Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы - Андрей Валентинов

– Господин подполковник, – грустно улыбнулся Тургул, – этого мало. Надо продержаться до десяти утра. На подходе бригада Морозова. Но к ним идет Вторая Конная…

– Я понял. Разреши!..

Тургул секунду подумал:

– С Богом, Ростислав. Вышиби этого Косухина! Далеко не забирайся, в центре много каменных зданий – зацепись за них…

– Так точно! – Арцеулов подбросил руку к козырьку и зло улыбнулся. Он не знал, доживет ли до рассвета, но в любом случае Степиному однофамильцу придется туго.

На южную окраину батальон ворвался без выстрелов. Кололи штыками – «дрозды» из Особого батальона были сплошь ветераны, еще с Ясского похода. Красные, уже уверенные в победе, дрогнули и покатились по горящим улицам к центру. «Дрозды» атаковали молча, экономя патроны и не давая врагу опомниться. Арцеулов шел впереди батальона с потухшей папиросой в зубах и трехлинейкой наперевес. Фуражку еще в начале боя сбила пуля. Ростислав не стал ее искать, радуясь, что вечерняя прохлада овевает разгоряченную голову. Наконец-то он воевал – и это был горький праздник, поминки по тем, кого Арцеулов оставил в далекой Сибири и здесь – от Одессы до излучины Дона.

Центр горел, но в нескольких массивных кирпичных зданиях красные все же сумели удержаться. В упор ударили пулеметы. Арцеулов помянул большой Петровский загиб, выплюнул окурок и бросил «дроздов» к ближайшему из домов – огромному, с толстенными стенами, похожему на старинный купеческий склад. Один пулемет удалось «погасить», и «дрозды» ворвались внутрь. Арцеулов оказался в большом помещении, где валялись несколько трупов и брошенные винтовки, но дальше ходу не было. Внутренняя дверь простреливалась: красные успели поставить еще один пулемет, а в маленькое окошко, больше похожее на крысиный лаз, нельзя было просунуть даже гранату.

Ростислав решил не лезть на рожон и отправил роту в обход. Вскоре ему доложили, что склад удалось окружить, но дальше красные не пускали. Арцеулов, послав донесение Антошке, приказал закрепляться. Сам он решил оставаться на складе. В случае артобстрела здесь безопаснее, а к красному соседству было не привыкать. Напротив внутренней двери поставили «гочкис», раненых унесли в тыл, и наступил момент для первого перекура.

В помещении склада вместе с Арцеуловым расположились десятка два офицеров. Ростислав достал папиросы, подавая пример. Вспомнилось, что точно так же в коротком промежутке между боями они перекуривали на окраине Екатеринодара. Папиросами угощал генерал Марков – они у него не переводились, к радости страдающих без табака «добровольцев».

– Господа, огоньку не найдется?

Вопрос повис в воздухе. Курильщики растерянно похлопывали себя по карманам, но – редкая вещь – ни у кого не оказалось ни спичек, ни зажигалки. Ростислав с сожалением вспомнил, что отдал свой коробок Тургулу.

– У красных попросить, что ли?

Нелепое предложение вызвало смех, но затем один из офицеров – молодой поручик с солдатским «Георгием» на груди, осторожно подошел к слуховому окошку, подмигнул остальным и прокричал:

– Эй, краснопузые! Спичек не будет?

– А повежливее можно? – донеслось в ответ. Поручик удивился, но, подумав, предпринял новую попытку:

– Господа красноармейцы! Не соблаговолите ли одолжить спички? Взываем к солидарности курильщиков!

На этот раз засмеялись за стеной. Легкий стук – коробок упал на пол, к нему тут же потянулись нетерпеливые руки. Красные не оплошали – по яркой наклейке кто-то успел сделать карандашную надпись: «Травитесь, беляки!»

– Вернуть не забудьте! – донеслось из-за стены. После того как сизый дым пополз под потолок, Арцеулов лично переправил надпись, заменив «беляки» на «товарищи», и отправил спички обратно, не забыв прибавить: «Сэнк ю».

– Дон'т менш ит! – послышалось в ответ.

– Ого! – офицеры стали переглядываться. Да, красные уже были не те, что в 18-м!

– Эй, краснопузые, откуда будете?

Ответа не ждали, но из-за стены прозвучало твердо и веско:

– 256-й имени Парижской Коммуны!

Кто-то присвистнул. Значит, здесь те, кто разбил Первый Офицерский! Лица недобро улыбались – если бы не кирпичная стена и не пулемет у прохода, тамошним курильщикам пришлось бы не сладко.

– А где ваш Косухин? – красного командира за эти сутки уже успели дружно возненавидеть.

– А на что он вам? В плен собрались, недобитые?

Там, за стеной, хорошего настроения явно не теряли.

– Да нам поговорить бы…

Офицеры стали перешептываться. Граната в окошко не пролазит, но можно просто пальнуть из винтовки…

Невидимые собеседники замолчали. Настала тишина, лишь где-то далеко, за несколько улиц, шла ленивая перестрелка.

