Сочинения в трех томах. Том 2 - Майн Рид

подсадить ее в седло, но она с презрительным жестом оттолкнула его и с легкостью птицы вскочила на лошадь.

Вся орда невольно испустила крик восхищения: эта молодая девушка достойна быть их царицей — она не испугалась даже урагана.

Между тем все было готово к отъезду, и похитители, вскочив на коней, продолжали свой путь по равнине, покрытой теперь водой. Они направлялись в прежнем порядке к стоянке своего племени.

Оставим их пока и займемся другими.

Далеко от того места, где происходила только что описанная нами сцена, на берегу реки разложен огонь. Вокруг веселого пламени костра сидят три фигуры. Люди эти провели ночь здесь. Кое-что из вещей разбросано там и сям; три еще не оседланные лошади привязаны тут же ко вбитым в землю колышкам.

Двое из этих людей еще юноши, только вступающие в зрелый возраст; третий — постарше, на вид лет тридцати.

Я думаю, незачем говорить, что эти три путешественника не кто другие, как Гаспар, Людвиг и Циприано.

Нам уже известно, что сама вдова Хальбергера потребовала, чтобы сын ее сопровождал своего кузена и Гаспара. Собственно говоря, и трех-то человек было слишком мало для исполнения задуманного предприятия, тогда как сама она на эстансии, под охраной верных слуг, была в полнейшей безопасности.

Путники доехали только до Пилькомайо, на расстоянии всего одного дня пути от места их отправления.

Их привели сюда следы убийц; но, утомленные быстрой ездой и двумя бессонными ночами, они расположились бивуаком на этом месте. Теперь, отдохнув немного, они снова собираются в путь, торопясь окончить свой незатейливый завтрак.

На плоском камне, раскаленном докрасна, жарятся несколько маисовых колосьев, и тут же на вертеле приготовляется жаркое, которое, на взгляд европейца, показалось бы, пожалуй, не особенно привлекательным.

Это обезьяна из породы guaridas, которая, увидев огонь, осмелилась приблизиться к нему, как бы для того, чтобы дать Гаспару возможность застрелить себя.

Из нее-то и приготовляют путешественники свой утренний завтрак. Не подумайте, что запасы их истощились. Нет, у них есть еще солонина; но Гаспар питает слабость к жареной обезьяне и предпочитает ее всему другому, притом же им необходимо по возможности беречь свои запасы.

Недалеко от камня, на горячей золе, стоит чашка с кипящей жидкостью. Это вода для чая, настоящего парагвайского матэ, три чашки из скорлупки кокосового ореха с трубками для всасывания жидкости лежат тут же на траве.

Среди всевозможных дорожных вещей: седел, попон, трех ножей, трех лассо, трех пар боласов, трех охотничьих ружей — виднеются различные съестные припасы.

Несмотря на такое изобилие, в лагере нет веселья.

Путники голодные, но запах жареного мяса и аромат чая не возбуждают их аппетита. У всех троих тяжело на сердце. Предприятие их не простое развлечение или охота: они преследуют убийц и похитителей сестры и спешат нагнать их.

Быстро окончив завтрак, молодые люди вскочили на лошадей.

Но что это делает гаучо? Какая причина удерживает его на месте?

Молодые люди нетерпеливым взглядом спрашивают Гаспара о непривычной для него медлительности.

Солнце только что взошло, окрасив пурпуром верхушки деревьев, но им нельзя терять ни минуты.

Еще во время завтрака, седлая лошадей, юноши заметили в чертах Гаспара, по обыкновению таких открытых, непривычное для них выражение заботы и раздумья.

Очевидно, его беспокоило что-то другое, кроме общего их горя, которое — они в этом не сомневались — верный гаучо чувствовал так же глубоко, как и они сами.

Но что это значит? Во время завтрака он несколько раз вставал с места и подходил к одному дереву, с особенным вниманием осматривая его. И даже в последнюю минуту, уже занеся ногу, чтобы вскочить в седло, он, к величайшему их удивлению, еще раз подошел к нему и, пока они перекидывались словами по этому поводу, снова пристально оглядел это дерево.

Что он нашел интересного в нем?

Это было не очень высокое дерево, с легкими зелеными листьями, по-видимому из семейства мимоз. На его длинных ветвях висели целые букеты прекрасных желтых цветов.

Эти-то цветы и приковали к себе взгляд гаучо, в котором юноши легко могли прочесть отражение всевозрастающего душевного беспокойства.

Глава VII

ДЕРЕВО-БАРОМЕТР

— В чем дело, Гаспар? — спросил, наконец, с нетерпением Циприано. — Нам каждая минута дорога; мы теперь были бы уже далеко отсюда.

— Я знаю, господин; но, если только это дерево говорит правду, нам лучше не торопиться. Подойдите и посмотрите на эти цветы.

— Что же в них особенного? — спросил Циприано. — Я ровно ничего не вижу.

— А я так кое-что заметил, — сказал Людвиг, приобретший от отца некоторые познания в ботанике, — венчик теперь полузакрыт, но он не был таким полчаса тому назад. Я это заметил еще раньше.

— Подождите, — сказал Гаспар, — посмотрим еще.

Юноши послушались и через пять минут увидели, что венчик цветка еще больше закрылся, а лепестки свернулись и сжались.

— Ах, Боже! — воскликнул гаучо. — Теперь уж нет сомнения, будет буря!

— А! Так это дерево — питау. Отец часто говорил мне о нем.

— Ваша правда, молодой господин. Видите, цветы еще больше закрываются, и меньше чем через час от них останутся только бутоны. Что нам делать? Остаться здесь — нельзя; ехать дальше — все равно мы этим ничего не выиграем. К тому же нельзя точно сказать, когда нагрянет буря, но, судя по барометру, она обещает быть жестокой.

— Нельзя ли нам укрыться в лесу?

— Это простительно только индейцу — в лесу искать лекарства, которое хуже самой болезни. Да если только это идет тормента, для нас же сто раз лучше оставаться среди равнины, хотя и здесь тоже небезопасно. Но все-таки, оставаясь на равнине, мы меньше подвергаемся опасности, чем под деревьями, которые могут нас раздавить