Восхитительные женщины. Неподвластные времени - Серафима Чеботарь

Одна из серии фотографий, сделанных для суперобложки романа «Атлант расправил плечи», 1957 г.

Хотя со временем взгляды Айн Рэнд становились все более популярными, они в то же время встречали все больше противников. Набиравшее силу движение феминизма, например, поначалу провозгласившее Рэнд одной из своих икон, вскоре было вынуждено разочароваться в ней: Рэнд всегда утверждала, что мир продвигают мужчины – идеальные герои ее грез – и женщины должны ими восхищаться. «Я всегда была за интеллектуальное равенство, – говорила Рэнд, – но женщины как таковые меня не интересовали».

В 1974 году у писательницы обнаружили рак легких: после проведенной операции болезнь отступила, однако Рэнд увидела в этом первое предостережение судьбы. Она перестала ездить по стране, читать лекции, почти прекратила общаться с поклонниками – из-за того многие отвернулись от нее, предпочтя ее более активных соратников, но Айн уже было все равно. А после того, как в ноябре 1979 года скончался ее муж – верный, преданный, любящий, все понимающий Фрэнк – она почувствовала себя одинокой. Последние годы она работала над телевизионной адаптацией своего прославленного романа «Атлант расправил плечи», но так и не смогла завершить работу. Говорят, что незадолго перед смертью она задумала написать еще один роман, но никаких подробностей этого замысла она не оставила.

Айн Рэнд скончалась б марта 1982 года в своем нью-йоркском доме, где одна прожила последние тридцать лет. Согласно завещанию, все ее имущество – в том числе и идеи объективизма – отошло к Леонарду Пейкоффу. На похоронах рядом с гробом был установлен двухметровый венок в виде знака доллара – знак, который она постоянно носила на груди, символ проповедуемой ею капиталистической свободы.

Колетт

Роман длиною в жизнь

Известнейшая писательница, еще при жизни завоевавшая себе место среди признанных классиков мировой литературы, женщина, которую Симона де Бовуар называла «богиней-матерью», а журналисты превозносили как самую известную и самую загадочную француженку первой половины двадцатого века, Колетт за свою немалую жизнь меняла все: от прически до профессии, от имени до социального положения, – всегда при этом оставаясь собой.

Сидони-Габриэль Колетт родилась 28 января 1873 года в бургундском местечке Сен-Совёр-ан-Пюизе, в семье отставного кадрового офицера Жюля-Жозефа Колетта и его супруги Адели-Эжени-Сидони по прозвищу Сидо. Ее первые двадцать лет прошли в солнечной провинциальной глуши, и до конца своих дней Колетт считала эти годы счастливейшей порой своей жизни. С детства юная Сидони больше всего любила читать и танцевать, так что учеба в закрытой школе для девочек далась ей на удивление легко.

Главной гордостью юной Сидони были ее дивные косы – длиной более полутора метров! Хорошенькая, на редкость грациозная девушка жила в гармонии с природой, не обращая внимания на противоположный пол, – пока не встретилась со случайно оказавшимся в их бургундской глуши знаменитым писателем и критиком, а, кроме того, денди и ловеласом Анри Готье-Вильяром, издающимся под псевдонимом Вили. Он был на четырнадцать лет старше Сидони. Ему не пришлось прикладывать много усилий, чтобы покорить ее сердце – зато сама девушка была готова на все, лишь бы удержать рядом с собой блестящего кавалера. Когда в мае 1893 года Анри повел Сидони к алтарю, она считала, что в ее жизни начинается период невозможного счастья. Анри, усиленно разыгрывавший влюбленного ради весьма неплохого приданого, превратил фамилию жены Колетт в любовное прозвище, постепенно заменившее ей имя.

Однако реальность оказалась жестока к юной провинциалке: выяснилось, что литературную славу ее блестящему супругу зарабатывают литературные негры, что он невероятно скуп и ревнив, и к тому же изменяет ей направо и налево. Получив от доброжелателей неопровержимые доказательства мужниных измен, Сидони оказалась в психиатрической клинике. Лишь примчавшиеся в Париж родители, забравшие Сидони из больницы и сделавшие ее супругу серьезное внушение, смогли спасти и ее брак, и рассудок.

Удивительно, но и теперь Колетт продолжала самозабвенно любить мужа, старательно выискивая оправдания его поведению. На море, куда ее отправили подлечить нервы и где Анри откровенно скучал, сопровождая ее, Колетт, пытаясь его развлечь, рассказывала ему о своей жизни, учебе в школе и ранней юности – и тут Анри понял, что у его жены есть определенный талант. Едва они вернулись в Париж, он засадил ее за книгу о жизни в школе для девочек. Когда «Клодина в школе» была закончена, Анри подправил стиль, добавил несколько весьма смелых пикантных сцен – и в 1900 году издал книгу под своим псевдонимом. «Клодину» ждал такой успех, что Анри запер жену в квартире, пока она не написала еще три романа – «Клодина в Париже», «Клодина замужем» и «Клодина уходит». Колетт вспоминала, что она писала лишь для того, чтобы иметь возможность выйти из комнаты, – удивительно, как этот опыт не отбил навсегда у начинающей писательницы желания писать. Романы о Клодине принесли Готье-Виллару не только огромный доход – он купил роскошный дом, выезд и еще мог тратить кучу денег на женщин, – но и славу. Именем Клодины были названы духи, торт, мороженое, фасоны блузки и шляпки, сигареты… Колетт словно не имела к этому никакого отношения – разве что любящий супруг заставлял ее позировать для открыток в школьной форме.

Габриэль-Сидони в возрасте 18 лет

Жак Эмбер. Портрет Колетт, 1896 г.

Постепенно до него стало доходить, что Клодине пора повзрослеть – а для этого надо выпустить Колетт из заключения и познакомить ее с миром, который весьма изменился за время их брака. Готье-Виллар начал выводить супругу в свет, заказывать ей самые экстравагантные туалеты у самых лучших портных – от Чарльза Ворта до богатых на фантазию безымянных мастериц, работавших для актрис и дам полусвета, разрешил брать уроки танцев и гимнастики, водил ее по премьерам и вернисажам, научил курить и видеть прелесть в легком элегантном разврате. Он же ввел ее в мир писателей, познакомив, например, с Марселем Прустом и Анатолем Франсом, причем заставлял супругу изображать перед мэтрами очаровательную дурочку. Колетт была готова на все, лишь бы сохранить любовь мужа. Светские хроники захлебывались похвалами в адрес необыкновенной красоты мадам Готье-Виллар, признанной одной из самых экстравагантных женщин Парижа, но Анри все было мало. В конце концов он заставил Колетт остричь ее знаменитые косы, приобщил к любви втроем – и в итоге бросил без гроша, в качестве отступного купив супруге крошечную квартирку в доме для бедняков. Их окончательный развод, правда, состоялся лишь в 1910 году. Много лет спустя Колетт скажет об этом: «Чтобы завоевать женщину, мужчины сочиняют чудесную ложь. Чтобы бросить женщину, мужчины сочиняют ложь глупую и несуразную…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});