От любви до ненависти и обратно (СИ) - "Neverletme Go"

— Спасибо тебе, — Элис вновь поблагодарила ее и направилась к дочери.

Девушка села рядом с кроватью и бережно поправила одеяло. Золотистые волосы мягкими волнами рассыпались по подушке, а на лице малышки вырисовывалась легкая улыбка.

«Что же тебе снится?» — подумала про себя Элис, смотря на нее с бесконечной любовью.

Разведчица переоделась в ночную рубашку и легла рядом, вспоминая свои давние сны со светловолосой девочкой. Поразительным сходством Альма была похожа на нее как две капли воды.

— Солнышко мое, — прошептала Элис, обнимая дочь, — Как же я скучала по тебе.

***— Не помешаю? — Элис зашла с подносом, уставленным заморскими блюдами и разнообразными фруктами.

— Заходи, — не поднимая глаз с холста, ответил Жан.

Залитый дневным светом, парень ловил на себе солнечные лучи, широкими мазками завершая творение. Вся его комната была заставлена картинами, на большинстве которых красовались женские тела. Не спальня, а целая галлерея, сплошь и рядом наполненная сексуальностью.

— Вторые сутки тебя не видно и не слышно, — заметила Элис, поднося к губам художника хрустящую булочку, — Саша с Николой тебе вкусностей передали.

— Спасибо, Элис, — улыбнулся Кирштейн.

— Море, — прошептала она, рассматривая его картину, — Оно прекрасно.

— Как и ты, — Жан наконец-то удостоил разведчицу своим вниманием, переведя на нее взгляд.

— Нарисуешь меня? — внезапно, как для парня, так и для самой себя, спросила брюнетка.

— Не хочу тебя смущать, но как ты могла заметить, я пишу лишь природу и обнаженных женщин.

— У меня нет комплексов, — с холодом бросила Элис, а после едва заметно улыбнулась.

— Тогда раздевайся и ложись, — Кирштейн показал на диван, передвигая к нему мольберт.

Скинув с себя платье, а затем и белье, она удобно расположилась, облокотившись на спинку софы.

— Так не пойдет, — мягко сказал Жан, — немного согни правую ногу, а руку положи на бедро.

— Так?

— Да, отлично. Теперь постарайся не двигаться.

Девушка послушно следовала его указаниям, поднимала подборок, перекидывала через плечо волосы, прогибалась в пояснице. На ее лице не было и толики смущения. Прекрасная и холодная, словно айсберг, она лежала перед Жаном, приковывая все его внимание.

Рассматривая каждый миллиметр, Кирштейн переносил на холст ее роскошное манящее тело, покрытое рубцами и порезами, которые придавали Элис свой особенный шарм. Несмотря на физическую силу и твердость характера, она была очень женственной. Элис не нужно было для этого глупо улыбаться и кокетливо флиртовать, притворяясь слабой и беззащитной, чем грешили другие девушки, особенно из военной полиции. Все это было не про нее. Ее женственность проявлялась совсем иначе. Достаточно было просто понаблюдать за ней. И Кирштейн мог наблюдать за этим все время: как она собирает длинные черные волосы в пучок или же, наоборот, их распускает ближе к вечеру, как после изнурительной тренировки падает на скамейку, с жадностью глотая воду из фляги, с какой трепетностью заботится о своей лошади и с какой безграничной любовью смотрит на Альму. С рождением дочери она стала совершенно другим человеком. Более мягкой и более сдержанной. Это были определенно приятные изменения, которые приходились ему по вкусу.

Медленными движениями кисти художник оставлял мазки на холсте и, не отрываясь от работы, ловко расстегнул верхний ряд пуговиц на своей рубашке. Девушка тоже чувствовала невероятный жар, несмотря на то, что была полностью раздета.

«Интересно, она мастурбирует по ночам?» — подумал Жан, после чего сделал глубокий вдох, понимая, что его мысли ушли совершенно не в ту степь.

Затвердевший член начал болезненно врезаться в штаны, не давая сосредоточиться на рисунке. Ранее чувства никогда не мешали работать. Между ним и моделями всегда была невидимая стена, отделяющая их друг от друга, что позволяло полностью погружаться в процесс. Но Элис не была просто моделью, на протяжении 9 лет разведчица сводила его с ума, оставаясь неприступной крепостью.

