Хозяйка «Солнечного моста» - Ферн Майклз

– Нет, должна. Ты здесь главное действующее лицо, и оба мы знаем это.

– Я в растерянности. Я начала приводить свою жизнь в порядок, а Моссу я была не нужна. Проходил месяц за месяцем, а мы не виделись и не разговаривали друг с другом. Когда я думаю об этом, мне становится не по себе – все эти годы, Тэд! Боже мой, столько лет.

Тэд гладил ее по волосам и слушал. Он чувствовал себя совершенно выдохшимся и беспомощным.

– Все эти годы ты оказывался рядом, когда я нуждалась в тебе, – сказала Билли, тихо плача. – Никогда не воспользовался моим положением. Никогда ничего не требовал. И как ты терпел меня все эти годы?

– Не знаю. Знаю только, что мои чувства остались прежними. Они выдержали и в будущем не изменятся… Все-таки кажется бессердечным говорить о любви теперь, когда Мосс… хочу сказать, я чувствую себя предателем.

– Я хочу, чтобы ты понял мои обязательства по отношению к Моссу.

– Чшшш. – Тэд приложил палец к ее губам. – Мне ничего не надо объяснять. В этом нет необходимости… Тебе кто-нибудь говорил, что ты ужасно выглядишь, когда плачешь?

– Припоминаю, что ты мне сказал это однажды. Извини, что я так сорвалась. Я рада, что это случилось здесь, подальше от дома. Смешно, правда?.. Я могу допустить, что ты меня видишь такой, но не хотела бы, чтобы кто-то другой увидел меня слабой и уязвимой.

– Не знаю, имеет ли это значение для нашей жизни, но я как-то прочел, что Фрейд всю жизнь мучился из-за значения слова «любовь». Когда он умирал, кто-то спросил у него о его определении любви, и он ответил: «Любовь – это когда один человек позволяет другому увидеть свою уязвимость». Думаю, я согласен с таким утверждением.

Билли улыбнулась сквозь слезы.

– Ты всегда умеешь находить нужные слова. Когда-нибудь я скажу тебе, правильно оно или нет.

– Если ты наплакалась, давай отвезем елку домой, – предложил Тэд. – Все должно пройти хорошо.

* * *

Это было особое Рождество. Мосс закрыл дверь своего кабинета и присоединился к ним в большой гостиной, где стояла великолепная сверкающая ель. Он всячески пытался проникнуться праздничным настроением. Тэд смотрел, как друг переводил глаза с Билли на Сойер и опять на Билли. В конце концов, эти две женщины, которыми он пренебрегал, пошатнули его убеждения, пришли на помощь, чтобы он смог осуществить мечту своей жизни. Какая ирония в таком итоге. Пожимая Моссу руку после рождественских праздников, Тэд знал, что больше не увидит друга. В последний момент Мосс обнял его, обеими руками прижал к себе.

– Эй, чертов янки, не думаю, что когда-либо благодарил тебя за то, что ты был моим другом. Парень не может и мечтать о лучшем друге. Послушай, если… ну, я хочу сказать…

– Я позабочусь о ней, – сказал Тэд дрогнувшим голосом.

Глаза Мосса были полны невысказанных вопросов. Тэд кивнул. Мосс устало вздохнул.

– Билли знает? – Тэд кивнул снова, не доверяя своему голосу. – Береги себя, Тэд.

Тэд почувствовал, что горло его сжимается. Слезы потекли по щекам. Он не стал их вытирать.

– И ты тоже. Если я что-то могу сделать… если тебе что-то нужно… рука, нога, почка, дай знать.

– А как насчет твоего сердца? Оно всегда оставалось особенным. У тебя всегда было сердце, Тэд.

– Оно твое.

– Давай кончать с этим, пока мы не расхлюпались, как дети. – Еще одно крепкое объятие, и дверь за Тэдом закрылась. Слезы замерзали на его щеках, пока он стоял на холоде. Он выудил из кармана носовой платок… Потом быстро повернулся – глаза его уже были сухими – и отдал честь перед запертой дверью.

Стоя за кружевной занавеской окна, Мосс так же четко отдал честь.

* * *

Сойер закрылась в кабинете Мосса, предоставив дедушке и бабушке побыть наедине. Чертежи расплывались перед ее затуманенными от слез глазами. Чем все это кончится? Хотелось бы знать. Сейчас она должна притвориться, что работает, пока не придет время ехать в аэропорт. Тетя Амелия и Рэнд приезжают в гости – визит после Рождества. Сойер была взбудоражена. Она уже давно их не видела. Рэнд, должно быть, красивый парень. На фотографиях в форме ВВС Великобритании он так хорош, что слюнки текут. Может быть, пора подумать о мужчине в своей жизни…

Несколько минут спустя Сойер тихонько выскользнула из кабинета и вышла из дома.

