Лучезарная звезда - Ольга Романовская

— Да, тут рядом. Вы, наверное, подъезжая, видели господский дом?

Ну да, ей же сказали, что харчевня у усадьбы Дербехедов, значит, это башенки их дома она видела. Но что-то ей совсем не хочется оказаться во власти тех, кто гораздо лучше осведомлен о политике, чем трактирщик. Не окажется ли эта сэресс такой же, как Саркатары?

— А нигде больше заночевать нельзя? Не хотелось бы обременять столь важную госпожу своим присутствием.

— Можно. Там, дальше по дороге, есть городок, но до него далековато. Можете попытать счастья на фермах, но там народ такой, что собак без предупреждения спускает: воров боятся.

Стелла понимающе кивнула и уставилась в тарелку.

Она сразу же уловила новый аромат, ворвавшийся сквозь открытую дверь, аромат, чуждый завсегдатаям подобных заведений — духи. Благоухающее облако расплылось по помещению, заполняя собой все уголки. Терпкий аромат, в сердце которого распускался бутон розы. Женщина. И не просто женщина, а благородная дама.

Стелла обернулась не сразу, сначала взглянула на хозяина — вдруг это очередные фантазии? Но нет, тот, потупив взгляд, усердно вытирал и так сухие кружки.

Посетители притихли, забыв на время о курительных трубках, разговорах о вине, зерне и видах на их продажу.

Принцесса решилась тоже узнать, каким бокалом ароматного вина разбавили бочонок с крепким элем.

Женщина не вошла, она стояла в дверях; в руках — тонкий хлыст. Терпкий аромат окружал ее, будто ореол звезду. Невысокая — но кто бы посмел счесть это недостатком? На ней была темно-синяя амазонка, будто футляр скрипку, плотно заключавшая в объятия фигуру, будто сошедшую с картины. Бархатистая ткань струилась по ногам, смело выставляя на показ округлости бедер. Тонкий стан был перехвачен ярким поясом ручной работы. Лиф амазонки слегка расстегнут, так, чтобы был виден кусочек белой нижней рубашки. Туда, за легкую нежную ткань, спускался кулон, невольно приковывая к себе взгляд. Довершали образ ее потрясающие глаза, изумительно ярко-зеленого, изумрудного оттенка.

Это были одни из тех глаз, про которые говорят: в них можно утонуть. Лучистые, будто светящиеся изнутри, они притягивали к себе и уже не отпускали. Глаза идеального охотника; почему охотника, да потому, что вся она была силком, в который должна была неизбежно попасть глупая птичка.

Но с какой целью она их ловила, только ли ради удовольствия?

Поигрывая хлыстиком, женщина обвела глазами харчевню, а потом, не сказав ни слова, вышла.

— Это она, — шепнул принцессе трактирщик.

— Ведьма, — сразу подумалось Стелле, только у ведьмы бывают такие глаза.

— Ну же, она уедет! — подталкивал ее настырный хозяин.

Но девушка не собиралась идти вслед за ней, снова углубившись в поглощение пищи.

Сэресс Дербехед вернулась сама, порывисто подошла к стойке и протянула трактирщику письмо:

— С ближайшей почтой!

Стелла с усмешкой подметила, что он смотрит не на письмо, а на грудь своей госпожи, стремиться вслед за кулоном проникнуть сквозь покровы белой ткани. Что ж, любой бы на его месте смотрел, сэресс Дербехед сделала для этого все возможное.

Женщина улыбнулась и, будто невзначай, поправила кулон, скользнувший в теплую ложбинку за воротом рубашки.

Продолжая украдкой смотреть на ее грудь, трактирщик пробормотал:

— Госпожа, тут одна девушка… Словом, до города далеко, может, Вы ее к себе на одну ночку возьмете? Она, вроде, порядочная, не из простонародья.

— Девушка? — Изумруды глаз отразили профиль принцессы. — Не знаю, не знаю, мой дом — не ночлежка.

А она, что, бродяжка?

Девушка фыркнула и смерила сэресс насмешливым взглядом.

Они смотрели друг на друга минуты две, а потом женщина кивнула:

— Я возьму ее. Пойдемте, — обратилась она к Стелле. — Не стоит доедать эту дрянь, я накормлю Вас лучше, чем в этом забытом всеми богами месте.

Покорившись судьбе и в который раз понадеявшись на ее честность, принцесса последовала за шлейфом духов сэресс Дербехед.

На улице ожидал паж с изящной гнедой кобылкой. Легко, не прибегая к помощи юного помощника, сэресс вспорхнула в седло и обернулась к Стелле, отвязывавшей свою лошадь:

— Как Вас зовут?

— Я могу задать Вам тот же вопрос.

— А я отвечу: Ариэль, — рассмеялась она. — Имя легкое, как ветер. А-ри-эль.

— Боюсь, мое не такое красивое. Сразу предупреждаю: я не собираюсь кому-то навязываться и прекрасно доберусь до города.

— Вот еще! — фыркнула Ариэль. — Перестаньте! Вы, наверное, решили, что я не люблю гостей? Вовсе нет, таких гостей я люблю.

— Каких таких?

— Похожих на меня, — улыбнулась сэресс. — А еще хорошеньких мужчин — но кто же их не любит?

— Я, например.

— А, бросьте! Просто они Вам надоели, мужчины иногда надоедают, но как же приятно играть с ними… Себастьян, поехали!

За время короткого знакомства с сэресс Дербехед принцесса заметила, что в отношении нее общественное мнение разделилось на две части: женская ей откровенно не симпатизировала, зато мужская была в восторге. Причины столь четкого разделения по половому признаку крылись в образе жизни дакирки, державшей двух смазливых пажей, разъезжавшей в откровенных нарядах и позволявшей себе принимать не менее откровенные позы на людях.

Полулежа на малиновом бархатном диване, покачивая задником домашних туфель, Ариэль пила вино, ела фрукты и в присутствии гостьи и своего кузена (Стелла так и не поняла, в какой степени родства они находились) рассуждала о прелестях деревенской жизни. Корсет платья хозяйки был зашнурован ровно настолько, чтобы соблюдать приличия, глубокое декольте выставляло напоказ большую часть груди, приподнявшаяся юбка обнажала затянутую в чулок щиколотку.

Принцесса не могла не видеть, как стоявший с бокалом вина позади дивана кузен, будто случайно время от времени проводит пальцами по шее кузины. Потом он отошел, но неприятное ощущение осталось. Кем бы ни был этот молодой человек, свое положение в доме он ясно обозначил.

Впрочем, ничем другим, кроме вольности в отношениях полов, сэресс Дербехед не провинилась, так что ночлег в ее доме, на перине, с грелкой, горничной и чашкой кофе в постель, можно было занести судьбе в актив. То, с кем проводит дни и ночи какая-то дакирская дворянка, равно как и ее нравственность, интересовали принцессу в гораздо меньшей степени. Не ее дело — судить кого-то, ведь она сама отнюдь не безупречна, не в этом — так в другом.

Чужая жизнь на то и чужая, что не имеет к вам ни малейшего отношения, пока вас туда не пригласят; вы в ней гости, а гостям не следует учить жизни хозяев, приходить в чужой монастырь со своим уставом. Поэтому, рано утром случайно увидев из окна идущую по двору в пеньюаре Ариэль Дербехед, Стелла просто задернула занавески, а потом спокойно позавтракала в обществе хозяйки и ее кузена. Это жизнь сэресс Дербехед, а ей бы наладить свою собственную.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});