Лилипут - Игорь Колосов

— Шериф! — не своим голосом прошептал Монро. — Что это? Таких же не бывает!

— Джек… — тоже шепотом ответил Лоулесс (интуиция требовала от него не делать резких движений и говорить очень тихо). — Здесь многое уже произошло из того, чего…

— Черт! — вскрикнул Джек, и муха, усердно занимавшаяся своими крылышками, вдруг оставила свои заботы.

Чарли показалось, что она ищет глазами-дырами источник, пославший этот звук (крик «Черт!»). Но в следующую секунду Лоулесс забыл о ней, потому что увидел то, из-за чего вскрикнул Монро. Новая муха появилась из глаза того трупа, который Чарли принял на Хью Мориссона. Глаз, пустой остекленевший глаз, смотревший на солнце не жмурясь, начал дергаться, как будто его кто-то толкал изнутри. Правый глаз Хьюберта Мориссона кто-то жрал. Еще одно существо, наверное чавкая потихоньку, прокладывало себе путь наружу. Глазное яблоко наконец провалилось в образовавшееся отверстие, и вылезла еще одна точно такая же муха. Она стала неспешно чистить свою мордочку передними лапками, напоминавшими золотые нити, только очень толстые нити. Первая муха зажужжала сильнее. Вторая ответила таким же сонным звуком. Затем медленно переползла через переносицу ко второму глазу. Послышалось едва уловимое чавканье. Вторая доела (точнее, дохлебала, как суп) глаз и неторопливо начала путешествовать по телу. Быть может, в поисках новых глаз. Чарли заметил, что муха стала чуть-чуть крупнее, хотя, возможно, это был обман зрения, ведь насекомое только что набило брюшко содержимым человеческого глаза. «Должен разочаровать тебя, подружка, глаз больше нет. Ты перекусила последним». Шериф вспомнил о своих собственных глазах (и о паре глаз Джека), и у него засосало под ложечкой. Интересно, они летают? «Ну, конечно, осел! — прокричал внутренний голос — На кой черт им тогда крылышки?» Очень веский аргумент, более чем.

— Шериф… — прохрипел Джек. Чарли едва разбирал слова. — Что… что будем делать? Они какие-то странные и… наверное, опасные. Кто их знает, вдруг они… ядовитые?

— Да… да, ты прав. Надо… — Лоулесс резко замолчал. Он вдруг осознал, что совсем близко по Фелл-стрит движется автомобиль, а они с Джеком, ошарашенные (да, именно ошарашенные!) увиденным, совершенно отключились от внешнего мира. — Кто-то едет, — прошептал он.

— Да, — выдохнул Джек. Он хотел развернуться и направиться к тротуару, но шериф задержал его.

— Не двигайся, Джек, — прошептал он. Звук приближавшегося автомобиля становился все громче; машина вот-вот должна была показаться. — Обожди!

— Вы думаете, это настолько… серьезно? — Он повел глазами в сторону мух, ползавших по останкам трупов.

— Кто знает? — пробормотал шериф, пожимая плечами. — У меня нехорошее предчувствие, вот и все. Достаточно было посмотреть, как эта тварь высасывала глаз…

— Это Боб Джонс, — прервал его Монро.

Мистер Джонс был владельцем и одновременно официантом закусочной «Красный дракон», расположенной на углу Канзас и Йорк. Боб, по-видимому, направлялся в свое заведение, когда заметил «форд» шерифа со звездой на боку, а чуть правее и самого шерифа вместе с молодым заместителем Монро, кажется, его зовут Джим, или Джек, или что-то в этом роде. Джонс жил на Южной и поэтому добирался до центра по Фелл-стрит. Увидев полицейских, непонятно почему стоявших возле подъездной дорожки, Боб резко затормозил. Взвизгнули шины, и голубой «комаро» резко остановился, едва не поцеловав зад «форда». Джону просто необходимо было поговорить с кем-нибудь, а тем более с представителями закона. Когда протяжный визг распорол густой воздух, Лоулесс быстро посмотрел на мух. Они перестали ползать и уже почти не жужжали. Чарли это очень не понравилось. ОЧЕНЬ. Джонс открыл дверцу и вылез из «комаро».

