От любви до ненависти и обратно (СИ) - "Neverletme Go"

— Цикл достаточно нестабилен, — ответила Элис.

— Да, — согласилась врач, осматривая брюнетку, — Это частая проблема девушек-разведчиц, вы больше других подвержены стрессам, на женском здоровье это сказывается неблагоприятно.

— Так что со мной? — поинтересовалась Элис.

— Ты в порядке, но о тренировках, на некоторое время, придется забыть, — женщина сделала паузу, — Милая, ты ждешь ребенка.

========== Глава 7. ==========

…Не боюсь на земле ничего,

В задыханьях тяжелых бледнея.

Только ночи страшны оттого,

Что глаза твои вижу во сне я.А.Ахматова

4 года спустя. Марлия. Гетто Ребелио.

— Титаны наступают с юга, — произнес вице-капитан Браун, показывая на карту, — Чем дальше к северу, тем слабее их защита.

— Наши суда могут пришвартоваться лишь к южному причалу, — заметил генерал, — Если хотим использовать преимущества, остается исключительно юг.

— Но в южных водах наш флот уже потерял 32 корабля, — возразил Райнер, — Возможно, причал также уничтожен.

— Остров кишит титанами, — добавил Зик, — Враг захватил Женскую особь, обладает Прародителем и Берсерком, и нам доподлинно неизвестно, что случилось с Колоссом.

— Из некогда десяти наших титанов пять теперь находятся у врага, — согласился Магат, — очевидно, мы совершили ошибку.

Стоя на балконе, Райнер печально наблюдал за тренировкой своей двоюродной сестры. Габи, не жалея сил, полностью отдавала себя воинской подготовке. Девчонка стремилась унаследовать Бронированного титана, и ее совсем не заботило, что получив такую силу, она проживет лишь тринадцать лет, из которых две трети оставшейся жизни проведет в бесконечных сражениях за чужие интересы.

Срок службы Райнера плавно подходил к концу. Однако для человека, давно утратившего волю к жизни, время тянулось бесконечно долгим ожиданием. По возвращении в Гетто, истязаясь невыносимым чувством вины, парень даже пытался покончить собой, но инстинкты самосохранения оказались куда сильнее собственных намерений. В нем не осталось и намека на прежнего Райнера. Он был абсолютно и полностью подавлен. Последний гвоздь в крышку гроба его личности был забит смертью Бертольда, которая окончательно подкосила парня. Блондин не испытывал ничего, кроме отвращения и ненависти к самому себе. Превратившись в безвольное оружие, лишенное каких-либо чувств и эмоций, он безучастно выполнял свою работу, мечтая лишь умереть в каком-нибудь из боев. Однако, несмотря ни на что, по прежнему испытывал чувство долга и ответственности перед своей семьей. Все, что оставалось — это просто ожидать собственной смерти, либо продолжать надеяться, что Элис все-таки выполнит свое обещание и сама его убьет.

Девушка часто приходила во снах, болезненно напоминая о счастливых днях, проведенных вместе. Мысли о разведчице не покидали его ни на секунду, мучительно разливаясь обжигающим холодом по и без того больному сознанию. Образ Элис преследовал его все время, где бы он ни находился и что бы ни делал. Если бы он видел ее лишь во сне, то попросту бы пренебрегал им. Но девушка являлась ему всюду: в лицах многочисленных пустых женщин, с которыми он пытался хоть ненадолго забыться, в похожих строгих силуэтах, равнодушно идущих мимо него, в бескрайнем синем море, за которым он ее оставил. Райнер все еще любил разведчицу, и кроме чрезвычайно едких воспоминаний, он так же утешался и тем, что хотя бы некоторое время в своей жизни, пусть и незаслуженно, но был счастлив.

Блондин часто прокручивал в голове их совместно прожитую жизнь, с надломом понимая, что недостоин даже воспоминаний. Однако, закрывая глаза, он вновь и вновь погружался в забвение:

— Мерзнешь? — спросил блондин, присаживаясь у костра рядом с Элис.

— Ну…пока тут сижу, то вполне себе комфортно, — протянула разведчица, подкидывая в огонь оставшееся дровишко.

— Поэтому спать не идешь? — улыбнулся Райнер.

— Ага, — согласилась она, — Вот потушим костер и сразу же замерзну.

— Не будешь же ты так всю ночь сидеть, — удивился он, приподняв одну бровь.