– Ну я Косухин! – голос прозвучал спокойно, с явной насмешкой: – Чего надо, чердынь-калуга?

Ростислав похолодел. Разведка ошиблась: командир 256-го – не из бывших офицеров… Он жестом остановил собиравшихся высказаться на полную катушку «дроздов» и осторожно подошел к окошку.

– Степан?

За стеной молчали. Арцеулов хотел уже уйти и все забыть, но внезапно вновь послышался знакомый голос:

– Че, Ростислав, никак ты? Еще не расстреляли?

Тон и слова были под стать обстановке, но Арцеулову почему-то показалось, что где-то самым краешком в голосе Степы прозвучала радость. Из холода Ростислава бросило в жар.

– Сдавайся, краснопузый! – крикнул он первое, что пришло на ум, просто желая еще на минуту затянуть разговор. – Мы вас окружили!

– Это кто кого окружил, чердынь-калуга! – Степа засмеялся как можно обиднее. – Ладно, возьму тебя в плен – поговорим!

Ростислав отошел в сторону. Сердце бешено билось, в голове появилась знакомая слабость. Значит, они все-таки встретились! Господи, как нелепо…

– Вы его знаете, господин подполковник? – в тоне спрашивающего прозвучало уважение и одновременно страх, словно Арцеулов был знаком не с красным командиром, а с самим Вельзевулом.

– Немного, – Арцеулов отвечал, даже не думая. – Довелось…

Арцеулов заставил себя думать о другом. Красные не просто перекуривают. У них тоже приказ; и едва ли красноармейцы 256-го намерены всю ночь мирно отдыхать. Ростислав приказал батальону готовиться к бою. И вовремя.

Красные атаковали как только стемнело. «Дрозды» отбились, чуть было не захватили весь центр, но к врагу подошла подмога, и теперь уж дроздовцам пришлось туго. Спасали выучка, многолетний опыт, а также то, что Арцеулов до последнего момента держал в резерве два свежих взвода. Когда краснопузые уже валили по главной улице, разрезая батальон надвое, подполковник бросил офицеров в штыки – и бойцы полка имени Парижской Коммуны вновь отступили.

К полуночи стрельба стихла. Тургул прислал с вестовым записку, сообщая, что бригада Морозова на подходе и будет в Александровске еще до рассвета.

В помещении склада все оставалось без перемен. Правда, никто уже не думал переговариваться – и те, и другие смертельно устали. Когда часы показали половину второго, Арцеулов разрешил «дроздам» поспать, естественно, посменно, выставив караулы. Красные молчали. Оставалось ждать, кто подоспеет первым – командарм Миронов или командир Донской бригады Морозов.

…Арцеулову не спалось. Маленькое окошко притягивало. Ростислав представил, что там, за стеной, комполка Косухин тоже не спит. Подполковник быстро оглянулся и, осторожно перешагивая через спящих, подошел к черному отверстию. Он хотел окликнуть Степу, но внезапно сам услыхал негромкое:

– Ростислав, эй! Ты там?

– Здесь!

Кровь застучала в висках, хотя, казалось, волноваться нечего. Встретились бывшие приятели – нынешние враги. Такое бывало, и не раз, и не два…

– Я тебя третий раз выкликаю, чердынь-калуга! Спишь, что ли, капитан?

– Подполковник! – Арцеулов невольно усмехнулся.

– Все одно, я тебя главнее… Ну че, беляк, тебя твои не тронули?

– Неделю продержали, – вновь улыбнулся Ростислав. – Чуть за шпионаж не расстреляли.

– Ага! Меня тоже. Своим рассказал?

– Нет!

…Арцеулов не стал рассказывать Врангелю ни о «Мономахе», ни о тибетском монастыре. Что-то удержало. Да и под крымским небом его история выглядела слишком невероятной…

– И я тоже, стало быть… Ладно, от Валюженича письмо получил?

– Нет, – Ростислав забеспокоился. – Степан, что было в Париже? Вы встретили брата?

– Потом… Тэд напишет… В том перстне, ну, который… Две змейки, точно?

– Д-да… Но почему…

– Все, бывай, кадет! Скажи своим, чтоб мотали отсюда – щас двинем…

«Щас двинем»! Раздумывать не приходилось. Арцеулов отскочил от черного окошка и оглянулся. Офицеры спали, даже пулеметный расчет сморило: несколько часов боя прошли недаром.

– Тревога!

«Дроздов» не требовалось предупреждать дважды. Несколько секунд – и все были на ногах.

За стеной было тихо, но Ростислав знал, что порою означает такая тишина. Он жестом он указал на выход. В глазах офицеров мелькнуло удивление, но дисциплина превозмогла – один за другим «дрозды», стараясь не шуметь, выскочили на улицу. Арцеулов уходил последним. Он уже стоял в проходе, когда из внутренней двери вылетело что-то темное, тяжелое…