История русского романа. Том 2 - Коллектив авторов

Отрицательное социальное начало психологии Левина и Анны проявляется в каждом из этих образов в несоизмеримых, казалось бы, плоскостях. У Левина — это увлечение помещичьим хозяйством, у Анны — всепоглощающая любовь к Вронскому и связь с ним. Спрашивается, что может быть общего между страстной женской любовью и прозаическими хозяйственными заботами? Если видеть в любви Анны «светлое» и «правдивое» чувство, то ничего. Если же понимать это чувство так, как оно изображено в романе, то общим оказывается то, что и помещичья деятельность Левина, и любовь Анны одинаково направлены к достижению эгоистических целей. Сколь бы различно ни понимали Анна и Левин свой «личный интерес» и смысл своей жизни, индивидуалистическая ограниченность их помыслов и желаний является исходной точкой и основной проблемой сюжетной линии того и другого. С той же проблемой соотнесены, каждый по — своему, и все остальные лица романа.

3

Наиболее отчетливо объективное содержание нравственно — психологической проблематики романа проявляется в образе Константина Левина.

Выше уже говорилось о его преемственности от задуманного Толстым еще в 1870 году «характера» образованного человека «из мужиков». От речение образованного мужика от приобретенной и ложной образованности и приобщение образованного помещика к истине патриархального мужицкого сознания — это два различные пути постижения одной в той же нравственной правды. Недаром отречение Левина от его «старой жизни» мыслится им и как отречение «от всех бесполезных знаний, от своего ни к чему не нужного образования» (18, 291). Но в первом случае нравственное прозрение героя мотивируется его собственным «мужицким» происхождением; во втором — оно получает объективную и потому неизмеримо более глубокую мотивировку в реальных противоречиях жизни, из которых герой ищет выхода. Именно это обстоятельство сообщает образу Левина, при всей его индивидуальной нетипичности, социально — историческую конкретность и критическое содержание. Через сознание Левина преломляется широкий круг важнейших вопросов пореформенной жизни.

Характеризуя русскую пореформенную экономику, Ф. Энгельс в 1875 году писал: «Все сельскохозяйственное производство — наиболее важное в России — приведено в полный беспорядок выкупом 1861 года: крупному землевладению не хватает рабочей силы, крестьянам не хватает земли, они придавлены налогами, обобраны ростовщиками; сельско хозяйственная продукция из года в год сокращается».[375] «Беспорядок» пореформенной экономики и составляет основной предмет размышлений Левина — помещика и находит очень точное отображение в его хозяйственной деятельности, его беседах с другими помещиками. Устами старого помещика, с которым Левин сталкивался у Свияжского, выражена точка зрения наиболее консервативной части пореформенного дворянства, по мнению которой реформа 1861 года лишила землевладельцев власти над «мужиком», а «мужик есть свинья, и любит свинство, и чтобы вывести его из свинства, нужна власть, а ее нет», «отчего и спустился весь уровень хозяйства» (18, 350, 352). В словах Свияжского выражена точка зрения либерального дворянства. От настойчивых вопросов Левина Свияжский отделывается ссылками на низкий уровень «материального и нравственного развития» народа и необходимость «образовать» его на европейский манер (18, 355). Этими скупо, но метко обрисованными взглядами крепостника и либерала очень точно характеризуется отношение разных прослоек пореформенного дворянства к кризису сельского хозяйства. Близость к природе, постоянное общение с народом придают несомненную поэтическую прелесть изображению деревенской жизни и помещичьей деятельности Левина. То и другое в начале романа противостоит с положительным знаком критическому изображению чиновносветского мира Карениных, Вронского, Облонских и др. Однако по ходу действия критическая оценка распространяется и на помещичью жизнь и деятельность Левина, постепенно теряющих для самого героя свой смысл.

В отличие от всех других изображенных в романе представителей столичного, московского и провинциального дворянства Левин понимает, что все прежние, веками складывавшиеся материальные условия общественной жизни и дворянского благополучия уже «переворотились» и что на смену им идет что‑то новое, непонятное и неодолимое. Левин убежден, что вопрос о том, как «уложатся» новые условия, «есть только один важный вопрос в России» (18, 346).

