Госпожа попаданка (СИ) - Каминский Андрей Игоревич

— Твоя безделушка сработала, толстячок, — она погладила лежавший у нее на коленях зеленый шар, — ночью надо будет навестить эту троицу.

Где остановиться путники нашли сразу — постоялых дворов в Мюнберге было куда больше, чем жилых домов, чьи владельцы также нередко пускали постояльцев. Также как и владельцы таверн, у которых почти всегда имелись гостевые комнаты. В одном из таких заведений все трое оставили свои нехитрые пожитки, после чего спустились в зал. Там уже подавали обед: жирные свиные сосиски, приправленные солью, перцем и мускатным орехом с горчицей и тушеной капустой; отваренные в вине свиные ребрышки и мягкий коровий сыр. Все это подавалось со знаменитым мюрнбергским «зеленым соусом», сделанным из семи трав — еще одно ненавязчивое напоминание о здешней религиозности. Запивали же путники все это легким яблочным вином.

— Сначала сходим в ряды, где торгуют шмотками, — говорила Кэт с набитым ртом, — Ханген рассказывал, что вальдонские ткачи шьют совершенно отпадные платья. А то от самой Некрарии премся черт знает в чем, на люди показаться стыдно. Там же рядом и магазины с косметикой — говорят, ею пользуются лучшие куртизанки Мюнберга. А послушники из храмов Астарота порой толкают товар местным барыгам. Вот и проверим, чем красятся здешние элитные потаскушки. Потом в ювелирку — сюда привозят много камушков с эргенских рудников, которые можно взять за…

— Ты решила, что Ханген дал нам в дорогу мешок с золотом? — хмыкнула Лена, — все, что он выпросил у Одальберта — это чтобы мы добрались до Брокгарта, ну и на сопутствующие расходы. Ты, похоже, забыла, что все, что дала нам Мартаска осталось на речном дне, так что мы уже не так богаты, чем когда уходили из Секеи. А если ты спустишь все на ярмарке в первый же день…

— У нашей семьи есть вклады в мюнбергских банках, — заметил Вулрех, — я бывал раньше в Мюнберге…по службе и у меня есть знакомцы среди здешних банкиров. Если мы поторопимся до темноты, то сможем пополнить наши кошельки.

— Ты мой герой! — Кэт обвила руками шею барона и запечатлела смачный поцелуй на небритой щеке, — тогда идем скорее!

— Только без меня, — сказала Лена, — мне прежде нужно заглянуть тут в пару мест. Встретимся тогда уже здесь, ближе к ночи.

— Договорились, — Кэт, похоже, совсем не расстроилась, что Лена не идет с ними, — ну что, Вулрех, где там твой банк!?

На этом и порешили. Вулрех и Кэт направились в ближайший банк, — в Мюнберге, помимо храма Маммона, имелся еще с десяток филиалов по всему городу, — тогда как Лена прошла на улицу, где торговали керамикой. В магазинчиках, на уличных прилавках и прямо на земле, здесь стояли бесчисленные горшки, кувшины, кружки, расписные блюда и тарелки, изящные статуэтки и нарочито грубые фигурки — из глины, фарфора, фаянса и других материалов. Для завлечения покупателей иные торговцы накладывали в блюда угощение — копченые говяжьи сосиски или свиные ребрышки, — другие же предлагали кружки с пивом или яблочным сидром.

Лена прошла мимо симпатичного парня торговавшего свистульками в виде искусно раскрашенных птиц. Проигнорировав попытки молодого торговца привлечь ее внимание переливчатыми трелями, которые он извлекал из своих изделий, Лена остановилась перед лавкой с чернолаковыми амфорами из Некрарии. На застекленных прилавках виднелись разные статуэтки, в том числе и миниатюрные фигурки Триморфы и прочих некрийских богинь, при виде которых Лена ощутила приступ невольной ностальгии. Она решительно толкнула дверь и шагнула в полумрак лавки.

— Чем могу быть полезен молодой госпо…, — худой чернявый торговец осекся, когда Лена, приоткрыв полу плаща, молча показала ему змеиный кнут.

— Мое почтение госпоже диаконессе, — почтительно поклонился торговец, — позвольте, я провожу вас.

— Проводишь? Куда?

— Туда где вас давно ждут.

«Позволь, я коснусь тебя, — войдет в кровь звериный яд!»

