Коромысло Дьявола - Иван Катавасов

Но до окончательного проявления на теле черной вдовы «Звезды царя Давида», призванной вовек ее запечатать было еще не скоро. И уж подавно для объекта экзорцизма, получившего от инквизитора страшное заклятие вогнутого времени. Краткие минуты конъюративного ритуала восстанут для нее долгими часами, днями, ночами ужасных родовых мук и схваток…

Позднее Филипп не очень-то любил вспоминать об увиденном в ту ночь. В отличие от доктора Вероники, он не обладает профессиональным акушерским опытом, заставляющим притерпеться к родовспомогательной неприглядности. А тогда и вовсе не желал таковой наглядно приобретать. Пусть его соратница не преминула в деталях комментировать жуткий процесс, разрывающей тело и душу роженицы. В назидание всем и каждому, как неизменное жестокое напоминание о первородном грехе праматери Евы.

— …Опаньки! Из тебя уж третий ежик пошел, моя миленькая. Ну тужься, тужься…

Пущай! Вот и наша долгожданная печатка-звездочка проявляется…

Осталось нам только тебя, милашка, закупорить чисто-начисто хирургически… Эт-то мы лихо спроворим…

Эк тебя гнет, колбасит, вдовушка ты наша разлюбезная…

Непоколебимый инквизитор Филипп видел, как в нижней части живота и на лобке черной вдовы, твердой рукой размеченных шестью выстрелами дамы-зелота, понемногу проявляются очертания «могендавида». «Почти запечатано нечестивое творение».

Вскоре теургическая «Звезда Давида» станет похожа на обыкновенное клеймо-татуировку в интимном дамском месте, обычно скрываемым от посторонних взглядов… «Наконец-то, Господи Иисусе милосердный! Хоть передохну. Устал безбожно. Нике тоже можно посочувствовать…»

Немного погодя Филипп опять себя ощутил неофитом, ассистирующим опытной даме-зелоту. В тот момент измученная и постаревшая Вероника неприятно ему напомнила тетку заведующую поликлиникой, некогда увиденную им в детстве. У его напарницы был такой же самовластный вид человека, привыкшего деловито, хладнокровно, безлично и апатично распоряжаться жизнью и смертью всякого, попадающего к ней в руки, на хирургический стол, под скальпель в операционном поле…

«Ничего личного. Дело есть дело. Процессуально, дамы и господа…»

В самом разгаре процесса гинекологической хирургии Филипп подошел к Веронике и абсорбирующей салфеткой мягко промокнул у нее пот на лбу. Он было подумал прикурить для госпожи главного хирурга сигарету, дать ей пару раз затянуться. Но счел такой жест излишним. «Пускай заканчивает ее кромсать и штопать по быструхе».

Тело черной вдовы также значительно постарело. Если ранее оно представлялось от силы двадцатилетним, то сейчас спокойно тянет не меньше, чем на сорок лет ее беспутной бесовской жизни.

Когда дама-зелот Вероника вернула умиротворенный и запечатанный объект под общий наркоз, Филипп глуповато, снова как неофит, спросил:

— Что теперь с нею будет, Ника?

— Точно не скажу. Сие решать клеротам Сибирской конгрегации. Возможно, поместят в кунсткамеру в качестве наглядного пособия для начинающих неофитов и ноогностиков…

Может, в живом весе к другим уродам… Либо в мертвом, закатанную под оргстекло… Или куклой-манекеном в затвердевающем пластике, введенном в тело как бальзамирующая жидкость…

Давай-ка, братец Фил, передохнем и перекурим это дело. Нам еще кое-что остается сделать. Сверх плана… Я тут надумала… Чтоб добру не пропадать, коли его зло нам предоставляет.

Затянуто и малодушно курить Вероника не намеревалась. Она прикрыла набрякшие веки и мучительно сосредоточилась. Через полминуты кавалерственная дама-зелот широко открыла глаза, по-сержантски насупилась и давай по-арматорски распоряжаться:

— Встанешь у нее над левой грудью, неофит! И вертикально динамисом вниз остановишь ей сердце. Притом не тряси ни руками, ни мудями. Смотри, чтоб в меня не попал…

Тем часом я из нее краденый ею дар самоисцеления выдерну. Ее большая пипи у нее сама собой потом заживет, на общечеловеческих основаниях.

Можно было б и тебя, рыцарь-неофит, сим дарованием обеспечить… Оно полезно самому себе, например, сифилис излечить, паховую грыжу вправить… Но куда тебе с твоим недозрелым модус оператум? Месяц в посвященных — не срок. Рановато покуда те, милок, разноплановые дары скопом на душу принимать. Хотя кое-что из целительства ты уж приобрел попутно с даром инквизитора. Да и от нечестивой природы земной к знахарству склонен…

Ладноть. Не будем-ка понапрасну время терять, неофит. Ну, начали с Богом!..

С видимым трудом преодолев начальное отвращение, Вероника возложила руки на лоб ведьмы, впавшей в клиническую смерть. Со своими чувствами и ритуалом извлечения дара доблестная кавалерственная дама управилась за неполных две минуты.

С огромной неохотой она потянулась за контактными утюжками дистанционного дефибриллятора. Остальными реанимационными процедурами заведовал ее компьютер, вернувший теургически обработанный организм заново в жизнь и нарколептический сон…

Бесчувственное, но вполне живое тело бывшей черной вдовы, освобожденное от датчиков и капельниц, Филипп, словно заправская больничная нянечка, чудодейственно обмыл, подмыл…

Засим физически вернул, откуда эту натуру взяли, на кровать под балдахином. Не слушая сержантские понукания Вероники, бережно облачил в нижнее белье, целомудренно прикрыл простыней. Потом, вздохнув, грустно и печально приступил к наведению служебной чистоты и благопристойности в зоне состоявшейся операции.

— Не в дружбу, а в службу, салага! Чтоб у меня блестело, будто яйца у Медного всадника в Питере…

Пришлось нашему неофиту потрудиться во имя и на благо аноптического образа действий мало кем виденных за работой рыцарей ордена Благодати. Да и тем, кому чудовищно не повезло с ними свидеться, переведаться в рабочем порядке, было бы во благо никогда в жизни с ними не встречаться в роли объекта теургии.

«Эхма, вот оно, коромысло диавольско… Средь зла ищем добро. Посередь, в сердце доброго находим злое».

— 3 -

Очень ранним июньским утром едва развиднелось и еле-еле рассвело из двухэтажного шлакоблочного сундука с шатровой крышей под имитацию мансарды вышли средних лет мужчина и женщина. Позевывая, не до конца проснувшись, они принялись не спеша грузить в старенькую «мазду» картонные коробки, мешки, клетчато-полосатые сумки-шмотники, синие с красным.

Машина неопределенного цвета «сивка-бурка», какую давным-давно укатали крутые горки, с натужным урчанием не торопясь двинулась вон со двора. Видать, ее тоже одолевал сон.

На дачном КПП сонный полукамуфляжный вертухай, насилу шевеля заскорузлыми извилинами, с неохотой проводил осоловелым взглядом грязный зад внедорожника:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});