Темная магия - Энгус Уэллс

Ценнайра приняла решение, повинуясь инстинкту и чувствам, природу которых не понимала.

Она выпила с ними бутылку вина, предложила выпить еще и встала, играя роль служанки. Подошла к столику у окна, незаметно откупорила пузырек, купленный ею по дороге, и вылила бесцветную жидкость в бутылку темного красного вина. Затем разлила вино по трем кубкам. На нее это зелье не подействует, это она знала. Братья залпом выпили.

Очень скоро бутылка была пуста. Кернийцы глупо улыбались, не сводя с нее жаждущего взгляда.

— Ну и крепкое же вино, Ахрд, — с трудом произнес Гарт. — У меня голова пошла кругом.

Кыфан, развалившись на стуле, хихикнул и попытался похлопать брата по плечу, но едва не перевернулся.

— Надеюсь, ты не разочаруешь даму? — пробормотал он, поднимаясь, чтобы произнести тост в честь Ценнайры.

Она ослепительно улыбнулась и сказала:

— Расскажите мне о Брахте и его друзьях. Куда они отправились? Зачем?

Ночь кончилась. Ценнайра закрыла ставни и зажгла две свечи, хотя на улице сияло раннее утреннее солнце. Проверив, заперта ли дверь, она покопалась в своих пожитках и вытащила волшебное зеркало. Протирая его и рассеянно глядя на свое отражение, она попыталась привести в порядок свои мысли. То, что она узнала, настолько ее потрясло, что она еще не была готова к докладу, когда в зеркале вместо ее отражения появится лицо Аномиуса. Какое место во всем этом займет она?

Ребенком Ценнайра, конечно, слышала древние легенды о войнах богов: о том, как Фарн, впав в гордыню, вступил в единоборство со своим братом Балатуром и как они довели мир до полной разрухи; о том, как Фарн обезумел и родители его — Ил и Кита — отреклись от обоих братьев и обрекли их на сонное забвение, а вместо них создали Молодых богов. Но, как и всякий ребенок, она и не предполагала, что во всем этом есть доля истины; а повзрослев, она и думать об этом забыла, занятая, как все взрослые, земными, более неотложными делами, за которыми не оставалось времени на праздные теологические изыски и мифы.

И вдруг оказалось, что как-то незаметно семя истины, заложенное в этих сказках, набухло и уже вот-вот готово прорасти, если, конечно, то, что она услышала от Гарта и Кыфана, — правда. Она нахмурилась, поджала губы, но тут же разгладила морщины на лбу. Она почти не сомневалась в том, как Аномиус воспримет эту невероятную весть: он попытается наложить лапу на «Заветную книгу». Но какая роль в этом будет отведена ей, об этом Ценнайра могла только догадываться.

Омерзительный маленький колдун держал в руках ее сердце, что вынуждало ее подчиняться под страхом смерти. Она не сомневалась, что он прикажет ей броситься за книгой, как не сомневалась и в том, что он по-прежнему жаждет мести. Но если она заполучит для него «Заветную книгу», что тогда? Попытается ли он, как тот, другой колдун, пробудить Безумного бога? Нужно ли ей это?

Странно, подумала она, я рассуждаю так, будто держу в руках судьбы мира. Ну ладно, этот мир я знаю. Тот же, что может устроиться на земле с пробуждением Фарна, мне неведом, рассуждала она. Отблагодарит ли Безумный бог тех, кто вернул его к жизни? Она усмехнулась, подумав, что священник быстрее бы нашел ответы на эти вопросы, чем лишенная сердца куртизанка, зомби, сотворенная колдовством. Вернее — она цинично рассмеялась, — священник, кого бы он ни почитал: Бураша, Деру или древесного бога Ахрда, — не задумываясь, предал бы ее проклятию, хотя она лишь творение Аномиуса, обязанное ему подчиняться.

Какое мне дело до мира? — думала она. Мир обошелся со мной жестоко. Так почему я должна скрывать от хозяина, что те, за кем гонится она, сами скачут за «Заветной книгой»? И все же она сомневалась, не понимая при этом причину своих сомнений.

Теперь она знает все. Но что ей с этим делать? Сердце ее в руках у Аномиуса, и, хотя он и находится сейчас в армии тирана и не может вернуться в Нхур-Джабаль, поскольку такова воля колдунов тирана, когда-нибудь он туда все-таки вернется. И если сейчас она утаит истину, он от злости может покончить с ней в мгновение ока. С другой стороны, если она все расскажет, не приведет ли это к исчезновению привычного ей мира? Если добудет для него «Заветную книгу», не отбросит ли он ее как ненужную игрушку?

Странные мысли. Что с ними делать? Мораль, этика. Она в этом ничего не смыслит. Для нее жизнь — сплошное удовольствие и отсутствие боли. А если будет пробужден Безумный бог, то еще неизвестно, что за этим последует. Уверена она была только в трех вещах: Аномиус возжелает «Заветную книгу», Аномиус безумен и Аномиуса почти невозможно обмануть. И еще, подумала она, откладывая шелк и глядя в зеркальную поверхность, сердце мое у Аномиуса, а значит, следует быть крайне осторожной.

Она медленно произнесла слова заклятия.

Зеркало потемнело, по нему побежали разноцветные волны, воздух наполнился запахом миндаля. Разноцветье постепенно стало складываться в желтоватые черты колдуна с мясистым бородавчатым носом и бледными требовательными глазками. Ценнайра наклонилась к зеркалу, прислушиваясь к его шепоту.

— Что ты узнала?

— Многое, — сказала она. — Дело меняется.

— Рассказывай.

Шепот его был требовательным. Ценнайра мгновение помолчала, облизывая полные губки розовым язычком, и наконец начала:

— Из Ганнсхольда они отправились в Куан-на'Фор. Они все еще гонятся за Давеном Тирасом. Хотя он вовсе не Давен Тирас.

— Я знаю. Он Варент ден Тарль или был им.

— Нет. До этого он был Рхыфамуном. Это древний колдун — Она чуть не сказала: «древнее тебя», но вовремя остановилась. — Ему несколько сот лет, а книга заклятий вовсе не книга заклятий.

— Ты говоришь загадками. Нельзя ли яснее? Не зли меня.

— Рхыфамун вселился в тело Варента ден Тарля, чтобы заполучить карту из архивов Лиссе. Он хитростью отправил Каландрилла и Брахта в Тезин-Дар за «Заветной книгой»…

— За «Заветной книгой»?

Колдун от удивления даже взвизгнул. Затем придвинулся поближе к зеркалу, водянистые глаза его широко раскрылись и тут же прищурились.

— Ты хочешь сказать, они гонятся за «Заветной книгой»?

— Ты знаешь о ее существовании?

— Еще бы! Есть ли колдун на свете, не слышавший о «Заветной книге»?! Клянусь всеми богами, этот томик — само олицетворение могущества. Продолжай.

— Он, то есть Рхыфамун, завладел книгой и вернулся с ней в Лиссе. Они последовали за ним…

— А вануйка, она с ними?

— Катя? Да. Она отправилась с ними в Куан-на'Фор.

— Теперь мне все ясно. — Аномиус кивнул и почесал нос. — Верховные жрецы Вану разгадали замысел и отправили ее в путь. Их по-прежнему трое? Они в Куан-на'Форе?

— Да. Но Рхыфамун в теле Давена Тираса намного опережает их.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});