.

Несколько капель попали на боковую панель. Что-то коротнуло, сама собой активировалась сигнальная ракета. Взлетела на высоту около ста метров и хлопнула. Разлетелись зеленые искры. Толку-то, кто ее здесь увидит?

Я взвыл от отчаяния.

Внутри костюма тоже запахло едкой химией. И хотя боли я еще не чувствовал, этот момент несомненно был близок.

Держа винтовку одной рукой, я кое-как сбросил пострадавшую перчатку и вновь схватился за рукоять, но уже своей рукой, без защиты. Очередной плевок, зацепил плечо, но я этого почти не заметил.

Пригнулся, увернулся, рванул влево. Еще одной очередью поразил планирующую летягу прямо в воздухе. Пораженную тварь перекувырнуло и швырнуло на песок.

Позади меня что-то хрустнуло, лязгнуло. Огрызающийся «FAR» почему-то резко замолчал, а когда я понял причину этого, мне стало страшно — стрелкового комплекса больше не было.

Одновременно, все оставшиеся летяги резко зашипели и бросились на меня, уже не пытаясь уклониться от выстрелов. Все, что я успел — это дать пару неприцельных очередей прострелив еще одному противнику крыло и лапу.

На груди защипало. Я почувствовал жжение, нарастающую боль.

— Хрен вам! — прорычал я, взмахом руки выдвинув острый штык.

Увернулся и вонзил его в летящую тварь, проткнув прямо в воздухе. Вытащил, снова вонзил. Бронестекло заляпало бурой жижей.

В ногу ткнулся еще один плевок, принявшись неумолимо прожигать податливый материал. Перед глазами мелькнули кожистые крылья, цокнули по броне острые конечности.

Я потерял равновесие и завалился на спину. Острой болью отозвалась левая нога — между пластин ткнулось что-то острое. Ударило по бронестеклу, загородило весь обзор. И почти сразу я увидел зубы, острые желтые зубы. Они пытались прогрызть стекло, царапая прочное бронестекло. Показалась микротрещина, затем еще одна. От них поползли в стороны другие трещины.

Я не хотел умирать, но чувствовал, что еще немного и меня проткнет острая конечность. А там может быть, и стекло прогрызут, сдерут кожу…

И тут произошло нечто странное. Откуда-то справа послышался негромкий возглас, затем гул. Я не успел даже посмотреть туда, когда меня накрыло огненным валом. Прекратилось это практически сразу. Тем не менее, незащищенную бронеперчаткой руку, сильно обожгло, хотя я и лежал на боку, частично присыпанный песком.

Две из четырех оставшихся летяг сгорели прямо в полете, шмякнувшись на песок черными обугленными тушками, а еще одна, полыхая огнем, обхватила меня конечностями и перепонками, прижалась, да так и сдохла. Я незамедлительно ухватил ее перчаткой и попытался сдернуть с себя, но только оторвал одну из нижних конечностей. Привстал на колено, хотел уже подняться, но внезапно, от вспышки острой боли в груди, меня аж перекосило.

Жгло просто адски.

Я заорал, принялся вертеться на месте, пытаясь избавиться от «Скаута», вреда от которого теперь было больше, чем пользы. Я раз за разом хлопал обожженной рукой по кнопке аварийной разблокировки, но потрепанный скаф, видимо от воздействия температуры, заблокировался намертво.

Я почти ничего не видел, только мелькающий свет, какие-то пятна. Настал тот момент, когда я, не выдержав острой боли, вновь рухнул на песок. А затем просто отключился и потерял сознание…

* * *

Меня что-то толкнуло, затем еще раз.

— Алекс! Ну, все, хватит уже валяться! — совсем рядом я услышал знакомый голос. И медленно открыв глаза, увидел майора Раттлера.

Командир десантной группы, все еще был в своем желтом «Палладине». Сейчас на нем не было шлема, да и бронеперчаток тоже. Сам скаф был потрепан.

— А? — пробормотал я, хотя прекрасно его расслышал.

— Как себя чувствуешь? — рядом послышался другой голос, незнакомый.

Я чуть повернул голову и увидел другого десантника. У него в руках был шлем, на лобовой части которого, был изображен красный крест, символизирующий принадлежность к медчасти.

— Ничего не чувствую, — произнес я.

— Это сержант Ферт, — майор кивнул на десантника с крестом. — То, что ты еще жив, лишь его заслуга.

— Это моя работа, — хмыкнул тот, отложив шлем.

— Что со мной? — я спросил у медика, но сам отвлекся и уже таращился по сторонам.

— Все в норме. — Ферт вытащил какой-то электронный модуль, что-то поклацал на нем, затем навел на мое лицо. — Ну да. Норма.

Я не решился переспрашивать, хотя ответ меня совсем не устроил.

— Тебе прожгло кислотой грудину, почти до ребер. Проткнуло левую икру, и обожгло левое бедро. Рука ерунда, всего лишь ожог второй степени. Все подлатали, правда, полностью истратили