Том 27. Письма 1900-1901 - Антон Чехов

14(27) января 1901 г.

Печатается по автографу (ИРЛИ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XIX, стр. 18.

Ответ на письмо И. А. Тихомирова от 9 января 1901 г. (ГБЛ).

Ирина не знает, что Тузенбах идет на дуэль… — Ответ на просьбу Тихомирова рассудить спор: «Знает ли твердо Ирина, что Тузенбах идет на дуэль (4-ый акт) или только смутно догадывается. Мне лично кажется, что она лишь догадывается, а других сбивает фраза Ирины: „Я знала, я знала“ (когда она слышит о том, что Тузенбах убит) <…> Теперь мы заняты именно четвертым актом, и очень важно выяснить этот вопрос, чтобы не осветить Ирину ложным светом».

Чебутыкин поет только слова… — Ответ на следующий вопрос Тихомирова: «Есть маленькая подробность. В последней редакции третьего акта у Вас стоит так: „А у Наташи романчик с Протопоповым (поет). Не угодно ль этот финик вам принять“. Я понял, что ремарка — „поет“ относится к словам — „не угодно ль этот финик вам принять“, т. е. эту последнюю фразу Чебутыкин поет (быть может, взята даже из какого-нибудь романса или куплетов). А режиссеры, а за ними и Артем решили так, что Чебутыкин, сказавши „у Наташи романчик с Протопоповым“ — что-то напевает и уже потом говорит — „не угодно ль этот финик вам принять!“… Кто из нас прав?»

…Соленый думает, что он похож на Лермонтова… — Чехов отвечает на следующий запрос: «Соленого начал репетировать Санин. Так, конечно, и должно бы быть с самого начала. Новая редакция роли Соленого его увлекла, но благодаря этому увлечению он чуть было не пошел по ложному пути — он ухватился за сходство с Лермонтовым и стал строить роль на каком-то демонизме. Выходило и тяжело и фальшиво, но на последних репетициях его удалось уговорить отказаться от этого толкования. Между прочим, каково это сходство с Лермонтовым? Действительное или только кажущееся Соленому? Мне думалось, что эта черточка чуть-чуть комического характера».

…в марте буду уже дома… — Чехов приехал в Ялту 15 февраля.

Ваше письмо ~ растрясло мою меланхолию. — Тихомиров писал о работе Художественного театра над постановкой «Трех сестер»: «Вчера во время репетиции „Трех сестер“ Станиславский, объясняя настроение и конфузливость Соленого в присутствии Ирины, рассказал нам, как он сам конфузится и не находит что сказать в Вашем присутствии и не почему-либо иному, а именно потому, что Чехову он имеет очень много сказать и пересказать <…> Репетиции „Сестер“ идут ежедневно, но несмотря на это пьеса далеко еще не готова, хотя уже была одна генеральная, а вторая назначена на 14-ое января; может быть, приезд Немировича поможет делу двинуться быстрее, а пока очень многое не вытанцовывается у нас. Федотик лично мне доставил уже немало страданий. Я за эти последние три года сидел все время почти исключительно на ролях стариков, и сразу преобразиться в молодого человека, смотрящего с доверчивой улыбкой на все окружающее, мне довольно-таки трудновато <…> А пьеса, уже теперь ясно, будет иметь большой успех. Знаете ли, что среди ваших актеров есть несколько человек таких, которые не пропускают ни одной репетиции, хотя сами они в пьесе и не заняты, но каждый день аккуратно они являются в театр и с все возрастающим интересом смотрят каждую репетицию — настолько уже теперь силен захват этой пьесы. Великолепно играет М. П. Лилина Наташу. Она идет прямо-таки впереди всех и несомненно даст яркое и вполне художественное лицо. Большой успех будут иметь О. Л. Книппер и М. Ф. Андреева. Хороша нянька М. А. Самарова. У мужчин дело подвигается туже. Первым идет, по-моему, как бы Вы думали кто? — Ферапонт — Грибунин. Талантливый он человек. Быстро овладел ролью А. А. Вишневский, и она у него уже почти готова. С ролью Вершинина случилось нечто вроде конкурса. Первым репетировал его Судьбинин, но у него Вершинин выходил сухим резонером, даже грубоватым армейцем. Нечего и говорить, что такой Вершинин никого удовлетворить не мог. Станиславский объяснял и показывал Судьбинину Вершинина очень интересно, хорошо, но сам его еще не пробовал репетировать. Случилось, что Судьбинин захворал, и вместо него был вызван Качалов, и с первой же репетиции стало ясно, что именно он справится с этой ролью. Его мягкая манера, красивый голос и природная мечтательность очень пригодятся ему в этой роли, которая осталась за ним <…>. Итак, как видите, теперь мы целиком живем Вашими „Тремя сестрами“…»

…поклонитесь Вашей сестре. — Александре Александровне, служившей в конторе Художественного театра.

3255. Е. Я. ЧЕХОВОЙ

14(27) января 1901 г.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано «Красный архив», 1929, № 6(37), стр. 179.

