Сердце волка - Вольфганг Хольбайн

Войдя в комнату, где спали Ребекка и Ева, Штефан не стал включать свет, однако он и так все хорошо видел. Хотя окно было закрыто, шторы не были задернуты, и в комнату падал серебристый лунный свет. Штефан в течение некоторого времени стоял и смотрел на этот свет. Лунный свет. Волчий свет. Это свет казался живым. Нет, не живым — животворным. Или Штефан потихонечку сходил с ума?

Его взгляд скользнул вдоль лучей лунного света, нарисовавших причудливый узор на ковре и кровати, ненадолго задержался на лице жены и остановился на Еве, свернувшейся клубочком возле Ребекки. Штефан снова почувствовал странное, абсолютно ничем не объяснимое, но очень сильное чувство — огромную симпатию к девочке. Он попытался не поддаваться этому чувству, и ему — хотя и с большим трудом — удалось ощутить дистанцию между собой и Евой. Штефан знал: было очень важно удерживать эту дистанцию. Возможно даже жизненно важно.

Какую тайну хранила эта девочка?

Штефан медленно подошел к кровати. Ева лежала на боку. Она сбросила с себя одеяло и подтянула колени к туловищу. Ее ладони, сложенные вместе, лежали под ее головой. Штефану показалось, что она спит не как ребенок, а как маленький щенок, свернувшийся в своей корзинке. Он невольно вспомнил о том, при каких обстоятельствах они нашли Еву. А еще о том, что рассказала Данута, и о тех жутких изменениях, которые произошли с ним, и о тысяче других вещей. Общая картина постепенно складывалась из отдельных элементов. Штефану уже многое было ясно, он больше не испытывал страха. Да и как могло его пугать то, что он знал уже давным-давно. Однако он пока не хотел представить картину в целом. Может, позже. Не сейчас. Возможно, через полчаса, или утром, или через несколько дней… Все, чего ему сейчас хотелось, так это еще хотя бы несколько минут — драгоценных минут — пожить теми представлениями, какими он жил раньше.

Так тихо, как только было возможно, он обошел кровать и склонился над Ребеккой. Она спала. У нее было удивительно спокойное выражение лица — быть может, впервые с момента их бегства из Волчьего Сердца. Она, несмотря на образовавшиеся из-за усталости складки на ее лице, выглядела расслабленной. А еще — полной жизненных сил. Штефан уже очень давно не видел ее такой. Она во сне положила правую руку вдоль тела Евы, не касаясь ее, и Штефан невольно подумал, что Ребекке, наверное, уже одно присутствие Евы дает жизненную силу — не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле.

Он снова посмотрел на Еву. Как ни странно, но то, что он теперь находился физически чуть дальше от нее, помогало ему держаться от нее на определенной дистанции и психологически. Хотя и с большим трудом, но он все-таки смог проанализировать свои ощущения. По крайней мере попытался это сделать.

Он уже не сомневался в том, что действительно испытывает к этому ребенку определенные чувства, причем очень сильные. Но была ли это любовь? Возможно, этим чувствам — весьма неоднозначным — было гораздо более простое объяснение. Им троим довелось вместе бороться за жизнь. Они вместе спасались бегством, вместе кого-то или чего-то боялись и вместе одержали победу. Вполне вероятно, что этот беспомощный и беззащитный ребенок пробудил в Штефане инстинкты самца-защитника, который должен оберегать своих младших и более слабых сородичей, не задаваясь вопросами «зачем» и «почему».

А может, объяснение было еще более простым. Роберт говорил ему об этом, но Штефан, конечно, уже давно в глубине души понимал это и без него. Ребекка и эта девочка теперь составляли одно целое. Если с Евой что-то случится, Ребекка этого просто не переживет. Отсюда следовало, что он в действительности защищал не эту девочку-волчонка, а свою жену. И они теперь были неразрывно связаны друг с другом. Род — это единое целое, и каждый из сородичей так же важен, как и весь род в целом.

Штефан еще ниже склонился над Ребеккой, легонько поцеловал ее в лоб и совершенно неожиданно для себя почувствовал, как сильно взволновало его это легкое прикосновение — взволновало в сексуальном смысле.

Уже сама мысль об этом показалась ему абсурдной и грязной. Только не сейчас! Не в такой ситуации. Какой-то бред!

Однако возбуждение не только не проходило, но и становилось все сильнее. Вскоре оно достигло такой силы, что стало причинять ему физическую боль. Штефан задрожал всем телом. Он резко выпрямился, как будто собрался убежать подальше от Ребекки, однако смог отодвинуться от нее всего лишь на несколько сантиметров. Его гормоны словно взбесились.

Ребекка открыла глаза и посмотрела на Штефана. Она не произнесла ни слова, так же как и он.

Впрочем, в этом и не было необходимости. Что-то внутри нее установило связь с чем-то внутри него, и, какой бы ни была эта связь, она затрагивала такие глубины души, куда не могли проникнуть слова. Ребекка удивительно грациозно приподнялась на кровати, стянула через голову ночную рубашку и посмотрела на Штефана. Струившийся вокруг ее тела волчий свет растворил все краски и придал ее коже вид расплавленного серебра. Она казалась необычайно красивой и полной жизненных сил. Ее тело было таким безупречным и таким невообразимо привлекательным, что Штефан, не удержавшись, скользнул к ней в постель, и они стали заниматься любовью. У них было все как в первый раз, нет, намного лучше, чем в первый раз, намного лучше всего того, что когда-либо между ними было, и всего того, что они могли себе вообразить. Это был настоящий взрыв эмоций, чистая безграничная страсть без малейшего чувства стыда и ограничений, накладываемых моралью, которая вдруг потеряла всякий смысл, и прочих условностей.

Наконец Штефан в полном изнеможении отодвинулся от Ребекки и закрыл глаза. За бурей чувств, на некоторое время полностью подавившей здравое мышление, последовало ощущение полной пустоты, которое, словно влитые в стакан с кристально чистой водой чернила, тут же стало расползаться внутри Штефана. Ему захотелось полностью расслабиться, и ничто не было для него сейчас более заманчивым, чем закрыть глаза, уснуть и, проснувшись утром, вдруг обнаружить, что все эти жуткие события просто приснились ему. Однако об этом он мог только мечтать.

По дыханию Ребекки он понял, что она еще не спит, и посмотрел на нее. Она, вытянувшись, лежала, все так же окутанная лунным светом, рядом с ним, такая же прекрасная, как статуя, и, несмотря на их недавнюю бурную близость, казалась бесконечно далекой. Это было ужасно: они еще никогда не любили друг друга так страстно и так искренне, как сегодня, однако у Штефана почему-то возникло чувство, что он обманул Ребекку.

— Что с нами происходит, Штефан? — нарушил тишину голос Ребекки. — Что… это такое?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});