Исход - Леон Юрис

Давид слышал, как гулко бьется сердце Иорданы.

— Давид, любовь моя! — шептала она.

В Старом городе арабская чернь при поддержке солдат легиона уничтожала синагоги, еврейские дома подвергались разграблению.

Хагана и маккавеи, защищаясь, отступали все дальше, и наконец в их руках осталось всего два дома, один из них — знаменитая синагога Хурва. Выбить их из Старого города было для арабов делом нескольких дней.

Рассвет разбудил Иордану. Она потянулась в постели и протянула руку к Давиду. Его не было.

Она в испуге открыла глаза и увидела, что Давид стоит около нее. Он впервые надел израильскую военную форму. Иордана улыбнулась, откинулась на подушку, а он опустился на колени рядом с кроватью и принялся гладить ее огненно-рыжие волосы.

— Я целый час смотрю на тебя, — сказал он. — Ты очень хороша во сне.

— Шалом, майор Бен Ами, — прошептала она.

— Уже поздно, дорогая. Мне пора.

— Сейчас оденусь.

— А зачем тебе идти со мной? Лучше я один.

Сердце Иорданы на мгновение остановилось Она хотела схватить его за руку, но совладала с собой и лишь улыбнулась:

— Конечно, милый.

— Иордана… любовь моя!

— Шалом, Давид. Тебе пора.

Иордана отвернулась к стене. Давид поцеловал ее и вышел.

— Давид, — шептала она. — Вернись! Пожалуйста, вернись ко мне.

Авидан привез майора Бен Ами к генералу Бен Циону, начальнику генштаба. Бен Цион, человек чуть старше тридцати, был, как и Давид, уроженцем Иерусалима.

Они поздоровались. Бен Цион выразил Давиду сочувствие по поводу гибели брата.

— Авидан говорит, что вы придумали что-то интересное? — спросил майор Альтерман, адъютант Бен Циона.

— Да, — тихо ответил Давид. — С тех пор как приняли резолюцию о разделе, я ни на минуту не перестаю думать о Иерусалиме. Помните — «На реках Вавилонских»? «Если я забуду тебя, Иерусалим…»

Бен Цион кивнул. Он очень хорошо понимал Давида. Его жена, дети, родители — все остались в Иерусалиме.

Давид продолжал:

— Дорога до Латруна почти полностью в наших руках. За Латруном, в Баб-эль-Ваде Пальмах захватил большинство важнейших высот.

— Это мы знаем, и Латрун — наша главнейшая беда, — перебил его Альтерман.

— Дай человеку сказать, — сердито прикрикнул на него Бен Цион.

— Я долго думал об этом… Я знаю район Латруна как свои пять пальцев и вот уже шесть месяцев мысленно исследую эту местность дюйм за дюймом. Я совершенно уверен, что Латрун можно обойти стороной.

В комнате воцарилась гробовая тишина.

— Что вы имеете в виду? — спросил Бен Цион.

— Если на карте провести дугу вокруг Латруна от одного участка шоссе к другому, то получится расстояние в шестнадцать километров.

— На карте-то можно, но дороги там нет. Одни непроходимые холмы.

— Есть дорога, — ответил Давид.

— Давид, ты несешь чушь! — воскликнул Авидан.

— Половина этой дуги проходит на месте древней римской дороги. Ей две тысячи лет, она завалена камнями, землей и буреломом, но она существует. Кроме того, там есть болото, по которому я проведу любую колонну с закрытыми глазами.

Давид подошел к карте на стене и провел полукруг рядом с Латруном. Авидан и Бен Цион внимательно следили за его рукой. Альтерман тоже смотрел, но с иронией.

— Давид, — сказал Авидан сухо, — допустим, тебе удастся отыскать эту римскую дорогу, допустим даже, что ты найдешь проход через болото. Что из этого? Снять осаду Иерусалима это вряд ли поможет.

— Я предлагаю, — спокойно продолжал Давид, — расчистить римскую дорогу, где нужно — проложить новые участки и отказаться от штурма Латруна. Пойти в обход.

— А подумал ли ты, Давид, — спросил Бен Цион, — что дорогу, которую ты провел на карте, придется пробивать под носом Арабского легиона?

— Еще бы не подумал! — ответил Давид. — Нам ведь не шоссе нужно, а только колея для грузовика. Иисус Навин остановил у Латруна солнце. Может быть, нам удастся остановить ночь? Если один отряд из Иерусалима, а другой из Тель-Авива потихоньку станут работать ночами, я уверен, что все дело займет не больше месяца. Что касается Арабского легиона, то вы не хуже меня знаете, что Глаб ни за что не выйдет из крепости ради открытого боя.

— Кто его знает, — возразил Альтерман. — За дорогу он, пожалуй, станет драться.

— Если Глаб не боится сражения, то почему он не атаковал из «треугольника» и не попытался разрезать Израиль пополам?