5

С раннего утра Боб испытывал смутное чувство, что что-то не так, что Оруэлл какой-то уж слишком безлюдный. Вообще-то его бизнес в последнее время нельзя сказать чтобы шел в гору, но и особых неудач тоже не замечалось. А лето так вообще оказалось просто превосходное. Боб успел не только поправить свое материальное положение, но много больше. Примером тому мог служить хотя бы вот этот прекрасный «комаро» того же упоительного цвета, что и море у берегов Эллады в книжках по истории. Даже невообразимо голубое октябрьское небо, куполом обложившее Оруэлл, казалось не таким ярким, как новенькая тачка мистера Джонса. Боб не мог надышаться на свое сокровище, и его жена Майра, пухлая женщина с добродушным лицом, уже посмеивалась над ним, но Джонс не обращал на это внимания. Каждые полчаса, улучив минутку, он пробегал через кухню в гараж, где, счастливо улыбаясь и воздевая руки к потолку (соответственно, к небу), начинал благодарить Бога, и не только Бога. Он был готов благодарить и Майру, хоть она и смотрела на его новенький «комаро» более чем снисходительно. Затем он лобызал машину, словно любимую женщину, затем протирал ее тряпочкой и снова лобызал. Конечно, «комаро» появился благодаря (в основном) удачному лету в «Красном драконе». Но сегодня у Боба появилось странное чувство, что в этот день он вполне может поваляться в постели и никуда не ездить, потому что… посетителей не будет. Посетителей в обычном понимании этого слова. Внутренний голос нашептывал ему: «Боби, ты будешь тупее ослиной задницы, если упустишь этот день, потратив его на что-то другое вместо отдыха». — «А как же „Красный дракон“?» — вопрошал Бобби. «Красному дракону» нужен отдых, и ты отдохни, Бобби! Все равно никто не придет сегодня попробовать картошки фри и твоих фирменных пирогов с блаженного вкуса начинкой, потому что все знают, ВСЕ, что «Красному дракону» нужен отдых, отдых, ОТДЫХ…»

— К черту! — громко сказал Джонс пустой спальне (Майра уже ушла на кухню готовить яичницу-глазунью) и вскочил с постели, чтобы не дать предательскому внутреннему голосу выкопать в своем арсенале еще какой-нибудь веский аргумент.

«В конце концов, — подумал Боб, — иногда рано утром (в этот момент ему показалось, что утро особенно прекрасное) хочется полежать в кровати подольше. Может, это сказывается накопившаяся усталость, а может, еще что-нибудь». Но Джонсу было не впервой одолевать собственную слабость, и он, напевая себе под нос, поскакал, словно молодой горный козлик, в ванную.

Странности начались за столом во время завтрака, и утро, принесшее в Оруэлл солнце после долгого пасмурного перерыва, перестало казаться Бобу таким уж великолепным. Майра сказала, что у Смолеттов, их соседей, никого нет дома. А ведь всего чуть больше семи. Она хотела одолжить у Сьюзан Смолетт ее чудную соковыжималку (Майра вполне серьезно утверждала, что сок из соковыжималки Смолеттов вкуснее обычного) и пошла к ним, несмотря на ранний час, — Сьюзан вставала очень рано. Но никто ей не открыл. Она вернулась домой (решив, что Смолетты еще в постели и она, может быть, разбудила их дверным звонком) и позвонила им по телефону. Но трубку никто не снял. К тому времени, когда на кухне появился Боб, ее недоумение сменилось легкой тревогой. Женщина уверенно заявила, что еще вчера Смолетты никуда не собирались отправляться на рассвете (уж она-то знала бы!), значит, должны быть дома, по крайней мере хотя бы Сьюзан.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});