— Придется, — брюнетка выдохнула холодный воздух, — Вылазки в такую погоду мне тяжело даются, — Элис немного наклонилась к огню, согревая ладони.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Мы можем соединить наши спальники, так будет гораздо теплее, — предложил Райнер.

— Это не будет выглядеть как-то странно? — спросила разведчица и перевела взгляд на капитана, имея ввиду его реакцию. Леви сидел чуть поодаль от них и, по всей видимости, спать еще не собирался.

— Не знаю, — Райнер пожал плечами, — А какая вообще разница? Нам же не по 15 лет.

— Ну да, — согласилась брюнетка, — Буду признательна в таком случае.

Райнер выдал девушке свой свитер, ссылаясь на то, что, соединив мешки, ему все равно станет жарко и они улеглись, повернувшись спинами друг к другу. Вскоре капитан потушил костер и тоже отправился на боковую.

— Неужели тебе и сейчас холодно, — Райнер обернулся к дрожащей разведчице.

— Не могу согреться никак, — призналась она, — Я мешаю тебе?

— Разумеется, мешаешь, — на полном серьезе ответил парень.

Но Элис была уверена, что в этот момент он улыбается, и, коснувшись лица, нащупала ямочки на его щеках.

— Двигайся ближе, — сказал он, прижимая девушку к себе чуть ли не вплотную, — Не знаю, сколько я так пролежу, потому что мне уже жарко, но так и быть, постараюсь согреть тебя.

— Спасибо, — смущенно прошептала девушка и по ее коже пробежали мурашки, только уже совсем не от холода.

Удобно устроившись в крепких теплых объятиях, разведчица действительно быстро отогрелась и, несмотря на некоторое смущение, быстро уснула, преисполненная благодарностью.

Иногда Райнер задавался настолько глупыми вопросами, что ему искренне становилось интересно, вспоминала ли Лэнгфорт о нем так же, как он вспоминал о ней? Конечно же, нет. Иначе и быть не могло. И он понимал это. Скорее всего, все их совместные моменты для Элис не имели уже никакого значения. В лучшем случае она больше ничего не чувствовала, а в худшем-ненавидела и презирала его всем сердцем. И отчего-то к последнему варианту Райнер склонялся куда больше. Однако он часто представлял, что все могло бы сложиться иначе. Возможно, это была лишь защитная реакция, не позволяющая ему окончательно рехнуться, ведь на обратное у него не было совершенно никаких шансов. С абсолютной уверенностью он знал одно: расскажи он ей тогда всю правду, она точно так же возненавидела бы его, только на порядок раньше временем. Их связь была заведомо обречена, и тем ценнее она для него становилась с каждым днем, приближающим их прощание, если это вообще можно было назвать прощанием.

— Элис… — прошептал он сквозь сон, хватая ладонью воздух.

— Предаешься воспоминаниям? — съязвил Порко, возвращая его к реальности.

— Я так и не поблагодарил тебя за тот раз, — едва ли опомнившись, ответил Райнер подавленным голосом, — Спасибо.

— Сдались мне твои благодарности, — отмахнулся Галлиард, — Я спасал не тебя, а свою родину от последствий того, что она она потеряет Бронированного.

Порко уселся на стул вблизи его кровати и, запустив руку в волосы, вальяжно откинулся на спинку, тяжело вздохнув:

— Для начала, ничего бы этого не случилось, если бы 9 лет назад твой титан достался мне, — он снова перевел взгляд на Райнера, — И моего брата не сожрали бы, пока он пытался спасти твою никчемную жизнь.

— Ты видел воспоминания Марселя? — вздрогнул блондин.

— Нет, я не видел, как ты бросил моего брата умирать, — повторил Порко, вложив в слова всю злость и презрение, что его наполняли, после чего встал и направился к выходу, — Эй, Райнер, — он задержался, едва переступив порог, — Что за брюнетка, с которой ты вечно ошивался? Это ведь она-Берсерк, я все верно понял?

— Ты все верно понял, — повторил за ним Браун, опустив глаза в пол.

— Что ж, дьяволица чертовски красива. Полагаю, ты неплохо провел там время, пока мы сражались с другими государствами, сменяя одну войну другой, — Порко ехидно улыбнулся, — Вероятно, она была интересна Имир, и та частенько наблюдала за ней, особенно в женской душевой. Так что ближе к ночи у меня вырисовываются пикантные воспоминания с участием твоей подруги. И это мешает мне уснуть.