Пламенный клинок - Вудинг Крис

— Он был твоим отцом, — сказал Арен. — Ты просто хотела быть рядом. Я знаю, каково это.

— Однажды мы отправились на восток, в горы. Чем круче делался подъем, тем более опасный путь выбирал отец. Дважды он протягивал мне руку, помогая забраться выше. А в третий раз…

Голос у нее дрогнул: она то ли плакала, то ли пыталась сдержать слезы. Арен не видел ее лица; она сидела ниже, у его ног. Не раздумывая, он свесил руку с подоконника, и девушка рассеянно взяла его ладонь, сжав его пальцы своими.

— В третий раз он отпустил меня, — глухо продолжила она. — Нарочно, чтобы преподать урок. Иногда мы беспечно предаем собственную жизнь в чужие руки, и он… Он хотел показать мне, как это опасно. — Она крепче сжала его ладонь, и Арен понял, что она снова падает, что она всегда будет падать. — Я сломала обе ноги, — сказала Фен. — Лежала и вопила. Думала, что это случайность, ждала, что отец меня спасет. Но он так и не пришел. Бросил меня. Поэтому вскоре я перестала кричать: смысла не было. Я бы только привлекла волков и медведей.

— Как ты выжила? — осторожно спросил Арен.

— Ползком добралась до дому.

«Ползком добралась до дому». Арен и представить не мог, сколько мучений скрывалось за этими скупыми словами. Несколько часов, а то и дней она, изнемогая от боли, волочила за собой изувеченные ноги. И все это время сознавала, что отец уронил ее нарочно, однако у нее не было иного выбора, кроме как вернуться к нему. Откуда у нее взялись силы двигаться вперед?

— Когда я оказалась дома, отец был там, — продолжала Фен. — Пьяный, но не слишком, так что он сумел положить меня в повозку и отвезти в город. Лекарь приладил на место сломанные кости, чтобы они правильно срослись, и мне пришлось долго отлеживаться в постели. Очень долго. Отец меня кормил. Наверное, исполнял свой долг передо мной. Но я больше никогда в жизни с ним не разговаривала.

Она всхлипнула. Значит, все-таки плакала. Она еще острее, чем Арен, чувствовала отцовское предательство. Однако не сдалась и упорно двигалась вперед, пока однажды их дороги не пересеклись. Ему стало стыдно. Какое право он имеет предаваться унынию, когда у Фен для этот больше оснований?

— Что с ним произошло? — спросил Арен.

— Оставался со мной, пока я не смогла снова ходить и охотиться. Однажды утром он ушел в лес, не взяв с собой ни припасов, ни оружия. И не вернулся. Я больше его не видела. — Свободной рукой она вытерла глаза. Ее голос обрел твердость. — После матушкиной смерти ему не терпелось покончить с собой, но он не мог уйти, не убедившись, что я сумею выжить самостоятельно. Думаю, он хотел облегчить мне задачу. Поэтому его исчезновение меня почти не задело. Он сам постарался…

Арен с тяжелым сердцем устремил взгляд на город. Оцепенение прошло. Невозможно было оставаться бесчувственным, держа Фен за руку. Он задумался о том, сколько жестокости заключает в себе этот мир, сколько страшных тайн скрывается за запертыми дверями и глухими стенами. Сколько мужей избивают жен до полусмерти, сколько детей голодают, лишенные заботы и внимания, сколько людей замышляют предательство против тех, кому открыто признаются в любви.

Он почувствовал, как в нем вскипает ярость. Как мог отец Фен бросить собственного ребенка? Возможно, он считал это проявлением любви, которое отстрочит его самоубийство, но, по мнению Арена, это была трусость. Отец исподволь внушал дочери философию одиночества, чтобы самому умереть с чистой совестью, избрав путь полегче.

Теперь она вновь обманулась в своих ожиданиях. Она верила в Гаррика и в его дело, но Гаррик сгинул, пав жертвой предательства. Она только начала открываться людям, и тут тень отца снова напомнила о себе. Арен сомневался, что после такого Фен сможет кому-нибудь довериться.

Теперь собственное уныние показалось Арену ребячеством. Злость придала ему сил. Сегодня он и сам не сдастся, и другим не позволит.

— Идем. — Он спрыгнул с подоконника, потянув Фен за собой.

