Справедливость силы - Юрий Власов

Это правда: в том, каков я, очень мало моего "я", сознательного "я". И судьба моя тоже скроена не так, как я хотел бы.

Самое поразительное, что это нечто совершенно скрыто от меня самого и потому неизвестно мне, хотя живет во мне, является частью меня, не поддаваясь в то же время ни исчислению, ни анализу, ни даже обыкновенному узнаванию. Это нечто вдруг просыпается – и сокрушает все, что я старательно и вдумчиво возвожу для устройства жизни, до чрезвычайности усложняя жизнь и всегда не скупясь на тяготы, боли и страдания близких, родных.

Это нечто в себе я так и не узнал и не знаю. Оно пробуждается во мне на какие-то мгновения, как всесокрушающая стихия, тут же бесследно исчезая, оставляя свои мысли-императивы, которым я не смею не подчиняться…

Глава 177.

В третьей неделе оборвалось бездействие. Богдасаров тоже сумел убедить меня в необходимости довести дело, не оставлять, когда основная, если не вся, работа проделана. И в себе я почувствовал странные перемены. Вдруг все веса стали игрушечными. Штанга ласково отдавалась, я чувствовал ее ход самыми ничтожными мышцами. А скорость? Точность? Я не поднимал "железо", а изящно вправлял его в заданные траектории. Преображение в каждом дне – я не мог опомниться. Распались пределы силы. Бери "железо", вот оно, покорное, выдрессированное. Нет, это не то слово – "выдрессированное". Я люблю его, это "железо". Я нежу насечку грифа. В этом грифе столько от боли надежд, от страсти постижения, ярости обид, напора отчаяния. Только этот гриф знает, что и как было. И потому он столь отзывчив. Мы сходимся в бреду слов. Все слова от нас и наши. Горька ли эта жизнь, праведна, нужна или ошибочна, но мы творили ее страстно и без оглядки на все благоразумия.

Один в зале я внезапно слабел обилием чувств. Неужто прорвался! Неужто умялись все нагрузки?!

Глава 178.

По-разному складывались мои отношения с тренером. Я не считался с собой, но был жёсток с теми, кто имел отношение к труду тренировок. Я не терпел расхлябанности в деле, где ставилась на кон жизнь. Ожесточенность столкновений требовала, пытала, опиралась, ложилась на жизнь – крепость этой жизни. Не шалости избытка здоровья, а способность выжить, когда расходы энергии на пределе, у предела и расходы в том выплеске, когда пуст для всякой другой жизни, выглодан силой напряжений – вот те дни…

А с 1963 года тренер на месяцы начал отпадать от нашего дела. Большая беда валила его. Нередко работа шла наперекос из-за его недосмотров. Прибитый горем, он допускал серьезные ошибки, давал им корежить меня. Все чаще и чаще я пересчитывал нагрузки после тренировок, ища и находя ошибки, пока не взял расчеты в свои руки. Мы только сверяли наши расчеты, согласовывали. А после чемпионата мира в Стокгольме у Богдасарова почти на год отнялась нога. И весь последующий год он волочил неживую ногу, чтобы не пропустить ни одной тренировки.

Сколько же он принял зла, назначенного мне, нес, таил несправедливость, назначенную мне! Он как умел защищал меня от моих же, подчас грубых, промахов. Он верил, считал, что я могуч силой и недоступен в ней, если отдамся "железу", не стану дробить себя между литературной работой и спортом, но главное – всегда верил в меня, не считал риском мои выступления против соперников любой силы и подготовленности, когда я плавал в болезнях и слабостях,– и это, в конце концов, было самой большой кровно-неразрывной связью. Я был привязан к нему (и привязан поныне) уже не дружбой, а родственной, неумирающей связью.

Глава 179.

"Во Франции в это время года все устремляют взоры на "Тур де Франс",– писал Красовский в парижской газете.– И даже самые крупные события незаметны, о них сообщают мимоходом. Между тем самым замечательным событием последних недель нужно считать мировой рекорд Юрия Власова… На чемпионате мира в Стокгольме можно предвидеть, что Юрий Власов повысит собственный рекорд в классическом троеборье (550 кг), который не так давно считали пределом человеческой силы…"

29 августа я выступил на "Вечере рекордов" в Подольске. Мировой рекорд в жиме без надрыва, как-то очень естественно сместился на 2 кг – 192,5 кг.

Из всех рекордов этот запал в память из-за… дороги. Я возвращался домой один окружным шоссе. Над лесом, прямо впереди, зависал большой белый месяц. И машина, и дорога, и мои мечты – все плыло в обилии света. Я оцепенел за рулем: один мир – белый, очень большой месяц и мои чувства. Что только не выговаривали мне эти чувства.

Хорошо бы эта дорога не кончалась…

Я снизил скорость почти до пешеходной. Казалось, в этом мире я один. Ни одного человека не встречал я, ни одной машины. И это обилие света… как ласка, радость, надежда на всю будущую жизнь…

И по сию пору плывет тот вечер белым колесом-месяцем…

Плывет в моей памяти, бесшумный, пахнущий влажными травами, льнущий к груди упругостью воздуха…

Глава 180.

За несколько недель до вылета сборной в Стокгольм я сказал тренеру: "В чемпионате будем работать, но надо избежать горения".

Да, обмануть предстартовую лихорадку, свести к наименьшему возбуждение. Поэтому мы задержались в Москве. Пусть команда вылетает. Мы будем там за два дня до выступления, не за десять, как обычно.

В те годы шаг этот был необычный. Никто никогда не задерживал свой выезд. Мне начислили еще один каприз…

Вместо томления в номере гостиницы, интервью, газетных стравливаний соперников, слухов я спокойно отработаю все тренировки до единой в Москве – дома.

"…Организаторы соревнований были поначалу разочарованы, не увидев на аэродроме Юрия Власова,– написал Куценко из Стокгольма в заметке "Разведка в тумане".– Его выступление, кстати, как и других тяжеловесов, здесь считается кульминационным этапом соревнования. Власов вызывает огромный интерес, а следовательно, и большие споры, что немаловажно для устроителей чемпионата. Узнав, что первый богатырь мира прилетает 10 сентября, журналисты немедленно сообщили в прессе, что "король чемпионов" Власов не хочет гореть в предстартовом огне и предпочитает явиться на тяжелоатлетический "бал" сразу с воздушного корабля… Зал "Эриксдальсхалле" ("Эриксдальсхаллен".– Ю. В.) – знакомое нам, давно обжитое место. Здесь наша команда триумфально выступала в 1953 и 1958 годах. Старый служащий этого зала радушно встречает нас, показывает фотографии наших побед, журналы с нашими автографами. Не скрою, эти беседы, напоминания радуют, укрепляют веру в удачу предстоящей борьбы… В тяжелом весе все считают, что первым будет Юрий Власов. За серебряную медаль будут бороться Шемански и, возможно, Леонид Жаботинский…" (Советский спорт, 1963, 7 сентября).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});