Все промолчали; складывалось впечатление, что Давид прав. В штабе считали, что Глаб чересчур рассредоточил свои силы и потому избегает боев за пределами Иерусалима, коридора и Латруна. Кроме того, он знает, что израильтяне хотят открытой схватки и мечтают выманить его из крепости.

Бен Цион и Авидан молча взвешивали предложение Давида.

— Хорошо, а что тебе для этого нужно? — сказал Бен Цион.

— Джип на одну ночь, надо сначала все проверить самому.

Авидан забеспокоился. С первых дней подполья он так переживал смерть каждого бойца, будто погибал его собственный сын. В ишуве, маленькой сплоченной общине, каждая жертва печалила всех. Теперь, в войну, потери исчислялись тысячами, для небольшой страны это было опустошительным ударом. Даже самый многочисленный народ не имеет права рисковать жизнями таких одаренных юношей, как Давид Бен Ами, подумал Авидан. Задача, которую он хочет взвалить на себя, чистое самоубийство. Может быть, Давиду только кажется, что он знает какую-то дорогу; людям часто желаемое представляется действительным.

— Джип и двадцать четыре часа… — повторил Давид.

Авидан посмотрел на Бен Циона. Альтерман покачал головой. То, что затеял Давид, неосуществимо. Тревога за Иерусалим мучила каждого. Иерусалим был сердцем, душой еврейства, но… Бен Цион иногда даже думал, что попытка удержать город — безумна.

Сколько же страданий выпало на долю родителей Давида, подумал Авидан. Один сын погиб, второй умирает от ран, третий возглавил отряд маккавеев, обреченный на гибель…

Давид смотрел горящими глазами то на одного, то на другого.

— Вы не можете не пустить меня! — воскликнул он.

В дверь постучали. Альтерман принял донесение и протянул его Бен Циону. Начальник генштаба побледнел и передал бумагу Авидану. Никто никогда не видел, чтобы Авидан терял самообладание. Но тут руки его задрожали, а в глазах появились слезы.

— Старый город пал.

— Не может быть! — вскричал Альтерман.

Давид упал в кресло.

Бен Цион сжал кулаки и стиснул зубы.

— Без Иерусалима нет еврейской нации! — воскликнул он и повернулся к Давиду: — Отправляйся в Иерусалим… сейчас же!

Когда Моисей вывел колена Израилевы к Красному морю, ему потребовался человек, столь незыблемо верящий в могущество Бога, что первым без колебаний ступил бы в море. Такой человек нашелся. Его звали Нахшоном. Операцию Давида Бен Ами так и назвали — «Нахшон».

Когда стемнело, Давид выехал из Реховота, городка к югу от Тель-Авива, и направился к горам Иудеи. У подножия гор, неподалеку от Латруна, он свернул с шоссе и двинулся по бездорожью.

Джип бросало и ударяло о валуны, казалось, мотор вот-вот заглохнет. Медленно, на первой скорости Давид спустился к Латруну. Здесь запросто можно было натолкнуться на патруль. Давид сосредоточился, когда впереди показались очертания крепости. Дюйм за дюймом он спускал машину по крутому склону, ища древнюю дорогу, заваленную вековым мусором. Наконец он остановился там, где сходились два ущелья, слез с машины и убедился, что дорога проходила именно здесь.

Теперь он поехал значительно быстрее и обогнул стороной Латрун, не жалея ни себя, ни машину. Он то и дело выключал двигатель, прислушивался, нет ли кого поблизости. Не раз ему приходилось выходить из машины и ползти по острым скалам в поисках дороги. Этим шестнадцати километрам, казалось, не будет конца. А ночь шла на убыль, опасность, что его обнаружат, возрастала с каждым часом.

…Рассвело. Бен Цион и Авидан с запавшими от бессонной ночи глазами с тревогой ждали возвращения Давида. Они отлично понимали, какое безумное дело он затеял, и опасались, что больше его не увидят.

Зазвонил телефон. Авидан поднял трубку.

— Это из шифровального отдела, — сказал он. — Только что получена радиограмма из Иерусалима.

— Что в ней?

— Один — тридцать пять — восемь.

Они принялись лихорадочно листать Библию. У Бен Циона вырвался вздох облегчения. Он прочитал вслух:

— Исайя, глава тридцать пятая, стихи восьмой и девятый: «И будет там большая дорога, и путь по ней назовется путем святым… Льва не будет там, и хищный зверь не взойдет на нее… а будут ходить искупленные».

Итак, Нахшон прорвался в Иерусалим! Значит, есть дорога, по которой можно объехать Латрун. Для Иерусалима еще не все потеряно!

Тысячи добровольцев дали клятву не разглашать тайну и отправились из Иерусалима прокладывать трассу по маршруту Давида Бен Ами. Тем временем Давид вернулся в Тель-Авив, где отряд добровольцев начал строить дорогу с другого конца.