Похождения Бамбоша - Луи Буссенар

— Подонки! — вырвалось у Леона, позабывшего при виде несчастья друга о собственных мытарствах.

— И тут, рядом с истерзанным трупом Фиделии, я увидел распростертого Жоржа де Мондье с раскроенным черепом.

— Бобино — убит?! Значит, Бог меня проклял! Бедный Жорж! Неужели я стану причиной его смерти?!

— Будем надеяться, что он останется жив…

— Но что сталось с его женой?

— Не знаю… Она исчезла… Быть может, похищена этим чудовищем… Боюсь даже предполагать, что случилось на самом деле…

— Послушай, Боско, мы не можем больше здесь оставаться, — решительно прервал его Леон.

— Я теперь такой же узник, как и ты.

— Чувствуешь ли ты в себе достаточно сил, чтобы бежать? Чтобы вырваться из этого ада?

— Да, чувствую!

— И устремиться на поиски мадам де Мондье?

— Да, да! Пусть для этого придется перенести тысячу страданий, даже жизнью пожертвовать!

— Ладно. Тогда через два часа нас тут не будет.

— Значит, твой побег уже заранее подготовлен?

— Почти… Если мы все поставим на кон, если форсируем ход событий, то добьемся успеха! Главное, чтобы ты смог вынести все тяготы в борьбе, которую мы собираемся начать!

— Когда человек одержим какой-то целью, он преодолеет все препятствия!

— Не сомневаюсь в твоем рвении, но, Боско, дружище, ты пережил такой удар…

— Не важно! Даже если я голову сложу ради этой цели, тем лучше — избавлюсь поскорей от проклятой жизни…

— Да, ты можешь погибнуть… И я тоже. Но пусть хотя бы наша смерть принесет пользу тем, кого мы любим, кто сейчас страдает из-за нас. Держи, Боско, выпей.

И Леон Ришар протянул товарищу больничную склянку, наполненную какой-то коричневой жидкостью.

Боско опорожнил ее на треть и, оторвавшись, крякнул:

— Сто чертей! У меня от этой штуки прямо пожар полыхает — как будто молнию проглотил.

— Этот тоник — мое изобретение. Через четверть часа ты почувствуешь в себе такую нечеловеческую мощь, что сможешь вынести любую усталость, любые лишения. А теперь — разговоры в сторону. Давай притворимся спящими.

Леон Ришар был прав. Странное питье подействовало на Боско почти мгновенно. С каждой минутой силы его множились, он становился другим человеком. Члены приобрели прежнюю гибкость, а на лице при слабом свете ночника можно было прочесть выражение решимости и отваги.

В течение двух часов он лежал молча, в лихорадочном ожидании исполнения плана своего друга.

Было два часа ночи, в госпитале царила мертвая тишина.

Вдруг Леон стал быстро одеваться. Боско последовал его примеру.

Декоратор подошел к двери палаты и коротко приказал:

— Следуй за мной.

Они вышли в коридор, прошли его и остановились подле окна. Леон пощупал решетку и приподнял один из прутьев, который легко поддался, образуя свободный проход. В тот же миг к ним подошел старый медбрат-араб с горящими в темноте, как угли, глазами.

Боско вздрогнул и подумал: «Все пропало!» Он уже изготовился для прыжка, чтобы заткнуть рот пришельцу, но, к его глубочайшему удивлению, Леон протянул тому руку. Послышался звон золотых монет. Вместо того чтобы подать сигнал тревоги, медбрат вжался в угол.

Леон просто-напросто расплатился с одним из своих сообщников.

— Лезь туда! — Леон указал Боско на щель. — Там невысоко, всего метр.

Не говоря ни слова, Боско пролез между прутьями и спрыгнул. Леон поступил точно так же. Спустя несколько секунд к их ногам упал объемистый пакет.

— Что это? — спросил Боско.

— Одежда, чтобы переодеться, и сабля.

— Здорово!

Вокруг царила тишина. Сориентировавшись по звездам, они достигли ограды, в то время как медбрат, пересчитав золотые, опустил на место, в гнездо, тяжелый железный прут.

Никого не встретив, они без труда перелезли через стену и опрометью бросились в лесок, чьи ветвистые деревья защищали госпиталь от солнечных лучей. Беспрепятственно пройдя через него, не проронив по дороге ни слова, они вышли на берег канала.

— Неужели все это так просто? — спросил наконец Боско, которому эта тишина казалась гнетущей.

— Просто, но при условии, что в кармане у тебя десять луидоров — сумма огромная на каторге, — что ты сумел пристроиться в госпиталь не будучи больным, что тебе удалось подкупить медбрата, отбить на решетке скрепляющий цемент и так далее.

— Твоя правда. А что мы теперь будем делать?

— Я разверну тючок, достану куртку, матросские штаны, рубаху, пару башмаков, саблю, мольтоновую шапку.

Перечисляя эти предметы, Леон постепенно заменял свою каторжную униформу вышеупомянутыми предметами матросского гардероба.

Когда Леон натягивал штаны, Боско услышал звон металла.

— Что это? — спросил он.

— Моя двойная цепь.

— Бедный дружище, как же ты от нее избавишься?

— В один момент. Вот, я уже нащупал напильник. Добрый, старый Арби ничего не забыл.

Беглец разорвал на бинты грубую полотняную рубашку, зацепил на ноге вою длинную цепь, сунул напильник в карман и взял в р' су саблю.

— Пошли!

— Куда ты хочешь идти?

— К дому, где жили Жорж де Мондье и его жена. Там дождемся рассвета, чтобы взять след этого, совершившего столько злодеяний подонка, а там любой ценой попытаемся вызволить графиню.

— Только бы успеть вовремя! — с воодушевлением воскликнул Боско.

Они быстро зашагали по дороге, не обращая внимания на прохожих, торопясь к сгоревшему дому.

Там еще толпились люди. И Боско, которого увели отсюда в наручниках лишь пять часов назад, и верил и не верил, что все эти необычайные горестные события произошли в действительности.

Пожарники продолжали поливать из насосов жалкие развалины, толпа любопытных мало-помалу рассасывалась.

Благодаря ночной темени Боско и Леон пробрались незамеченными через ограду в усадьбу и прилегли под деревьями.

Пользуясь этой передышкой, Леон с помощью напильника яростно атаковал браслет своих кандалов. Когда его онемевшие от напряжения пальцы отказывались повиноваться, за напильник брался Боско и с силой вгрызался в металл. После часовых усилий цепь сдалась.

— Наконец свободен! — воскликнул Леон.

Не успел он вымолвить эти слова, как до них донеслось учащенное дыхание, сопровождаемое слабым стоном, заставившим их вздрогнуть.

— Да это же собака, черт побери! — сказал Боско. — Она нас выдаст!

— Пес тебя хорошо знает?

— Еще бы!

— Ну так подзови его!

— Атос, ко мне! Ко мне, моя славная псина!

Собака приблизилась, волоча лапу, сперва заворчала при виде Леона, но вскоре успокоилась и начала лизать Боско руки.

Тот гладил ее, подпуская все ближе к Леону, давая почуять его запах, обнюхать одежду, и умное животное, как бы поняв, что это — друг, мгновенно успокоилось.