Исход - Леон Юрис

В деревне рухнуло несколько глиняных хижин. Не успел отгреметь второй выстрел, как люди Каси со всех ног бросились к границе Ливана. Над деревней взвилось море белых тряпок. Ари действовал быстро: оставил здесь небольшой отряд, а с остальными бойцами устремился ко второй деревне, где Яркони уже пошел в атаку.

После трех выстрелов давидки бандиты бежали и отсюда. Обе деревни сдались так быстро, что в Форт-Эстер ничего не успели понять. Когда там услышали звуки пальбы, Мухаммед Каси решил, что это балуются его ребята.

На рассвете третьего дня колонна Давида Бен Ами вышла из леса и перерезала дорогу между Форт-Эстер и Абу-Йешей, где Каси разместил сотню своих головорезов. После этого отряды Ари и Иоава двинулись на Форт-Эстер с тыла. В крепости было не больше ста человек: остальные либо находились в Абу-Йеше, либо уже удрали в Ливан. Давидка открыла огонь, цилиндры с динамитом со свистом обрушились на бетонные стены, ложась все ближе к стальным воротам. Наконец ворота взлетели в воздух; следующие пять снарядов угодили во двор крепости.

Ари Бен Канаан повел своих ребят в первую атаку. Они поползли к крепости под пулеметным огнем, сопровождаемые воем снарядов давидки.

Разрушения в форте были не так уж велики, но грохот, вой и стремительность атаки совершенно сбили с толку Мухаммеда Каси и его плохо обученных вояк. Ожидая подкрепления из Абу-Йеши, они оборонялись кое-как. Но подкрепление угодило в западню, расставленную Давидом Бен Ами. Каси видел это в бинокль и понял, что окружен. Отряд Ари тем временем подоспел к воротам. Над Форт-Эстер взвился белый флаг.

Яркони с двадцатью бойцами разоружил арабов и погнал их в Ливан. Каси и трое его офицеров были взяты под стражу, а над крепостью подняли флаг со звездой Давида. Ари повел остальных бойцов вниз, на соединение с людьми Давида. Предстоял последний этап операции: ликвидация базы в Абу-Йеше.

Жители села понимали, что пришла очередь их деревни. Ари послал парламентера с ультиматумом через двадцать минут оставить деревню. Кто не уйдет, пусть пеняет на себя. С наблюдательного пункта он видел, как его старые друзья покидают село и направляются к ливанской границе. Сердце Ари обливалось кровью. Прошло полчаса, час.

— Пора начинать, — сказал Давид.

— Подождем еще, пусть уйдут все.

— Да уже полчаса, как никто не выходит. Кто хотел, те давно ушли.

Ари отвернулся.

— Хочешь, я поведу людей? — предложил Давид.

— Давай, — шепнул Ари.

Ари остался на наблюдательном пункте, когда Давид повел людей к седловине, приютившей село. На подступах к селу Давид построил людей в шеренгу. Их встретил залп из пулеметов и винтовок. Евреи бросились на землю и поползли по-пластунски.

Около ста жителей деревни во главе с Тахой решили сражаться. Невиданное дело: на этот раз евреи превосходили врагов числом и оружием. Они открыли огонь из автоматов, а затем забросали арабов гранатами. Арабский пулемет вышел из строя, и защитникам села пришлось отступить. Евреи ворвались в Абу-Йешу.

Драться пришлось за каждую улицу, арабы обороняли каждый дом. Дело шло медленно, и кровь лилась ручьями.

Прошел час, другой. Ари не покидал наблюдательный пункт. До него доносились звуки выстрелов, взрывы гранат, крики людей.

Арабы сдавали одну позицию за другой. Наконец евреям удалось загнать оставшихся в живых в переулок на краю деревни. Более семидесяти пяти арабов погибли, они защищали свою деревню с неслыханным упорством; ничего подобного не случалось за всю войну. Это был трагический бой: его не хотели обе стороны.

Последние восемь арабов заперлись в крепком каменном доме мухтара напротив мечети. Давид Бен Ами приказал подвезти давидку. Дом разрушили вдребезги. Его защитники, в том числе и Таха, погибли.

Уже темнело, когда усталый Давид поднялся к Ари.

— Все кончено, — сказал он.

Ари посмотрел на него невидящим взглядом.

— Их было человек сто. Погибли все. Наши потери — четырнадцать парней, три девушки. Человек десять раненых отвезли в Ган-Дафну.

Ари, казалось, не слышал его.

— А что будет с их полями? — шептал Ари. — А они сами… куда они теперь денутся?

Давид схватил его за руку.

— Не ходи туда!

Ари посмотрел на плоские крыши домов. Теперь там было очень тихо.

— А дом у реки?

— Его больше нет.

