Свет мой. Том 3 - Аркадий Алексеевич Кузьмин

на подстилку и накрывшись полотенцем, причитала, как умеют причитать малыши:

– Полотенце протухло, подмышками болит…

В непогодные дни Кашины вместе с Глебом Петровичем и его дочерью Настей (шестнадцатилетней) поднимались на Медведь-гору, восходили на Ай-Петри.

А перед отъездом москвичам вновь не повезло. В полдень Таня с дочкой ушли первыми с пляжа в обход, через тенистый парк, а Костя должен был, как наказала Таня, взять с собой все пляжные вещи. После обеда они к морю не пошли. Потом спали. А вечером, когда начало уже темнеть, она первой спохватилась, что им чего-то недостает… Костя все забыл у моря! Втроем они немедленно направились сюда, где днем загорали. Да только было здесь все пусто.

– Странно… – рассуждала и обескураженная Люба. – Местные, я ручаюсь, не возьмут, если только кто-то из отдыхающих… да и то… сейчас отдыхают тут все мамаши с малыми детками – кому эта пляжная сумка нужна? Я, например, не понимаю, как можно пользоваться чужой вещью? Скажем, полотенцем… А что в сумке-то было? Пойдем, еще поищем хорошенько…

– Три резиновых шапочки для купанья, Надин купальный костюм, надувной ребячий круг, – подробно перечислял Костя на ходу, пока они впятером шагали на пляж, полотенце, зонтик, но это отдельно… И зонтик все же жальче всего: как-никак я его подарил любимой жене на день рожденья… – И он, рослый, широкоплечий, неловко пытался обнять идущую рядом с ним Таню, совсем не расположенную в этот момент к его ласкам. Она искренне недоумевала и, сердясь на него, с ворчанием отталкивала его, и он виновато чесал в затылке:

– Еще пакет из-под фруктов, которые мы съели. Вроде бы и все.

– А очки, которые ты вторично купил? Уж, не забывай, голубчик, что теряешь.

– Да, и очки еще, –покорно согласился он. – Не везет мне. Ну, это Танечка, наживное… Я куплю тебе все, – пытался подластиться к ней. А она сердилась пуще:

– Отстань! И слушать тебя не хочу. До того противен.

На спуске им встретились полноватый мужчина, заведующий местной столовой, и женщина.

– Здравствуй, Степан. – Константин остановил его, подал руку.

– Здравствуй, Константин! – Сказал тот. Что такой печальный? В воскресенье, когда в горы ездили, ты был веселее.

– Слушай, тебе в столовую случайно не приносили сумку?

– Какую? – спросил Степан.

– Мою. Белую. В красных крапинках. Я, понимаешь, по-рассеянности оставил ее на пляже. Жена вот не любит…

– Ты?! – Мужчина стукнул его ладонью по могучей спине, раскатисто засмеялся, и только. И дальше пошел своей дорогой.

– Я-то не знаю, – участливо отозвалась его полноватая попутчица. – В столовой я нынче не работаю. А завтра спрошу обязательно.

– Там, главное, был зонтик с такой длинной модной металлической ручкой, – оправдывался Костя. – Десять рублей стоит.

– Все! – Сказала Таня твердо. – Ты завтра же поедешь в Симферополь покупать билеты на обратную дорогу. Разве это отдых?

И что же было в результате?

Они битых два часа находились на том же самом месте, что и накануне; однако, как ни старались тщательно все обыскать, сумка все не находилась.

И вдруг Таня громко и радостно вскрикнула:

– Ой, сюда, сюда! Мы все плохие сыщики! Сумка-то нашлась!

– Где? Где? – искатели обступили ее, как фокусника.

– Да тут, где мы сидели. Видите: закопана в гальку, только штырек зонтика торчит! Для ориентации. Для нас, балбесов.

– Как же ты увидела?

– Я не увидела, а почувствовала, когда пересела поудобней, что что-то острое колет мне в бедро… Посмотрела – это зонтик мой… – По ней было ясно видно, что ее сильнее, чем даже радовало, удивляло то, что столь необъяснимо находилось потерянное.

– Странно, что у тебя сразу же явилась самая правильная версия, – сказала Антону Люба: – Ты стал искать пропажу под камнями. Как Шерлок Холмс… Нет, это только для рассказа… Прелесть… Я ведь верила…

– Если бы не со мной такое было, – я бы не поверила… И все-таки я больше не поеду, не поеду отдыхать на юг. Ты, Любочка, уж не уговаривай меня!

– Ну, зайка, ты же все нашла разумно, – ластился к ней Костя. – Посидим еще.

– Ты увертлив, что твой пройдоха «Партизан», – попрекнула Таня. – Тебя не переговоришь.

– О, друзья, теперь я вас повеселю, послушайте; да если бы про это книжку написать, Антон, было бы не оторваться от нее, – воодушевился Костя. – Его похождения – первейший класс.

– Что: у мужика фамилия такая… пистолетная? – спросила Люба с интересом.

– Нет, эта кличка закрепилась за Петром. За его пройдошливость. И никто уже – ни приятели, ни соседи – его имени не помнит. Партизан да Партизан. И он откликается на прозвище. Он тоже мотыльщик, как и я; ловит по бассейнам, по притокам эту комариную приплодь – червячков для прикорма аквариумных рыбок. По существующим нормативам и без плана – для себя. Мотается также, как и я, повсюду. Вплоть до Крыма. Со снаряжением, с амуницией. Все – накладно. Очень.

– Антон мне рассказывал примерно про это, – сочувственно сказала Люба. – Представляю. Сверхтяжелая у вас работа.

– Да еще приходится играть в прятки с инспекторами рыбнадзора. Они у нас в области (в Клину) сами для себя создали АО общество. Указали районы, где можно ловить мотыль; выдавали лицензию на ловлю такую, что в течение раза улов не должен превышать, скажем, пять килограмм; а за превышение – штраф тысячный. Это-то – за то, то мотыль ловится в грязных протоках, речках. Ловко они, жулье, устроились. Штраф-то – в пользу их, инспекторов; они-то за счет этого понастроили себе особняков, понакупали дорогих иномарок. Не жизнь, а малина.

Так вот «Партизан» ночью ловил в Истре мотыль для продажи. Надевал зимой белый халат. Инспектора на автомашинах. Вроде бы засекли его. А он – под белый куст. Накрылся халатом – и нет его. Потом (они теряют его из виду) он на плоту переправляется на другой берег. Они ищут его здесь, на этом берегу, а он там, бьет себе по заднице и приговаривает: «Ну, что, ищейки, поймали, накрыли? Вот вам!..»

Плот у нас – три на два метра; под ним – камеры автомобильные – для непотопляемости. Диск автомобильный – для грузила. Доску приподнял, подтянул груз – можно плыть, шестом отталкиваться. Рыбацкие костюмы уже привозят с Запада. Раньше сами клеили – приклеивали сапоги к костюму.

Вот инспектор – прыг на плот, чтобы схватить «Партизана». Тот шестом оттолкнулся, и плот под инспектором в булю (ил, грязь) стал зарываться. Инспектор воды в валенки (дело было зимой) стал набирать. Грозит: «Ну, погоди! Я до тебя доберусь!» Но он уже по пояс в воде. Уплыл «Партизан» на другой берег. Инспектора