Пропавший - Микаэль Крефельд

– Есть! Кто въезжает в квартиру?

14

Берлин, Пренцлауэр-Берг, 16 августа 1989 года

Через несколько дней после проведенного службой безопасности обыска в доме девять по улице Грейфенхагенерштрассе Кристоф Шуман вошел в подъезд своего дома. Со двора доносилось равномерное шарканье: кто-то подметал мостовую. Рабочий день Кристофа закончился, и он возвращался из банка. Пиджак он нес под мышкой, и расплывшиеся на белой рубашке темные пятна со всей очевидностью демонстрировали, как ему было жарко. По пути к лифту он встретился с управдомом. Тот стоял к нему спиной, подметая площадку возле мусорных баков. Кристоф достал ключ и открыл дверь подъезда.

– Простите, пожалуйста, – послышался за спиной голос.

Кристоф обернулся и увидел перед собой незнакомого человека в синей управдомовской куртке.

Хауссер, улыбаясь, отер руку о синюю куртку, прежде чем протянуть ее Кристофу:

– Моя фамилия Хауссер, я новый управдом.

Кристоф взглянул на протянутую руку и нехотя пожал:

– А где же прежний управдом? Кёлер, кажется, или Фоллер, не могу вспомнить.

– Не имею понятия. Перевели, наверное, куда-нибудь еще.

– Впрочем, это не важно. Все равно его было никогда не поймать. – Кристоф толкнул дверь плечом, и под напором его мощного тела она распахнулась. – Надеюсь, вы лучший работник.

– Смею надеяться, что это так.

– У нас что-то неладно со сливом в ванне. Вы не могли бы на днях заглянуть и привести его в порядок? Квартира Шумана.

– …шестой этаж. Обязательно приду посмотреть, что там такое, – ответил Хауссер и усмехнулся вслед скрывшемуся в подъезде Кристофу. Затем он вернулся дометать последний участок двора, который еще оставалось убрать.

Десять минут спустя Хауссер уже входил в квартиру управдома. В запертом помещении было жарко как в печке, и Хауссер, скинув куртку и майку, бросил их на полу в прихожей. Из комнаты слышалось тихое гудение, и сквозь дверную щель в переднюю проникал зеленоватый свет. Хауссер зашел на кухню и достал из холодильника бутылку с абсентом и лоток с кубиками льда. Выйдя в прихожую, он настежь раскрыл дверь в комнату. Все пространство вокруг затопило зеленоватым светом. Он взглянул на стену, вдоль которой техники во всю ширину установили восемь мониторов. Непрерывно гудела видеоаппаратура, велась запись. Все аппараты были подключены к скрытым камерам, установленным в квартире Шумана. Хауссер мог следить за всеми помещениями квартиры, включая лестничную площадку. Кроме камер, в разных местах квартиры находилось с полтора десятка работающих микрофонов. Технический отдел постарался и сам себя превзошел. Хауссер уселся за мониторы. Сейчас было не то что в прежние времена, когда Хауссер только начинал работу в службе. Тогда пользовались узкой пленкой, которую потом нужно было еще проявлять. С появлением видеокамер наблюдение стало возможно вести непосредственно в момент события. С годами они к тому же все больше уменьшались в размерах, и теперь достаточно было установить в комнате, за которой велась слежка, микроскопический объектив, протянув через стену электрический кабель, подведенный к видеоаппаратуре в помещении, где сидел наблюдатель.

Хауссер глядел на монитор, находившийся в середине ряда. На нем виден был стоящий у домашнего бара Кристоф. Он наливал себе бокал.

– Лена? Хочешь мартини? – раздался из динамика голос Кристофа.

– С удовольствием, дорогой, – отвечала Лена из кухни.

Хауссер взглянул на соседний монитор, на котором видна была Лена. Она готовила ужин.

– С удовольствием, дорогой, – передразнил Хауссер и налил себе в бокал абсента.

15

Кристиансхавн, апрель 2014 года

От старых книг, расставленных на стеллажах в лавке Виктории, исходил запах кофе, табака «Петтерё» и книжной пыли. Из портативного граммофона на широком магазинном прилавке неслась мелодия «Лунный свет в Вермонте» в исполнении Чета Бейкера. Около граммофона Томас рылся в картонке с деталями старой электронной техники. Там было все, что угодно, начиная от удлинителей, зарядников, старых телефонных автоответчиков, мобильников вплоть до счетной машинки, которая, казалось, явилась из какого-то музея старинной техники.

– Ты точно знаешь, что тут есть что-то подходящее? – громко спросил Томас хозяйку, которая вышла в подсобное помещение.

В следующий миг на пороге появилась Виктория с охапкой книг, изо рта у нее торчала недожеванная коричная булочка. Булочку ей принес Томас.

– Мм… – промычала Виктория, кладя книги на прилавок.

Откусив кусочек, она, не переставая жевать, сказала:

– Если есть, то именно тут, в этой коробке.

И, смахнув крошки с твидового пиджака, добавила:

– Выбросил бы ты лучше эту штуку. Пора бы уже распроститься с прошлым!

Он обернулся к ней, оторвавшись от коробки:

– Между прочим, я распростился. Но должен же я проверить – вдруг это рабочий телефон Евы?

– Так и отослал бы его туда, где она работала, пускай они там сами разбираются.

Томас выудил из коробки довольно большой зарядник.

– А если он не их? Что же им тогда – отсылать его обратно мне? – Томас покачал головой. – А вдруг то, что записано в телефоне, их вообще не касается?

– Так и есть. И тебя тоже.

Виктория сунула в рот последний кусочек булочки и достала из нагрудного кармана пачку табака.

