Очерки Русско-японской войны, 1904 г. Записки: Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. - Петр Николаевич Врангель

был предупрежден о подходе поезда генерала Сидорина, выехавшего ко мне на свидание.

Он ехал из Таганрога сговориться со мной о дальнейших совместных действиях.

В этот день Главнокомандующим была отдана короткая директива, № 016210, коей указывалось:

Генералам Покровскому и Эрдели выполнять прежние задачи. Генералу Сидорину и Врангелю, выполняя задачи, содержащиеся в директиве № 015296, сосредоточить возможно большие силы к своим смежным флангам за счет других участков для удара по прорывающейся конной группе красных.

Генералу Шиллингу – всемерно ускорить сосредоточение сил к правому флангу для удара по флангу и тылу противника, теснящего Добровольческую армию и для прикрытия Крыма.

Директива эта явно являлась запоздалой. Генерал Деникин, видимо, все еще не отдавал себе отчета в размерах нашего поражения.

Я дал генералу Сидорину прочесть оба моих рапорта Главнокомандующему от 9 и 11 декабря, рапорты генералов Улагая, Науменко, Чекотовского…

«В настоящее время об ударе моих частей совместно с вашими не может быть речи. Армии у меня в сущности нет, есть горсть людей… Я имею приказ Главнокомандующего отходить на соединение с вашей армией, но я не уверен даже, что без помощи ваших частей смогу это выполнить».

Сообщенные мною генералу Сидорину сведения были, по-видимому, для него в значительной степени неожиданными. Донская армия, по его словам, была, в общем, вполне боеспособна, в распоряжении командующего армией имелось достаточное число пополнений, однако части, скованные на всем фронте боями, быстро перегруппировать было нельзя. Существенной помощи Донская армия мне оказать не могла. Генерал Сидорин жестоко сетовал на ставку, не ориентировавшую командующих армиями, совершенно выпустившую из рук управление и, видимо, не желавшую отдать себе отчет в сложившемся грозном положении:

«Ни я, ни начальник штаба никаких указаний добиться не можем. Вчера генерал Романовский в разговоре с генералом Келчевским на вопрос последнего о том, какие меры намечает Главнокомандующий для исправления нашего положения, ответил: “Вот ваш командующий армией едет к генералу Врангелю, они там что-нибудь придумают”.

Все яснее становилось, что справиться с грозным положением ставка не сумеет.

Я высказал мои опасения генералу Сидорину.

Последний, весьма раздраженный на ставку, сваливал всю вину на ближайших помощников Главнокомандующего, генералов Плющевского-Плющика и Романовского. Последнему он, по его словам, неоднократно указывал на ошибочность нашей стратегии, неминуемо долженствовавшей привести нас к крушению. В ответ на эти указания генерал Романовский будто бы однажды сказал: «Все то, что вы говорите, верно, но именно таким образом мы спутываем все карты противника».

В заключение генерал Сидорин просит меня передать ему в армию обратно донцов Мамонтова, на что со стороны командующего в случае моего согласия препятствий не встречалось. Генерал Сидорин рассчитывал, что Донскому командованию удастся привести части в порядок. Я не возражал. Донцы, по донесениям генерала Улагая, не только не представляли боевой силы, но примером своим развращали соседние части.

В пределах Таганрогского округа действовала уже донская власть. С отходом туда армии возникал целый ряд мобилизационных и других вопросов, разрешить которые без местной власти я не мог. Я предполагал в ближайшие дни из Харцызка проехать в Ростов и предложил генералу Сидорину съехаться там, дабы совместно разрешить эти вопросы. Разрешение их через ставку и атамана, как приходилось убеждаться на собственном опыте, затянулось бы бесконечно.

В Ростов хотел я просить приехать и генерала Покровского для разрешения совместно с ним целого ряда вопросов, связанных с передачей из Кавказской армии в Добровольческую тыловых запасов и учреждений тех войск, которые были переданы из состава Кавказской армии.

Мы условились с генералом Сидориным, что о времени моего приезда в Ростов я извещу его заблаговременно телеграммой.

13, 14 и 15 декабря войска Донской и Добровольческой армий продолжали по всему фронту отход.

Конница генерала Улагая перешла в район станции Алмазная – станция Алчевская – Селезневка – Ящиково. Пехота 1-го корпуса без давления противника и, пользуясь местами железнодорожными перевозками, согласно приказу командира корпуса, отходила: Марковская дивизия – в район Баронское – станция Чернухино – станция Дебальцево, Корниловская – к станции Горловка, 2-я дивизия – на фронт Луганское – Курдюмовка. От Дроздовской дивизии, отошедшей на фронт Райское – Веселое (30 верст западнее Бахмута), сведений 15-го не поступало. Не закончившая формирование Особая бригада выдвинута была в район Воздвиженская (северо-западнее станции Очеретино). Остаткам Алексеевской дивизии, не успевшей укомплектоваться и, в сущности, небоеспособной, приказано было стягиваться к станции Никитовка (20 верст севернее Таганрога), где дивизия должна была принять подходящие пополнения.

Группа генерала Кальницкого отошла в район Казенно-Торское – Иваньковка, имея Полтавский отряд в районе Добренькая – Александрополь.

Добровольческие полки отходили в чрезвычайно тяжелых условиях, по колено в снегу и грязи. Лошади артиллерии и обозов выбивались из сил и падали.

Многочисленные, орудовавшие в тылу шайки восставших крестьян нападали на отсталых и одиночных людей.

На фронте войск генерала Шиллинга нами взорваны были мосты у Кременчуга и Черкасс. На всем фронте от Кременчуга до Триполья противник подошел к Днепру, переправившись через него у Переяслава.

15 декабря Главнокомандующий отдал новую директиву № 016336:

Противник продолжает наступление, нанося основной удар в разрез между Добровольческой и Донской армиями.

Имея в виду сокращение фронта армии и прикрытие наиболее важных районов, впредь до сосредоточения сил и перехода в наступление, приказываю:

1. генералу Покровскому, начав теперь же планомерную эвакуацию Царицына, отходить за линию реки Сала (Торговое – Цимлянская) для прикрытия Ставропольского и Тихорецкого направлений.

Одну кубанскую конную дивизию выделить в мой резерв, направив ее в район станций Хомутовской, Ольгинской, Манычской;

2. Донской и Добровольческой армиям прикрыть Ростовское и Новочеркасское направления;

а) генералу Сидорину, поддерживая правым своим крылом связь с Кавказской армией и задерживаясь на удобных оборонительных рубежах, постепенно отойти на линию Цимлянская – Усть-Белокалитвенская – Каменская – Ровеньки;

б) генералу Врангелю, продолжая отход на намеченную линию (Ровеньки – Дьяково – Матвеев Курган – Лиман-Миусский), сосредоточить главные силы к своему правому крылу.

Возможно дольше удерживать хотя бы бронепоездами с десантами ж. д. узлы:

Чистякове, Криничная, Доля;

в) начальнику инженерных снабжении принять все меры к наискорейшему укреплению Ростовско-Новочеркасского плацдарма, линии реки Тузлов и Донской Чулек.

На этой позиции в случае надобности будет дан решительный отпор противнику;

3. генералу Шиллингу продолжать выполнение прежней задачи, поставив главной целью прикрытие и оборону Крыма и Северной Таврии;

4. генералам Тяжельникову и Эрдели выполнять прежние задачи.

5. Разграничительные линии между Кавказской и Донской армиями – р. Дон от ст. Трехостровитянская до ст. Романовской и далее – слобода Мартыновка – ст. Батлаевская