— Что с ними теперь будет? — упорствовал Ари. — Это же мои друзья.

— Мы ждем твоего приказа, Ари.

Ари посмотрел на Давида и покачал головой.

— В таком случае приказ отдам я.

— Нет, — прошептал Ари. — Я сам.

Он последний раз посмотрел на деревню и скомандовал:

— Сровнять Абу-Йешу с землей!

ГЛАВА 12

Давид спал в объятиях Иорданы, положив ей голову на грудь. Она лежала с широко раскрытыми глазами и не могла заснуть.

Ари дал Иордане отпуск, поэтому они смогли съездить на выходной в Тель-Авив. Послезавтра они снова расстанутся, и один Бог знает, когда увидятся вновь, если вообще увидятся. Иордана давно знала, что рано или поздно Давид добровольно возьмет на себя такую миссию. С тех пор как началась осада Иерусалима, он был сам не свой.

Давид зашевелился. Она поцеловала его и погладила по голове. Он улыбнулся во сне и снова успокоился.

Не принято, чтобы сабра говорила возлюбленному, как она боится за него. Она должна улыбаться и подбадривать его, прятать страх глубоко в душе. Иордана прижималась к любимому все теснее и мечтала, чтобы эта ночь никогда не кончалась.

Высший арабский совет призвал арабов к решающему выступлению, которое вылилось в дикое уничтожение Еврейского коммерческого центра в Иерусалиме.

Абдул Кадар усилил блокаду. Евреи в городе мерзли и голодали. В то время как Пальмах пытался открыть дорогу, ишув организовал конвой, который был разбит на Баб-эль-Ваде.

Стычки в осажденном Иерусалиме переросли в настоящую войну. Хагана обрушила огонь на район между гостиницей «Царь Давид» и крепостной стеной Старого города — там засели бандиты. Потом эти развалины называли Бевинградом. На командире Хаганы в Иерусалиме лежала ответственность за огромное население города, которое нужно было кормить и обеспечивать всем необходимым. Положение осложнялось тем, что большую часть гражданского населения составляли глубоко верующие люди, которые не только не хотели браться за оружие, но и мешали Хагане защищать себя. В древнем Израиле перед защитниками Иерусалима вставали совершенно те же проблемы. Во время римской осады зилоты внесли в ряды обороняющихся разлад, который ускорил падение Иерусалима и привел к тому, что было вырезано около шестисот тысяч евреев. Правда, тогда город продержался три года, что вряд ли удалось бы сейчас.

Религиозные фанатики отказывались от борьбы, а маккавеи сотрудничали с Хаганой, лишь когда это их устраивало. Остальное время они воевали по-своему. Горной бригаде Пальмаха приходилось вести непрерывные бои в горах Иудеи. Пальмахники выбивались из сил, но тоже не всегда согласовывали свои действия с приказами Хаганы. Все это создавало неразбериху, в которой от командира Хаганы мало что зависело.

Великолепный Иерусалим превратился в кровавое поле битвы. Египтяне атаковывали город с юга, обстреливали его из орудий и бомбили с воздуха. Арабский легион окопался за священной крепостной стеной Старого города. Потери евреев исчислялись тысячами. Отвага и смекалка снова стали главным в обороне. Опять пришла на помощь давидка. Ее тайно перевозили с места на место, чтобы арабы подумали, будто у евреев много орудий.

За пределами города дела обстояли не лучше. Когда Арабский легион занял Латрун, его командование обещало, что насосная станция будет работать по-прежнему и гражданское население будет обеспечено питьевой водой. Однако арабы взорвали станцию, и в Иерусалиме уже ощущалась нехватка воды. Было известно, что где-то под городом есть подземные водохранилища, которым две, а то и три тысячи лет. Евреи нашли эти резервуары, в которых каким-то чудом сохранилась вода. Пока спешно прокладывали временный водопровод, эти цистерны спасли горожанам жизнь.

Так шел месяц за месяцем. А Иерусалим по-прежнему не сдавался. Бои велись за каждый дом. Мужчины, женщины и дети сражались с таким презрением к смерти, что казалось, их никогда не удастся сокрушить.

При одной мысли об Иерусалиме у Давида Бен Ами сердце обливалось кровью. Он открыл глаза.

— Почему ты не спишь? — спросил он Иордану.

— Высплюсь, когда ты уйдешь.

Он поцеловал ее и сказал, что любит ее.

— О, Давид… мой Давид!

Попросить бы его отказаться от этого смертельного задания, зарыдать бы, сказать, что если с ним что-нибудь случится, то ей незачем будет жить… Но она держалась. Один из шести его братьев погиб в кибуце Нирим, в бою с египтянами, другой умирал от ран, полученных при попытке прорваться в Негбу. Третий брат — Нахум вместе с другими маккавеями сражался в Старом городе…