– Тебе-то что волноваться?

– Мне-то ничего. Только вот подглядывание и подслушивание почему-то приводит мне на память Большого Брата. Брось это, оставь мертвых в покое.

– Неужели тебе самой никогда не приходилось разбирать старые вещи? – Достав из кармана мобильный телефон, он попытался подключить его к зарядному устройству. – Впрочем, не имеет значения. Эта штуковина все равно не подходит.

Томас в сердцах бросил провод от зарядника.

Одной рукой Виктория ловко скрутила себе сигарету, в то время как другой уже доставала старый «Ронсон». Чиркнув зажигалкой, она поднесла к лицу остроконечный язычок пламени, грозивший подпалить ее роскошную серебристо-седую шевелюру. Виктория с жадностью затянулась и выпустила в пространство облако голубоватого дыма:

– Ну, если ты действительно хочешь, чтобы эта штуковина заработала…

– Хочу, конечно. Мне бы покончить с этим сейчас, чтобы больше не думать. Вот все, что мне нужно.

– Да-да, – сказала она и, не вынимая сигареты изо рта, щелкнула пальцами, чтобы он передал ей мобильник. – Вся эта канитель с зарядниками, будто бы для каждого мобильника должен быть свой, подходящий, – это чистой воды обман. На самом деле все зарядники выполняют одну и ту же функцию – преобразуют двести вольт в двенадцать. Единственная разница между ними в том, что разные производители выпускают их с разными штекерами, вынуждая покупателей брать именно тот, который выпускают они. – Взяв со стола нож для разрезания конвертов, она перерезала провод. – Так что на самом деле можно взять любой зарядник от этих старых телефонов. – Очистив от изоляции два проводочка, она сунула их под нос Томасу. – Видишь: плюс и минус, вот и вся премудрость.

– Но как ты их приладишь к мобильнику?

– Это делается гораздо проще, чем ты думаешь.

Взяв мобильник, она просунула лезвие ножа между двумя половинками корпуса и нажала на ручку. Тонкий пластик не выдержал, и винтики, на которых держался корпус, посыпались на пол.

– Что ты делаешь? Ты же его сломаешь!

– Чепуха! – отмахнулась она, кладя на прилавок раскуроченный телефон, и аккуратно присоединила зачищенные концы провода непосредственно к печатной схеме. – А теперь включай его.

Он наклонился и вставил вилку зарядника в розетку.

– Ну что? Работает?

Виктория кивнула:

– Дисплей загорелся. Пускай подзарядится. Есть у тебя пин-код?

– Пин-код? Да откуда?

– Ну а как тогда насчет пак-кода?

– Даже не знаю, что это такое.

– Инженер из тебя, похоже, никакой, и частный детектив тоже.

– А я на это и не претендую. Как быть-то? Неужели нельзя как-то без кода?

Она стряхнула пепел с сигареты в пепельницу. Тут к кассе подошел пожилой господин с охапкой книг в руках.

– В любом случае можно и без кода позвонить на сто двенадцать, – ответила Виктория.

– Ну и что нам с того?

– На некоторых старых мобильных телефонах после такого звонка открывался доступ к памяти. То есть позвонить с него никуда невозможно, но открывается доступ к контактам и эсэмэскам. Разве ты не их хотел просмотреть?

Томас потер свой колючий подбородок:

– Ты, оказывается, прямо-таки мобильный хакер!

– Ну, это же просто общеизвестные вещи.

– Общеизвестные где? В тюрьме Вестре?

Виктория холодно улыбнулась и, отвернувшись, занялась обслуживанием клиента.

Томас как загипнотизированный впился глазами в дисплей. Вскоре мобильник пискнул, и на дисплее появился текст: «Введите пин-код». Взглянув на Викторию, которая все еще была занята покупателем, он набрал 112, и через небольшой промежуток в трубке раздался голос диспетчера службы спасения. Томас отключился и нажал кнопку «меню». Как и говорила Виктория, он получил доступ к телефонной памяти. Он вызвал список адресов и просмотрел его, однако ни одна из фамилий не была ему знакома. По правде говоря, он не знал ни клиентов Евы, ни тех, с кем она общалась по работе. Он помнил только, что ее начальника звали Рихард и что в разговоре она иногда упоминала какую-то Пию, а может быть, Лену из адвокатской конторы. Но в списке он не встретил этих имен. Внезапно он понял, как мало знал о профессиональной деятельности Евы. Дома они никогда не говорили о работе, и оба дорожили этой молчаливой договоренностью. Дом был для них островком безопасности, где они отдыхали от ужасов, с которыми обоим приходилось сталкиваться на службе: ему – на улицах города, ей – в судебных делах. Квартира, в которой они жили, была их убежищем, пока в дом не залез вор и там же, в их гостиной, не проломил ей голову. Томас нажал кнопку с изображением письма, и открылось множество коротеньких СМС-сообщений. Из первых нескольких записок сразу же стало ясно, что телефон действительно принадлежал Еве: в них упоминались номера дел, которые она вела, ее имя и звание, содержались напоминания, когда состоится слушание в городском суде. Томас торопливо прокручивал сообщения одно за другим, быстро приближаясь к дате ее смерти. Вдруг что-то в них остановило его взгляд, и он отпустил кнопку. Он быстро вернулся к пропущенному месту и внимательно прочитал слова, мелькнувшие между номерами двух ссылок на деловые бумаги: «Тоскую по нашим утренним свиданиям по средам», под которыми красовался смайлик. Томас открыл сообщение: «Тоскую, тоскую, тоскую, тоскую, тоскую, тоскую, тоскую, тоскую, тоскую, тоскую, тоскую, тоскую… любовь моя».