— Можешь входить! — крикнула Кэт и Вулрех, облегченно вздохнув, вошел в комнату. Ранее он по требованию подруги стоял за дверью, ожидая пока кошкодевка, что сегодня без зазрения совести запускала лапку в его кошелек, соизволит переодеться. Для барона Ловенвальда, не привыкшего идти на поводу у своих женщин, томиться в коридоре оказалось внове, но к понятному раздражению, примешивалась и нетерпеливое предвкушение, словно это спонтанное подчинение стало частью любовной игры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Любовница барона стояла возле широкого ложа, уперев руку в крутое бедро. По меркам мира Кэт новое платье выглядело весьма откровенно: две полоски черного шелка, соединялись на шее серебряными цепочками и едва прикрывали соски Кэт, оставляя открытыми остальную грудь и плоский живот. Обнаженной оставалась и спина: широкий вырез приоткрывал даже соблазнительную ложбинку меж округлых ягодиц. Ниже платье выглядело приличней — пышные складки широкой юбки ниспадали до самого пола. Однако при каждом движении девушки распахивались длинные разрезы, открывавшие умопомрачительные ноги в кожаных сапогах на высоком каблуке. Красиво уложенные черные волосы перемежались синими прядями — в одной из лавок Кэт разжилась краской для волос, — глаза подведены сине-зелеными тенями, брови очерчены углем. В ушах покачивались золотые серьги с синими сапфирами, на груди красовался кулон — изумруд в серебряной оправе. Все драгоценные камни красиво гармонировали с глазами кошкодевки, что непрестанно меняли цвет с синего на зеленый. В воздухе растекался приятный аромат нежных духов и свежего женского тела.

— Нравится? — Кэт игриво крутанулась, показывая себя со всех сторон. Вместо ответа Вулрех молча шагнул вперед, на ходу срывая рубаху. Он обнял девушки за талию, привлекая ее к себе, и Кэт тут же впилась в мужские губы жадным поцелуем. Запустив руку в разрез юбки, барон выяснил, что нижним бельем его подруга не озаботилась — пальцы Вулреха сразу оказались во влажной теплой глубине. Кэт застонала, выгибаясь всем телом, и в порыве страсти вцепилась зубами в плечо барона. Острые ногти с черно-синим маникюром прочертили по его спине кровоточащие борозды и от этой жестокой ласки тело Вулреха пронзила волна такого сильного наслаждения, что с его губ сорвался громкий стон. Меж тем Кэт, опустившись на колени, уже расшнуровывала мужские штаны. Восставший ствол вырвался наружу и тут же оказался в плену намазанных алой помадой губ. Кэт жадно сосала член Вулреха: то лаская головку кончиком языка, то забирая в рот по самые гланды, похотливо заглядывая в глаза мужчины. Чувствуя близость кульминации, Вулрех с трудом заставил себя отстраниться от девушки, и Кэт тут же вскочила, целуя барона распухшими, пахнущими его собственным телом, губами. Вулрех толчком опрокинул кошкодевку на спину, задирая ей подол и зарываясь лицом меж безупречно-белых ляжек. Теперь настала очередь Кэт стонать и вскрикивать, пока язык Вулреха исследовал ее недра, смакуя вкус солоноватых соков и выписывая потрясающие узоры вокруг трепетавшего от возбуждения клитора. Кэт забросила ноги на плечи барона, что есть силы стискивая бедра вокруг головы Вулрехе, протираясь влагалищем по его лицу и размазывая свои выделения. Но, когда она уже была готова кончить, барон рывком высвободился из удушливого плена и развернул Кэт спиной к себе, ставя ее раком. Готовый взорваться член вонзился в хлюпающую влагой щель, пока Кэт энергично двигала бедрами навстречу долбящему ее поршню. Над ее ухом раздался грозный рык и кошкодевка почувствовала, как тяжелеют лежавшие на ее плечах руки, а в ее кожу, разрывая в клочья платье, впиваются острые когти. Кэт сама не заметила, как ее тело покрылось черной шерстью, во рту выросли клыки, а лицо превратилось в кошачью морду, искаженную звериной похотью. Львиные зубы прикусили вздыбившийся загривок и Кэт взвыла, как мартовская кошка, когда шипастый член, терзающий ее лоно, наконец, запульсировал, вливая в ее недра обильное львиное семя.

Уже позже они, приняв человеческое обличье, лежали на кровати, тяжело дыша и обмениваясь ленивыми поцелуями.

— Скотина ты, — Кэт покрутила перед глазами обрывок черной ткани и брезгливо отбросила его, — совсем ведь новое платье было!