…..почтовую повестку передайте Арсению; пусть он получит деньги… — Речь идет о доверенности, которую Чехов оформил на имя Арсения для получения денег (15 рублей), присланных в Ялту в Попечительство о нуждающихся больных. 3 января 1901 г. М. П. Чехова сообщала об этом брату: «Елпатьевский и m-me Бонье просят меня получить 15 р., которые пришли на твое имя…» (Письма М. Чеховой, стр. 167).

Поклон бабушке. — М. Д. Беленовской.

3256. М. П. ЧЕХОВОЙ

14(27) января 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 120–121.

Открытка с видом «Parc de la Tête d’Or». Датируется по почтовым штемпелям: Nice. 27 Janv. 01; Москва. 18 I.1901.

М. П. Чехова ответила 22 января 1901 г. (Письма М. Чеховой, стр. 169–170).

…около 15–20 января ты получишь от Маркса деньги — тысяч пятнадцать. — Деньги за издание собрания сочинений (см. примечания к письму 3286*). 17 января М. П. Чехова писала брату: «Сегодня получила от Маркса через контору Печковской пятнадцать тысяч рублей и с помощью Коновицера обратила их в 4% ренту, прибавивши к ним 34 р. 45 к. Вышло ренты на 15 500 рублей. К ним прибавила Кучук-Койские 8000 ренты, итого на хранение и управление сдала в Государственный банк на 23 500 рублей ренты» (там же, стр. 169).

…нездоровится ~ неделю назад было не ахти. — Это сообщение очень взволновало О. Л. Книппер. 19 января она писала: «Ты писал Маше, что был нездоров. Напиши мне подробнее, что с тобой было, не скрывай от меня ничего, я не кукла, и такое отношение будет меня оскорблять. Послала тебе сегодня телеграмму сгоряча. Шехтель говорил сестре Санина, что ты нехорошо там себя чувствовал. А коли тебе не работается, так не принуждай себя. Наберешься за зиму новых впечатлений, а потом и попишешь» (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 290).

Что привезти тебе ~ водопровод? — М. П. Чехова ответила: «При мне в Ялте вода шла в бак один раз, он наполнился до краев. Привези мне черный зонтик поэлегантнее и маленьких носовых платков понаряднее, только не шелковых».

Была ли ты на репетиции моей пьесы… — «На репетиции „Трех сестер“ я еще не была, — писала Мария Павловна. — Настоящих репетиций полных еще не было. Начнутся дня через два. Завтра забегу посмотреть, что там делается».

Получил из Ялты от Средина длинное письмо. — Письмо от 4 января 1901 г. (ГБЛ) — см. о нем в примечаниях к письму 3231*.

Деревьев у нас в Ялте много… — Отклик на замечание Марии Павловны в письме от 25 декабря 1900 г.: «Сад в порядке, хотя надо бы еще чего-нибудь посадить» (Письма М. Чеховой, стр. 164).

3257. К. С. АЛЕКСЕЕВУ (СТАНИСЛАВСКОМУ)

15(28) января 1901 г.

Печатается по автографу (Музей МХАТ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XIX, стр. 20.

Ответ на письмо К. С. Станиславского от января 1901 г. (Станиславский, т. 7, стр. 204–205).

…тело Тузенбаха не следует показывать вовсе… — 6 января 1901 г. Станиславский сделал запись на полях режиссерского экземпляра пьесы «Три сестры»: «Обратить внимание Антона Павловича, что по его редакции — необходимо вставлять народную сцену, какой-то говор толпы, проносящей Тузенбаха, без чего выйдет балет. При проносе и узкости сцены все декорации будут качаться. Толпа будет грохотать ногами — задевать. Произойдет расхолаживающая пауза. А сестры — неужели их оставить безучастными к проносу Тузенбаха? Надо и им придумать игру. Боюсь, что, погнавшись за многими затеями, упустим самое главное: заключительную бодрящую мысль автора, которая искупит многие тяжелые минуты пьесы» (Музей МХАТ). Это соображение Станиславский изложил Книппер, которую попросил написать Чехову. 13 января 1901 г. она писала: «Станиславский просил спросить тебя насчет конца 4-го акта. Можно ли обойтись без проноса тела Тузенбаха, т. е. при проносе необходима народная сцена, волнение, и это может нарушить трио трех сестер, и кроме того расшатают декорацию, т. к. сцена, знаешь, у нас невелика. Пока репетируем без проноса. Ответь <…> Не медли. Ведь сестры не могут оставаться равнодушными, если в дом несут покойника? Как ты думаешь?» (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 278). Об этом же и Станиславский писал Чехову: «Монологи финальные сестер, после всего предыдущего, очень захватывают и умиротворяют. Если после них сделать вынос тела, получится конец совсем не умиротворяющий. У Вас написано: „вдали проносят тело“, — но у нас нет дали в нашем театре, и сестры должны увидеть мертвеца. Что им делать? Как ни нравится мне тот пронос, но при репетиции начинаю думать, что для пьесы выгоднее закончить акт монологом. Может быть, Вы боитесь, что это слишком напомнит конец „Дяди Вани“? Разрешите этот вопрос: как поступить?» (Станиславский, т. 7, стр. 205).