Далекие Шатры - Мэри Кайе

– Это моя вина. Я должен был положиться на собственное суждение и не позволять напыщенному чиновнику из политического департамента отдавать мне приказы и выговаривать за неуместную подозрительность, оскорбляющую правящего князя. Много он знает! Этот вероломный старый паук все заранее спланировал, и мы сделали именно то, чего он ждал от нас: безропотно вошли в расставленную западню.

– Это ужасно, ужасно! – простонал Кака-джи. – У меня в голове не укладывается… Мыслимо ли, чтобы раджа отказался платить? Чтобы платить пришлось нам?

– Не волнуйтесь, Рао-сахиб. Мы не будем платить, – отрывисто сказал Аш. – Он просто блефует.

– Вы так считаете? – спросил Мулрадж. – Хм… Хотелось бы разделять вашу уверенность. В этих фортах у него достаточно пушек, чтобы обратить долину в пыль, и все они направлены на наш лагерь. Если дело дойдет до сражения, у нас не будет ни шанса на успех, ибо что значат мечи и мушкеты против каменных стен и тяжелых орудий?

– До сражения дело не дойдет, – отрезал Аш. – Он не посмеет.

– Будем надеяться, вы правы. Но я бы не стал биться об заклад, что так оно и будет. Раджпутанские князья могут по своим соображениям лицемерно заверять Британию в преданности, но в пределах своих владений они по-прежнему обладают огромной властью, и даже сахибы из политического департамента, как вы видели, предпочитают оставаться глухими и слепыми ко всему, что творят эти правители.

Аш язвительно заметил, что на сей раз остаться глухим или слепым будет трудно, так как он намерен поднять шум вокруг случившегося. Он собирается написать подробный доклад в политический департамент и сегодня же отправить письмо с нарочным.

– Это было бы хорошо, – согласился Мулрадж и задумчиво добавил: – Впрочем, не думаю, что ваш нарочный доберется до адресата: у них дороги хорошо охраняются. Вдобавок вчера вечером мои лазутчики сообщили одну вещь, которая мне не понравилась: они доложили, что город и форты могут переговариваться без слов.

– То есть посредством сигнализации? – встревожился Аш.

– Значит, вам об этом известно? И что, такое действительно возможно?

– Разумеется. Это очень просто. Это делается флажками: вы подаете ими определенные сигналы, и… ладно, слишком долго объяснять. Я покажу вам когда-нибудь.

– Ага, но здесь это делается не флажками, а полированными серебряными щитами, которые ловят солнечный свет и вспышками посылают предупредительные сигналы, видные на расстоянии многих миль.

– Да нет, это все сказки, – сказал Аш разочарованно.

Его скептицизм был понятен: хотя он читал о североамериканских индейцах, которые издавна передавали зримые послания с помощью дыма, похожий способ сообщения, описанный Мулраджем и впоследствии получивший название гелиографии, тогда еще не стал известен Индийской армии (и не получит применения в ближайшие годы). Посему Аш отмахнулся от этой информации как от вымысла и заметил, что не стоит верить всему, что болтают люди.

– Я и не поверил, – резко ответил Мулрадж. – Но мои лазутчики говорят, что в Бхитхоре такой способ сообщения не новость и что им пользовались с незапамятных времен. По слухам, этот секрет принес сюда один городской торговец, который много путешествовал и научился такому приему у чинни-логов, – он имел в виду китайцев, – за много лет до установления власти британской Компании. Так или иначе, не приходится сомневаться, что за всеми нашими передвижениями будут следить и незамедлительно о них докладывать и что ни один наш посыльный не покинет лагерь незамеченным. Они будут наготове и перехватят его. А даже если кому-нибудь и удастся проскользнуть сквозь расставленные бхитхорцами сети, я готов поставить пятьдесят золотых мухуров против пяти рупий, что он привезет от сахиба из политического департамента ответ, предписывающий вам проявлять крайнюю сдержанность и не делать ничего такого, что может рассердить князя.

– По рукам, – коротко ответил Аш. – Вы проиграете, поскольку представителю политического департамента придется принять меры.

– Я выиграю, друг мой, поскольку ваше правительство не хочет ссориться с князьями. Любая ссора может привести к кровопролитию и вооруженному восстанию, а это означало бы расформирование полков и огромные денежные траты.

К несчастью, Мулрадж оказался прав в обоих пунктах.

