След «Семи Звезд» - Андрей Чернецов

по мобильнику, используя свою власть служителя закона.

Но вот о поклонниках Древней Тьмы, о том – есть ли они еще где и в каких городах, о своей роли в секте, о том, что же такое дали ему те силы, которым он служил, Куницын не сказал ни слова.

– Я работал на Стрельцова за деньги, – твердил он на допросах.

А через месяц с небольшим он лег спать в одиночной камере «Матросской Тишины» и не проснулся. Вскрытие показало смерть от остановки сердца. Это казалось странным, ведь Куницын никогда не сердце не жаловался и вообще отличался неплохим здоровьем, о чем свидетельствовали и многолетние записи в его служебной медкарте. Но всякое бывает…

Не раз и не два Вадим писал подробные рапорты – Серебровскому, в прокуратуру московскую и вологодскую, отвечал на вопросы отдела внутренних расследований, и даже почему-то – двух майоров из ФСО.

Варю тоже допрашивали, но всего раза два, а потом почему-то оставили в покое – может, просто не захотели связываться с прессой.

Все довольно быстро как-то завершилось, и ему вдруг дали внеочередное звание.

Но сейчас Савельев думал не об этом. Он вновь вспомнил те минуты в доме, когда, охваченный странным безразличием, наблюдал за Варей, торопливо разводящей огонь в камине, как кладет она поверх пылающих дров и тряпья ту самую книгу – древнюю «Книгу Семизвездья», таившую великие тайны и, возможно, способную открыть людям путь к непредставимому могуществу… Или погубить их, высвободив неведомый ужас.

Вадим даже и не увидел, как корчится в огне старая бумага и сафьян, возможно, бывший когда-то нежной кожей юной рабыни. Он перевязывал чуть стонущего Стрельцова, молясь, чтобы «Скорая» успела и не нагрянули уцелевшие паладины – раньше, чем вызванные им оперативники. Ведь он почти не мог сражаться.

И даже когда Варвара взвизгнула за спиной и непонятная синеватая вспышка вдруг осветила на миг полутемную комнату – он не сразу обернулся. Да и сейчас предпочитал думать, что страницы дьявольской инкунабулы были пропитаны каким-нибудь горючим составом. Девушка не спешила с ним спорить, хотя ему казалось, что она все же видела нечто… Но в своей статье, касающейся Монго, вышедшей одновременно в трех изданиях, не рассказала ничего, похожего на правду, и правильно сделала.

Впрочем, лучше это поскорее забыть, в самом деле.

Тем более что ему вот уже не первый день хочется поговорить с Варварой Озерской об одном вопросе, касающемся их обоих…

– Варя, я… – решился он начать.

– Не надо. Не говори ничего, – попросила она. – Пока…

Библиотека Карловицкого католического колледжа, Прага, август 201… г.

– Так вы уверены, что этой книги в каталоге нет? – недоверчиво переспросил преподобный Сохора.

– Точно так, – кивнул Стремницкий. – Впрочем, это ведь не в первый раз?

– Да, давненько не разбирали наши фонды. Впрочем, неудивительно – к нам в начале пятидесятых свезли книгохранилища из трех или четырех монастырей, да еще потом народная власть…

Богдан Стремницкий невольно поднял брови, но преподобный оставался серьезен.

– Народная власть, – продолжил ксендз, – подбросила немало трофейных немецких книг. Судя по переплету, конец позапрошлого века?

Богдан лишь кивнул, всем своим видом подтверждая, что уважаемый работник церкви прав. Глупо спорить – того и гляди потеряешь работу, а возвращаться в родной Киев, где цена сотруднику Института Славистики Национальной Академии без степени – восемьсот гривен (полтораста долларов!) не хотелось.

– Посмотрите, и если ничего особенного не окажется, готовьте на списание.

Пан Иржи Сохора ушел, шурша сутаной.

А Стремницкий раскрыл книгу – толстенный том в потрескавшемся ледериновом[26] переплете, тронутом временем и мышами, с готикой вытертого тиснения и датой – 1899 г. И чуть не присвистнул: содержимое не имело ничего общего с переплетом. Старинная, ветхая бумага, заполненная от руки четкой латинской скорописью. И название – «Книга Семи звезд» – насколько он мог понять с его знанием латыни. Что-то это название ему напоминало… С чем-то было связано…

Он еще раз перелистал старые страницы, испещренные почти не выцветшими (умели делать!) чернилами. Знакомые уже диаграммы, выделенные красным заклинания или молитвы неким бесам или духам. Вполне возможно, книга стоит чертову уйму денег.

И тут он вспомнил, где слышал ее название. Пару недель назад сестра, живущая в Москве, обмолвилась в электронном письме, что с книгой этой связана какая-то дикая история. Что-то мутное и жуткое с трупами, с чем столкнулась каким-то боком ее приятельница и коллега…

Спустя считанные мгновения Стремницкий уже знал – книгу эту он не отдаст черносутанникам.

Взгляд его упал на груду приговоренных к списанию за ветхостью и порчей («шкодностью», как говорят братья-чехи) томов в углу кабинета. Нетрудно будет набрать там подходящих страниц и загнать в этот переплет. А его содержимое он вынесет из колледжа – благо ученого не проверяют.

А потом он потихоньку все выяснит – что за книга, с чем ее едят. Если повезет – может, его заносчивая сестричка, заведующая в Москве отделом «желтой» газетки, начнет еще ему завидовать. Но не стоит загадывать заранее…

Офис «Рижского антиквариата», Москва, август 201.. г.