Счастье всем, но не сразу: сверхпопулярная типология личности - Елена Александровна Чечёткина

честный в мире!

А вот если Карлсон все-таки заболеет гистрионным расстройством личности (ГРЛ), то с ним будет очень трудно даже Малышу. К сожалению, такое случается с этими солнечными людьми. Непереносимые (для «истерика») жизненные обстоятельства, серьёзная болезнь или просто старость превращает излучающего радость, энергию и отвагу человека в нервное, ноющее, всего боящееся и от всех зависимое существо: энергоемкие креативные функции угнетены, защиты не справляются – и на передний план выходит аффект тревоги.

ГРЛ – исторически первый объект психотерапии в форме психоанализа, но утверждение Мак-Вильямс, что “стандартное психоаналитическое лечение [перенос, свободные ассоциации, интерпретации, и т. д. – ЕЧ] …все еще остается предпочтительным” [3, c.408], похоже, определяется все-таки профессиональными предпочтениями автора. Да, пациенты с ГРЛ легко идут на контакт и устанавливают отношения переноса, поэтому психотерапевтические техники можно задействовать вовсю – но насколько они полезны для самого пациента? В истерической диссоциации (отец-насильник) запутался сам Фрейд, и где гарантия, что «фантазийная псевдологика» по другому поводу не запутает психоаналитика обычного уровня?

Слабое место гистрионных людей – эмоциональная жизнь, не контролируемая рациональной. Будучи захлестнуты чувствами (в норме – радости, в патологии – тревоги), они плохо понимают и людей, и самих себя. И поэтому более оправданной кажется концепция когнитивной психотерапии: “мы должны учить истериков думать, а пациентов с навязчивыми мыслями чувствовать (Allen, 1977)” [1, c.303].

Парадокс в том, что рациональный подход к психологической реальности совершенно не свойственен пациенту с ГРЛ: больной приходит врачу фактически без базы, на основе которой ведётся когнитивная терапия. Мораль: и когнитивная, и психоаналитическая терапия должны быть достаточно гибкими, чтобы пациент с ГРЛ не убежал, испугавшись интенсивности переноса, с одной стороны, или кажущейся враждебности (холодности, бесчувствия), с другой.

Трудная задача – научить гистрионную личность «думать». Малышу это, во всяком случае, не удалось:

“ – Да, но еще замечательней будет, когда мама увидит, что ты вырвал и выбросил ее герань, – сказал Малыш. – Подумай сам! – А если какому-нибудь старичку на улице она свалилась на голову, как по-твоему, что он скажет?

– Что он скажет? «Спасибо, дорогой Карлссон, – заверил Малыша Карлссон. – Спасибо, дорогой Карлссон, за то, что ты вырвал герань, а не выкинул ее вместе с цветочным горшком… что так понравилось бы чокнутой маме Малыша»”. Продолжение психотерапевтической сессии смотри в оригинале [15, c.279].

6. Каждый имеет право быть Карлсоном

“ – Ты не бойся, Карлссон! – сказал он ему в утешение. – Они ничего не могут сделать тебе только за то, что ты – есть ты!

– Нет, Карлссоном имеет право быть каждый, – заверил его Карлссон. Хотя пока что на свете есть всего лишь один-единственный – маленький, хорошенький, в меру упитанный экземпляр”.

Да, Карлссоном имеет право быть каждый – но не каждый может: для этого надо родиться гистрионной личностью. Нет человека лучше высокофункционального «истерика»! Я знаю – у меня отец был таким. «Высокофункциональный» означает, что богатство и теплота эмоций, характерная для гистрионной личности, сосуществует с развитой рациональной составляющей – но сферы эти почти не соприкасаются. Отец вполне преуспел в научно-технической деятельности: его книга «Высокотемпературные теплоносители» переведена на английский, немецкий и японский (и какое же знаковое занятие: высоко-температурные тепло-носители!). Но не менее важную часть его жизни составляли музыка, фотография, любительская киносъемка, студенты и аспиранты, коллеги, друзья, семья. Пусть он не очень понимал своих близких, зато очень любил их. А ведь только это, в конечном итоге, и остаётся. Как остаётся Хвостик в «Жанровой картинке», которую отец в числе прочих милых стишков сочинил для нас, своих детей:

Вдалеке там речка,

Через речку – мостик,

На мосту овечка,

У овечки – Хвостик.

