Твоя навеки - Санта Монтефиоре

Ее лицо когда-то было даром юности и природной красоты. Она провела пальцем по щеке. Теперь кожа вокруг глаз была покрыта сеточкой морщин. Это были следы пережитых страданий, радости и горя. Кожа стала тоньше, суше, а черты лица словно хранили отпечаток ее нелегкой жизни. Она знала и мучение, и восторг. Она любила смеяться, но и легко поддавалась грусти. Время не щадило ее, но она все еще была очень хороша собой. Юность прекрасна сама по себе, и ее особенно ценишь, когда она уходит безвозвратно. Раньше она была смелой и упрямой. О, она хотела бы, чтобы зеркало перед ней оказалось волшебным, чтобы она могла войти в него и снова стать той юной девочкой, которая сможет самостоятельно выбирать свой путь.

Все в комнате напоминало о тех неспешных днях в Санта-Каталине, когда она купалась в удовольствиях и наслаждалась жизнью. В шкафах висела ее одежда. Это был словно музей ее жизни. София рассмеялась, увидев белое платье, которое она надела в тот день, когда Санти вернулся из Америки. Оно по-прежнему лежало скомканным в дальнем углу шкафа, а на виду были джинсы, из которых она тогда не вылезала. Конечно, сейчас она не смогла бы натянуть их — она уже не носила одежду для миниатюрных. Но свитера и футболки все еще будут ей впору. Ей так хотелось поскорее переодеться в одну из своих старых вещей и появиться в таком виде на террасе.

— Когда мы услали тебя, мы еще не знали, что ты не вернешься, однако продолжали надеяться, — услышала София голос матери за спиной. — Поэтому я сохранила все, как есть.

Она говорила по-английски, словно родной язык был для нее спасением в такой волнующий момент. Она прошла к окну и провела рукой по занавескам.

— Когда стало понятно, что ты можешь никогда не вернуться, я не смогла заставить себя вынести эти вещи из комнаты. Как будто я давала себе еще один шанс. Думала: а вдруг она передумает? Я не знала, что делать с вещами. Мне было страшно их выбрасывать...

Ее голос оборвался.

— Все сложено так, словно я никуда и не уезжала, — садясь на кровать, произнесла София.

— О да, я не могла смириться с тем, что ты покинула нас навсегда. Рафаэль построил себе дом, Августин уехал в Штаты, а мы с Пако остались одни. Ты можешь жить здесь, сколько тебе заблагорассудится. Хотя, может, ты хочешь остановиться где-нибудь в другом месте?

— Я еще об этом не думала, но мне кажется, что снова поселиться в своей комнате было бы здорово.

Она не смогла удержаться от того, чтобы поддразнить мать, и добавила:

— Все, как в старые недобрые времена!

К ее изумлению, Анна отреагировала спокойно, и на ее лице на мгновение мелькнула улыбка.

— Давай надеяться, что нет, — ответила она.

Закрыв дверь своей комнаты, София позже вечером направилась к дому Чикиты. Она вспоминала подробности своего романа с Санти: ее мама и Чикита все еще были близкими подругами. То лето было самым счастливым в ее жизни, пока об их отношениях с Санти не узнали родители. Она погружалась мыслями в прошлое, ощущая, как в душе зарождается надежда на то, что ей снова выпадет удача.

Мария сидела в кровати в бледно-голубой ночной рубашке. У нее не было волос, но кожа была прозрачной и чистой, а глаза цвета шерри сияли от удовольствия.

— Наверное, дома и вправду стены помогают, — произнесла она, прижимая к себе двух младших детей и любовно целуя их загоревшие мордашки. — Эдуардо, принеси наш альбом. Я хочу, чтобы София наверстала те годы, которые пропустила.

В доме Чикиты, в отличие от больницы, была оживленная обстановка. Здесь и раньше всегда звучал смех, играла музыка, а вечером комнаты наполнялись благоуханием жасмина и ароматной травы. У Санти и Клаудии не было собственного загородного дома, поэтому в выходные и на каникулы они тоже приезжали сюда. София понимала, почему Санти не хотел уезжать отсюда. Этот дом напоминал ему о беззаботных и счастливых временах, о тех днях, когда ему сопутствовала удача.

Санти и София не обмолвились ни словом, пока сидели у кровати Марии, давая возможность поговорить ей и Чиките, но, тем не менее, осознавали свою близость. Женщины смеялись, вспоминая приключения юности, одна история сменялась другой. Годы, проведенные в разлуке, как будто растворились в тумане. Когда они вышли от Марии, уснувшей в уставленной цветами своей комнате, София вдруг ощутила себя так, словно никуда и не уезжала.

— Знаешь, Чикита, так здорово снова увидеть Марию, — призналась она, когда они вошли в гостиную. — Я рада, что приехала.

— Ты доставила ей огромную радость. Она очень скучала о тебе. Я знаю, что встреча с тобой не продлит ее дни, но хоть немного укрепит волю к жизни.

София обняла тетю. Страх последних месяцев едва не сломил дух Чикиты, и София ощутила, какой хрупкой и тоненькой, как веточка, стала ее тетя.

— Ты и семья — вот и все, чем живет моя Мария, поэтому силу ей дает прежде всего то, что у нее такая мама. Она преобразилась, когда попала домой. Ее последние дни будут наполнены миром и радостью.

— Ты права, София, — сквозь слезы промолвила Чикита. — А что мы будем делать с тобой, дорогая?

— Я вернусь к своей семье, конечно. Что ты имеешь в виду?

Никита кивнула в знак понимания.

— О да, — мягко заметила она и внимательно посмотрела на свою племянницу, чтобы убедиться в искренности ее слов.

Санти и Клаудия сидели, листая журналы. Панчито, которому было уже тридцать лет, лежал на софе и смотрел телевизор. Он напоминал Софии молодого Санти: такие же длинные ноги и руки, изящество и худощавость. София заметила, что он обладает обаянием брата. Словно повторение истории Дориана Грея, Панчито был портретом брата в молодости. У него были сине-зеленые глаза, однако им не хватало глубины глаз Санти. Его лицо было гладким и чистым. На лице Санти отражались и страдание, и печаль, которые ему пришлось пережить.

София посмотрела на Санти. Его меланхоличный взгляд и морщины были ей особенно милы. Когда-то он излучал уверенность, но теперь она не заметила этого. Судьба научила его не доверять сиюминутному, не стремиться к покорению недосягаемых вершин. Ключ к успеху — это поиск гармонии. Санти получил хороший урок, за то, что когда-то демонстрировал и высокомерие, и гордыню.

— Санти, принеси Софии вина. София, ты предпочитаешь белое или красное? — спросила Чикита.

— Красное, — машинально ответил Санти.

Красный всегда был ее любимым цветом.

— О да, благодарю, — удивившись, подтвердила она.

Клаудия, оторвав взгляд от журнала, наблюдала за тем, как ее муж наливает Софии вино. София ожидала, что на ее лице сейчас отразится тревога, однако ничего подобного не произошло. Если Клаудия и встревожилась, то не подала виду.