* * *

Билли сидела на диване рядом с мужем. Казалось, каждый из них не знал, что сказать. Мосс взял инициативу на себя:

– Я должен был сам рассказать тебе. Извини, что Пол довел это до твоего сведения. Полагаю, я просто пытался найти подходящий момент и нужные слова. Теперь я знаю, что нет ни подходящего момента, ни подходящих слов. Ты нужна мне, Билли. Ты и Сойер. Одному мне не справиться. Может быть, если бы у меня оставалось побольше времени, больше сил, я смог бы вытянуть это, но сейчас не обольщаюсь. Есть одна мечта, которую ты должна завершить вместо меня. Ни одной душе во всем мире я не мог бы это доверить.

Билли потянулась к руке Мосса и кивнула.

– Скажи, что я должна сделать.

– Я объяснил все сложности этого дела Сойер. Она понимает. У девочки есть голова на плечах. Я этого не знал. Многого я не знал, о многом сожалею, Билли. Если бы я сделал это… если бы сказал то… вот на каком я сейчас этапе. Времени осталось мало.

– Лечение?

– Нет. Слишком поздно. Мне нужна ясная голова для задуманного. Сойер говорит, что свободна до конца января и согласна даже не возвращаться в колледж, если она будет мне нужна. Теперь время стало моим врагом, Билли. Я должен это сделать. Должен успеть. Я мыслю достаточно трезво, чтобы понимать, что могу и не успеть до срока, поэтому хочу заручиться вашим обещанием, твоим и Сойер, закончить этот труд вместо меня.

– Обещаю. У тебя усталый вид, Мосс. Почему бы тебе не отдохнуть немного? Скоро приедет Амелия, и ты захочешь провести с нею какое-то время. Ложись здесь, на диване. Обещаю разбудить, когда они приедут. Сейчас принесу одеяло.

Мосс лег на диванные подушки, гримаса боли исказила его лицо. Билли вернулась с цветным шерстяным пледом, который сделала Джессика, и укрыла мужа.

– Билли, мне жаль.

Не было нужды притворяться, будто она не понимает, о чем он говорит. Прошло время притворства.

– Я знаю, Мосс. А теперь спи.

– Билли…

– Да, Мосс.

– Мне правда жаль. Где-то я сбился с курса и не смог вернуться на правильный путь. Прости меня.

– Мне нечего прощать, Мосс. Все в прошлом. История, как ты говаривал. Я должна остаться с тобой честной… я тебя прощаю, но забыть не могу. – Она наклонилась и поцеловала его в щеку. Сквозь слезы она видела глаза Мосса, полные боли.

– Ты это сделаешь, правда, Билли?

– Можешь рассчитывать на это, Мосс, – прошептала она и откинула волосы со лба мужа.

– О чем ты думаешь, Билли? Жалеешь меня? – спросил Мосс через некоторое время, наблюдая за Билли, неподвижно смотревшей в пространство.

– Нет, не жалею. Я только что думала о том, что ты впервые вот так говоришь со мной. Впервые ты обратился ко мне за помощью. После стольких лет.

– Я всегда знал, что в любой момент ты будешь рядом, Билли. Всегда знал, что могу рассчитывать на тебя, с первого дня нашей женитьбы.

Билли повернулась к нему, отыскивая его взгляд. Ее пальцы уже нашли пальцы Мосса, и она крепко сжимала их, словно желая перелить в него часть своей жизненной силы.

– Во многих отношениях, Мосс, сегодня день моей свадьбы. День супружеского долга. У нас многое было в жизни, много общего. Я всегда любила тебя, Мосс. И теперь люблю, и, если б могла, прожила бы эту жизнь снова, даже худшие времена. – Билли проглотила комок в горле. Слезы струились по щекам.

– А Тэд? Ты ведь его любишь? Билли кивнула.

– Да, Мосс, люблю. Но одного он не смог дать мне, того, что мне нужно. Мою мечту, Мосс. Только ты можешь дать мне это – дом, семью, наших детей. Только этого я всегда хотела и все еще хочу. – Теперь она плакала, содрогаясь всем телом от рыданий. Мосс обнял ее, плача вместе с нею, горюя о прошлом.

– Я не достоин того, что ты для меня делаешь, Билли. Когда бы ни думал я о смерти, я всегда хотел, чтобы она настигла меня в твоих объятиях. – Его губы коснулись щеки Билли, и их слезы смешались.

* * *

Сойер Коулмэн засунула руки в рукава норкового жакета, подарка Мосса. Праздничная атмосфера остинского аэропорта поблекла; остались лишь недовольные, усталые пассажиры, не сводившие глаз с часов и прислушивающиеся к объявлениям диктора о рейсах самолетов.

Приземлился лайнер «Пан Америкен», рейс 691, и пассажиры выходили из салона. Тетя Амелия сказала, что они с Рэндом пройдут таможню в Нью-Йорке, где возьмут билеты на Остин. Теперь Сойер наблюдала за вереницей пассажиров, направлявшихся по длинному переходу в здание аэропорта. Она почти сразу же заметила тетю Амелию и Рэнда и помахала им рукой. Когда Рэнд заключил ее в объятия, во рту у нее пересохло, а щеки зарделись румянцем.

– Маленькая Сойер выросла, – пошутил он, и огоньки зажглись в его темно-карих глазах.