Историческая емкость этих мыслей получила, как известно, высокую оценку Ленина: «Устами К. Левина в „Анне Карениной“ Л. Толстой чрезвычайно ярко выразил, в чем состоял перевал русской истории за эти полвека… „У нас теперь все это переворотилось и только укладывается“, — трудно себе представить более меткую характеристику периода 1861–1905 годов».[376]

Известно, что в образе Левина Толстой отразил путь собственного духовного развития. Но тем не менее Левин это не портрет Толстого, а художественный, глубоко типический образ. От начала до конца типична для своего времени хозяйственная практика Левина, ее трудности и неудачи, отражающие характернейшие черты и противоречия пореформенной экономики. Чтобы убедиться в этом, достаточно напомнить сказанное Лениным о тех трудностях, которые стояли в пореформенные годы на пути перехода старой крепостнической экономики на новые капиталистические рельсы. В «Речи на I съезде советов народного хозяйства» Ленин говорил, что смена крепостнической эксплуатации капиталистической «стоила годов, если не десятилетий, усилий, стоила годов, если не десятилетий, переходного времени, когда старые помещики — крепостники совершенно искренне считали, что все гибнет, что хозяйничать без крепостного права нельзя, когда новый хозяин — капиталист на каждом шагу встречал практические трудности и махал рукой на свое хозяйство, когда материальным знаком, одним из вещественных доказательств трудности этого перехода было то, что Россия тогда выписывала заграничные машины, чтобы работать на них, на самых лучших машинах, и оказывалось, что нет ни людей, умеющих обращаться с ними, ни руководителей. И во всех концах России наблюдалось, что лучшие машины валялись без использования, настолько трудно было перейти от старой крепостной дисциплины к новой буржуазно — капиталистической дисциплине».[377]

Непочиненная вовремя молотилка, поломанная «на первых рядах сеноворошилка», плуги, «оказавшиеся негодящимися», «потому что работнику не приходило в голову опустить поднятый резец», окормленные породистые телки, скошенные на сено семянные десятины клевера, потравленные лошадьми хлеба — вот что сводит на нет все усилия Левина рационализировать, т. е. перевести на новые, капиталистические условия, свое хозяйство. Но как раз напряженная и длительная борьба Левина с «этою какою‑то стихийною силою», под воздействием которой его «хозяйство шло ни в чью и совершенно напрасно портились прекрасные орудия, прекрасная скотина и земля» (18, 339), и открывает в конце концов Левину глаза на «фатальную» противоположность его помещичьих интересов «самым справедливым интересам» работающих на него крестьян (18, 340). «Он ясно видел теперь, что то хозяйство, которое он вел, была только жестокая и упорная борьба между им и работниками… Главное же — не только совершенно даром пропадала направленная на это дело энергия, но он не мог не чувствовать теперь, когда смысл его хозяйства обнажился для него, что цель его энергии была самая недостойная» (18, 339).

«Фатальная», т. е. непримиримая, противоположность интересов помещика и крестьянина в буржуазном развитии — это и было именно то, что составляло основное классовое противоречие русской общественной жизни пореформенных лет. Оно же составляет и объективное содержание нравственно — философских исканий Левина, а вместе с тем и объективное содержание нравственно — философской проблематики романа в целом.

В том, что объективно было социально — историческим противоречием пореформенных отношений, как Левин, так и Толстой видят нравственнопсихологическое противоречие собственной жизни. Но важно, что понимание «справедливости» крестьянских интересов и «недостойности» помещичьих сливается у Левина еще и с наблюдением другого рода противоречия, порожденного пореформенным развитием внутри крестьянства.

Огорченный своими хозяйственными неудачами, Левин с завистью взирает на крепкое, преуспевающее хозяйство «дворника», зажиточного мужика, у которого он останавливается по дороге к Свияжскому. Объективно это хозяйство и является тем хозяйством, к которому были устремлены экономические интересы пореформенного крестьянства. Однако известно, что лишь незначительная его часть выбивалась в самостоятельных хозяев капиталистического типа, в то время как основная масса крестьян нищала и разорялась под двойным гнетом помещичьей, полу- крепостнической, и капиталистической эксплуатации. В конечном счете стихийный крестьянский протест против помещичьей и кулацкой эксплуатации и находит свое выражение в той истине, которую обретает Левин в «мужицкой вере» работника Федора, убежденного, что жить надо не для «нужды», а для «души», «по правде, по божью». Ведь попять и воспринять эту истину заставляет Левина не что иное, как презрительное суждение того же Федора о кулаке Митюхе, арендаторе Левина, который «только брюхо набивает» и ради того дерет «шкуру с человека», «хрестьянина не пожалеет» (19, 376).