Забурлила речка,

Обвалился мостик,

Умерла овечка,

Но остался Хвостик!

Он читал всю доступную в те времена нормальную художественную и философскую литературу (в том числе и официально запрещенную), но любимой книжкой был «Конёк-Горбунок». С Карлссоном меня тоже познакомил отец и, помнится, при чтении очень возмущался его поведением. Наверное, чуял, в чей огород этот «маленький, хорошенький, в меру упитанный» камешек.

Домашнее задание

Прочитайте своим детям «Карлссона» [15] и «Пеппи» [17]. А если нет детей подходящего возраста, перечитайте сами. Такой уж «плохой» Карлссон? Такая ли «хорошая» Пеппи? А КАКИЕ они? – вопрос для детей. В чем СИЛА и СЛАБОСТЬ гистрионной личности? – вопрос для Вас.

Лекция 5. Тяжёлая, но достойная жизнь ОБСЕССИВНО-КОМПУЛЬСИВНОЙ ЛИЧНОСТИ

1. Когнитивные антиподы

После «гистрионных» людей самое время поговорить о «навязчивых» людях, поскольку их когнитивные стили [1] (способы переработки информации) совершенно противоположны друг другу. Вообще-то, данный тип личности и соответствующее расстройство называют обсессивно-компульсивным. Но этот, более строгий, термин рассчитан все же на англоязычного пользователя, которому и без словаря известно, что obsession означает одержимость и/или навязчивую мысль, а compulsion – принуждение. Поэтому для отечественного пользователя-непрофессионала будем использовать термин «навязчивый» или сокращение О-К (для продвинутых).

В отличие от гистрионной личности, О-К личность, даже и без личностного расстройства, чувствует себя далеко не ОК. А все из-за стиля мышления и соответствующего поведения: если «гистрионный» не видит, так сказать, деревьев за лесом, чувствуя и действуя глобально, эмоционально, креативно – без внимания к деталям, то «навязчивый», напротив, не видит леса за деревьями, будучи занят именно деталями – приводя их в порядок, классифицируя, доводя до совершенства. Где уж тут радоваться жизни! Он все время занят, и занят такой ответственной, изматывающей и нескончаемой работой!

Вот представьте себе, что вы гуляете в ясный летний день за городом. Лес сменяется полями, те – речкой, потом (через мостик) снова лесок; деревья, травы и тропинки сливаются в одно целое, и вы чудесно в него вписываетесь: грудь ритмично наполняется ароматами, глаза – симфонией красок, тело упруго, легко и послушно. И вдруг – щелк! – вы заметили березу (раз), потом – другую (два), третью вы уже выискиваете осознанно. Лес «пропал» – вы фиксируете (и считаете) только белые столбы. Березы растут неаккуратно, через неравные промежутки: ваше дыхание сбивается с ритма, тело и глаза напрягаются; начинает болеть голова, появляется боль в спине. И вдруг – бац! – лес кончается: впереди только поля. Вы насчитали 97 берез. Не хватает трех до сотни! «Вот со мной всегда так», – обречённо думаете вы, погружаясь в обсессивно-компульсивное болото. Зачем вы туда залезли? Кто (или что) принуждает к навязчивости?

Прогулка испорчена безнадежно. Вернувшись домой, вы резко критикуете жену за недостатки ведения вашего походно-дачного хозяйства. Бедная женщина в недоумении: вы же уходили на прогулку в