— Куда? — Она устало вздохнула. Глаза и нос у нее были красные, но сухие. — Все кончено, Арен. План был только у Гаррика.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Тогда мы придумаем новый! — воскликнул Арен. — У нас ведь остались записи Ярина. И время до свадьбы еще есть. Гаррик не единожды спасал мне жизнь, и будь я проклят, если предам его память и упущу возможность вернуть Пламенный Клинок! — Он положил ладонь девушке на плечо и посмотрел ей в глаза, показывая, что не шутит. — И будь я проклят, если позволю тебе укрепиться в мысли, что твой отец прав. В этом мире еще остались люди, в которых можно верить, Фен. Можешь верить в меня.

Он стремглав выскочил в коридор, подхваченный волной решимости, и кинулся вниз по лестнице. Уверенность придала ему отваги. Он не думал о последствиях. Лучше делать хоть что-нибудь, чем покорно принимать свой жребий.

— Арен? — Навстречу ему по лестнице поднимались Кейд и Граб. Арен пронесся мимо, поглощенный своим порывом. Кейд с Грабом переглянулись и последовали за ним.

— Паршивцу что-то взбрело на ум, — ухмыльнулся Граб; между тем их нагнала Фен.

Явочный дом, холодный и скудно обставленный, служил временным пристанищем для всяких мимохожих людей. Самым большим помещением был подвал, в котором стоял грубый деревянный стол, заставленный кружками с элем и заваленный хлебными корками. Вокруг сидело с десяток мужчин и женщин, еще больше стояло вдоль стен. Среди них была и Вика, опиравшаяся на посох; возле ее ног лежала Скирда. Орика и Харод тоже пришли; лютнистка выглядела встревоженной, а рыцарь стоял с непроницаемым лицом.

Когда вошел Арен, Мара и Вильхам спорили, сидя за столом.

— Хотя бы отправь кого-нибудь в винодельню на замену Гаррику! — убеждала Мара. — Если бы Киль рассказал Железной Длани про повозку, в назначенном месте ждала бы засада, и тебя бы тоже арестовали. Видимо, Киль решил выдать только Гаррика. Стоит рискнуть и послать кого-нибудь в Хаммерхольт.

— И кого же? — спросил Вильхам с глумливой ухмылкой. — Из моих людей никто не годится. Лишние потери нам ни к чему. Лучше отступить. Еще представится случай ударить по кроданцам.

— Но такого случая уже не будет! Никогда! — В голосе Мары слышалось отчаяние.

— Я не отступлю! — заявил Арен, входя в подвал. — Не оставлю Гаррика на растерзание Железной Длани. Тридцать лет назад жители этой страны отказались от борьбы, боясь лишиться того, что имели. Нельзя повторять их ошибку. Это наша лучшая, а может, единственная возможность сбросить кроданцев с трона.

Он огляделся по сторонам, готовясь встретить насмешки. Большинство собравшихся уставились на него с удивлением, видя в нем лишь самоуверенного мальца. Но он во всем был равен им и твердо стоял на своем.

— Кто-нибудь из вас знает, кто такой Гаррик, от которого вы с такой готовностью отступаетесь? — спросил он.

— Человек, которому стоило получше выбирать себе друзей, — сострил кто-то, вызвав всеобщий смех.

— Он Кадрак из Темноводья! — воскликнул Арен. — Последний из Рассветных Стражей, единственный ныне живущий хранитель Пламенного Клинка. Вот кого вы хотите отринуть.

Вика закричала, словно от боли, и это отрезвило собравшихся лучше всяких слов. Но среди всеобщего потрясения Арен заметил, как улыбка Вильхама превратилась в злобную ухмылку, и понял, что тому все известно.

По подвалу пробежал ропот, и на некоторых лицах появилось сомнение. Арену претило раскрывать чужие тайны, однако он не клялся хранить молчание и не видел иного способа спасти Гаррика. Именно тайны втянули их в эту передрягу. Настало время для честности.

— Это правда? — спросил один из собравшихся.

— Спроси у него. — Арен указал на Вильхама, чья усмешка сменилась гримасой ненависти.

— Вильхам? — удивилась женщина, сидевшая за столом. — Ты знал?

— Разумеется, не знал, — ответил тот, но не очень уверенно и поэтому неубедительно. — Я слышал, что кроданцы охотятся за последними из Рассветных Стражей и что Гаррик был в Солт-Форке, но подробности мне не известны. Если бы Гаррик хотел, чтобы мы знали, он сам рассказал бы.