Закончив последние штрихи, Кирштейн облегченно выдохнул, — Готово.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Элис поднялась с дивана, протягивая руку в сторону парня, за которым висело ее платье, как сама того не заметив, оказалась неприлично близко к нему. Брюнетка облизнула пересохшие губы и сместила угол зрения на Жана — парень без стеснения пожирал взглядом ее тело. Элис замерла, покрываясь пунцовым румянцем. Стоя как вкопанная, девушка смотрела на Кирштейна до тех пор, пока тот не отрезвил ее обжигающим поцелуем. Посасывая и кусая сладкие сочные губы, парень придвинул девушку к себе, страстно сжимая ее ягодицы. Вся уверенность куда-то вмиг улетучилась и она почувствовала себя маленькой девочкой, не имеющей представления о том, как вести себя дальше. Разведчицу накрыла паника, и неожиданно для себя девушка зарыдала.

Эмоциональные перепады у Элис наблюдались и ранее, однако после перенесенных стрессов это лишь сильнее обострялось. После нападения на Марлию девушка была сама не своя. Она презирала себя за то, что подписалась учувствовать в том безумии, что устроил Йегер, что и по ее вине в том числе, погибли невинные люди, что она по сути своей ничем теперь не отличалась от Райнера, и самое главное, что она так и не успела его прикончить. Избыток чувств соединялся в огромный шар, готовый вот-вот лопнуть.

— Я сделал что-то не так? — отстраняясь от брюнетки, шокировано спросил Жан.

— Нет…все…все так, — захлебываясь в слезах промычала Элис, — Дело во мне, — девушка судорожно попыталась надеть платье.

— Иди сюда, — Кирштейн нежно прижал разведчицу к себе, успокаивая ее, — Я не собираюсь тебя насиловать, — парень помог девушке прикрыться, — Ты так открыто и уверенно мне позировала, подошла чуть ли не вплотную. Я просто неправильно тебя понял, — объяснился он, — Честно говоря, даже не думал, что тебя это может напугать.

— Жан…я…я тоже хотела, — восстанавливая дыхание, оправдывалась девушка, — это все от избытка эмоций. Слишком много всего навалилось разом, — выдохнула Элис, — Я бы хотела продолжить.

— Как скажешь, — ответил парень и, взяв ее на руки, отнес в спальню, после чего бережно опустил на кровать.

Кирштеин осторожно провел рукой вдоль ее живота, покрывая горячими поцелуями все тело, и медленно спустился к бедрам, расположившись между раздвинутых и согнутых в коленях ногах. Желая разведчицу долгие годы, как смертник перед казнью, он пытался надышаться ей. Касаясь языком клитора, парень ублажал ее, заставляя извиваться. От возбуждающих стонов он сходил с ума, теряя голову.

— Возьми меня, — задыхаясь, сказала Элис.

Прикоснувшись органом к обильно истекающему лону девушки, одним толчком он вошел в нее, и забывая обо всем на свете, отдался чувствам.

Брюнетка громко стонала, двигая бедрами ему навстречу, проводила руками по широким плечам, оставляя царапины. Ловко перевернувшись, она оказалась сверху, открывая Кирштейну прекрасный вид на свою подпрыгивающую грудь. Их движения становились более резкими, а дыхание перехватывало от эмоций.

— Блять, я так кончу, — прохрипел Жан, — Слезай.

Но девушка его будто не слышала, забывшись в чувствах, она продолжала двигаться, вжимаясь в него бедрами.

— Элис, — теряя контроль, парень скинул ее с себя, изливаясь ей на живот теплой жидкостью, — Это было опасно, — он осуждающе посмотрел на нее, а после улыбнулся.

— Знаю. Прости, — Лэнгфорт перевела на него затуманенный взгляд.

Отдышавшись, Кирштейн закурил привезенные из Марлии сигары, а девушка уронила взгляд на альбом с его скрытыми от посторонних глаз работами.

— Я взгляну? — поинтересовалась разведчица.

— Да.

На бумаге были, конечно же, женщины. Раздетые и прекрасные, они даже на рисунке источали вожделение.

— Ты спал со всеми своими моделями? — проявила нескромный интерес разведчица.

— Не со всеми, — засмеялся Жан, оставляя легкую интригу, — Лучше взгляни на себя, — парень развернул к ней мольберт, — Это одна из моих лучших работ, — произнес он.