След «Семи Звезд» - Андрей Чернецов

Уродец наш голштинский? Его хитроумная женушка-змея?

Одна надежда была на старого колдуна с Сухаревой башни да на его Книгу… Думал, раз сам столько протянул, то и государыню на ноги поставить сумеет. Хоть с Божьей, хоть с чертовой помощью… Так угораздило ж меня довериться немцу-вралю да беспутному пьянице-виршеплету!.. Прошляпили, вороны! Ни означенный фолиант, ни подтверждений о винах злодея Бестужева не раздобыли! Да и старца теперь в столицу не доставишь. А как замечательно все начиналось…

…Как же замечательно все закончилось, думал Иван, облокотясь на локоть и с нежностью глядя на Брюнету, разметавшуюся на постели. Хотелось тысячекратно осыпать поцелуями это прекрасное лицо, нежные и одновременно сильные руки, два восхитительных смуглых холма с темными бутонами, распустившимися на вершинах.

А какой страстной любовницей оказалась его темноволосая богиня… И смелой. При воспоминании о том, что они вытворяли в кровати эти два дня, поэт даже покраснел. Уж он-то с его немалым опытом кабацкой любви полагал, что ничем этаким удивлен быть не может. Так ведь изумила же!

Уж он и так, и сяк допытывался, откуда известны ей стали подобные девичьи забавы, а красавица ни в какую не хотела признаваться. Вместо ответов зачинала вновь и вновь ластиться, прохаживаясь губами по самым потаенным уголкам его естества, доставляя неимоверную сладость своему рабу и господину.

Но и он, конечно, лицом в грязь не ударил. Раз за разом неутомимо пахал благодатную ниву, обильно и щедро орошая ее. Брюнетта извивалась под ним всем телом, словно змея, орала благим матом и по-кошачьи царапалась. Хорошо еще, что Прохора от греха подальше убрали. А то б его еще кондрашка хватила от видимого и слышимого.

Да, Проша. И как это он разыскал обоих своих владельцев – старого и нового? Если бы не ворон, ни за что не нашли бы братья-монахи с солдатами богомерзкий вертеп.

Козьма с Дамианом пояснили, что специально не пошли вместе с Иваном в обитель. И по обету (юноши не стали уточнять, какому именно), и потому, что знали: самое сердце зла находится не в монастыре. Откуда? Да так, уклончиво ответили иноки, дознались, и все тут.

Ведь далеко не все черницы прельстились блуднями бесовскими. Большая часть невест Христовых остались верными своему небесному Жениху. Лишь страшились гнева игуменьи, опутанной прелестью еретической и готовой обречь на суровые телесные муки ослушниц воли ее. Многих, ой многих сестер подвергла матушка жестоким гонениям, выдумывая для них тяжелейшие испытания. (Теперь пускай сама помучится вместе со своей приближенной наушницей в заброшенном лесном скиту, исполняя данное владыкой Варсонофием послушание.)

Отбившись от «змеиного дождя», догадались братья, что с поэтом и бароном приключилось что-то неладное. Но как им помочь? Идти на штурм Горне-Покровского? А вдруг отважных воинов уже там нет? Дознались братья чрез «твердых в вере доброхоток» (при сих словах Барков многозначительно подмигнул инокам, отчего те засмущались), что отвели гостей непрошеных в то самое, неведомое место.

И тут, откуда ни возьмись, появился Иванов ворон. Да как завопит, сыпля срамными словами! Солдаты даже сначала хотели пристрелить жуткую птицу. Благо не успели. Дамиан с Козьмой признали в ругателе питомца господина копииста и уразумели в площадной его брани требование всем безотлагательно следовать за ним.

Так и привел пернатый к нужному дому. А тут уж и они не сплоховали! Разрушили поганское капище, а всех злодеев повязали и отправили на съезжую.

Врата? Их-то сровняли с землей в первую очередь.

Книга? А вот она, к сожалению, исчезла. Сколь ни искали – будто испарилась…

Старик, убитый Иваном? Почему убитый? Никто его не убивал. Сам окочурился с испугу, разбитый апоплексическим ударом. Кому не верится, может в том убедиться, заглянув в епархиальную часовню, куда велел отнесть тело владыка. (Все ж-таки фельдмаршал и кавалер, соратник Петра Великого: негоже без христианского обряда хоронить таковую персону.)

Чудесные превращения? Преосвященный пояснил, что все сие – суть действие чародейских зелий, коими опоил Ивана старый колдун. Ничего такого и в помине не было – одни видения воспаленного мозга. Братья вот приготовили для столичного гостя специальную настоечку успокоительную. Попьет месячишко-другой – и все забудется. Как рукой снимет.

А то, что глаза болят, тут они ничего сделать не вольны. Вероятно, отрава каким-то образом подействовала на его зрение. Ничего, еще легко отделался. А то ведь и вовсе жизнью поплатиться мог за то, что разворошил змеиное гнездо…

– А ты ведь мне еще с нашей первой встречи приглянулся, – не открывая глаз, промурлыкала Брюнетта.

– Это там, в лесу? – слукавил поэт.

– То был второй раз, – обвила руками его шею, прижалась всем телом, так что Ивану вмиг стало жарко.

– Когда же?

Рука шаловливо поползла к чудному бархатному бутону, норовя сорвать.

– Год назад. Помнишь машкерад у Разумовского? Ты был там, кажется, вместе с Ломоносовым?

Как?! Прелестная Маска?!

– Так то была ты?.. Племянница…

Она быстро прихлопнула его рот прелестной, но довольно тяжелой ручкой. Иван, разумеется, предпочел бы поцелуй.

– Я так хотел с тобой потанцевать тогда…

– И я, – призналась красавица. – Отчего же быстро удалился? Только не поминай про суконное рыло в калашном ряду! Ни за что не поверю, что такой храбрец как ты кого-то испугался, пусть и самого