Аш отправил подробный отчет о последних событиях, но по прошествии четырех-пяти дней нарочный с ответом так и не вернулся. И только после настойчивых расспросов и резких протестов, выраженных первому министру, выяснилось, что посланцу не удалось уехать дальше конца ущелья, где его задержали и посадили в тюрьму форта по ложному обвинению. Как было сказано, его ошибочно приняли за гнусного бандита, о каковой ошибке глубоко сожалеют. Второй посыльный отправился в сопровождении двух вооруженных солдат. Они вернулись через три дня, пешком, и рассказали, что уже за пределами княжества, милях в двадцати от границы, они подверглись нападению шайки разбойников, которые обобрали их дочиста, отняли лошадей и предоставили им, голым, раненым и лишенным пищи, самим искать обратную дорогу.

Аш заявил, что следующим посыльным станет он сам и поедет с вооруженным эскортом из пятнадцати отборных солдат каридкотской армии, метких стрелков все до одного. И хотя в действительности он этого не сделал, не желая оставлять лагерь в такое время, когда раджа и советники находятся далеко не в лучшем расположении духа, а их возмущенные гости кипят гневом, он выехал с настоящим посыльным и эскортом и проделал с ними часть пути, повернув обратно, когда отряд удалился на значительное расстояние от Бхитхора.

Аш не видел предупредительных солнечных сигналов, часто мигавших позади их отряда на высокой городской крыше и наружных стенах двух охраняющих долину фортов. Но Мулрадж видел и ухмылялся, наблюдая за ними. Его лазутчики не бездействовали, и код оказался очень простым – гораздо проще, чем сложный код из точек и тире, который сахиб называл «морзе» и пытался ему объяснить. Бхитхорцы по недомыслию не считали нужным тратить усилия на такие вещи и, подобно краснокожим индейцам, ограничивались лишь самым необходимым. Их код был образцом простоты: один длинный световой сигнал означал «враг»; три длинных подряд говорили «друг, не нападать»; серии коротких вспышек, следовавших за каждым из этих сигналов, указывали на количество врагов или друзей, вплоть до двадцати, а любое большее количество обозначалось лихорадочным миганием вспышек. Дополнительное перемещение сверкающего щита вправо-влево означало, что человек или люди, о которых идет речь, передвигаются верхом, а не пешком, тогда как несколько широких круговых движений щитом являлись приказом к задержанию. Ответом обычно служила одна короткая вспышка, переводившаяся как «сообщение принято и понято». Никаких других сигналов не было – этих Бхитхору вполне хватало.

Мулрадж с довольной ухмылкой пронаблюдал за частыми вспышками, сообщавшими «друзья, не нападать», и под конец рассмеялся: он знал, что Аш собирается повернуть обратно, когда они благополучно пересекут границу, и был уверен, что на сей раз попыток устроить засаду не последует. Раджа не рискнет напасть на хорошо вооруженный отряд, возглавляемый самим сахибом, а к тому времени, когда выяснится, что сахиба с ними больше нет, будет уже поздно инсценировать очередное несчастливое происшествие.

Все это заняло довольно много дней. Но они не тратили времени даром. Люди, не имевшие палаток, занимались строительством шалашей для защиты от палящего солнца и ночной росы, и, хотя Бхитхор отнюдь не изобиловал лесами, Мулрадж, предвидя длительное пребывание здесь и беспокоясь о лошадях, поскольку установилась жаркая погода, поставил людей валить метельчатые пальмы и алые деревья дак, и вскоре на территории лагеря выросли два десятка крепко сколоченных навесов, крытых пальмовыми листьями и озерным тростником.

Аш и его панчаят, со своей стороны, чуть ли не ежедневно наносили визиты во дворец, где вели бесконечные споры с первым министром и одним из двух старших министров, а иногда с самим раджой, пытаясь разрешить тупиковую ситуацию и убедить последнего выполнить свои обязательства или хотя бы умерить свои требования. Они также устроили несколько торжественных обедов для него и его придворных, советников и вельмож, а один раз, когда раджа передал, что не может присутствовать из-за мучительного приступа фурункулеза, они предложили ему воспользоваться услугами Гобинда в надежде, что неоценимый хаким Кака-джи сумеет облегчить боль и таким образом снискать расположение правителя.

Гобинд не только успешно снял боль, но и добился полного исцеления пациента от недуга, перед которым были бессильны собственные хакимы раджи. Благодарный пациент наградил своего спасителя горстью золотых мухуров и подарил Кака-джи золотое кольцо с огромным рубином, однако его позиция относительно условий брачного договора осталась неизменной. Несмотря на все положительные результаты, достигнутые Ашем и его товарищами, они с таким же успехом могли обращаться со своими доводами к колоннам Диван-и-Ама и устраивать торжественные обеды для местных голубей, а когда наконец вернулся посыльный с долгожданным ответом из политического департамента, письмо оказалось почти в точности таким, как предсказывал Мулрадж.