Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти - Карл Август Виттфогель

органе Коммунистической партии СССР, снова назвал традиционный Китай азиатским обществом и указал, что в этом обществе крестьяне, владевшие землей или арендовавшие ее, занимали положение, которое очень сильно отличалось от положения крепостных в эпоху феодализма. В 1930 году он подверг публичной критике чиновника Коминтерна Полка и тех редакторов «Проблем Китая», которые, как и он, называли азиатский способ производства азиатским вариантом феодального. Если бы Маркс разделял эту точку зрения, он бы наверняка об этом написал. Изменения, внесенные Полком, представляли собой «ревизию марксизма», не больше и не меньше, поэтому Варга потребовал, чтобы обозначенная им проблема стала темой отдельной дискуссии.

Такая дискуссия была проведена в Ленинграде в феврале 1931 года – то есть вскоре после насильственной коллективизации, которая сильно укрепила позиции новых аппаратчиков, руководимых Сталиным, но еще до начала чисток, во время которых была безжалостно уничтожена старая гвардия большевиков. Эта дата объясняет, почему Рязанов, Варга, Бухарин и Мадьяр (ведущие молодые сторонники азиатской концепции) в этой дискуссии не участвовали. Это также объясняет, почему люди, называвшие великие азиатские цивилизации «феодальными», действовали с опаской, критикуя защитников «теории азиатского способа производства».

Осторожная критика теории восточного общества

Ленинградская дискуссия (1931 год)

С политической точки зрения позиция сторонников «феодальной» интерпретации восточного общества была очень сильной, ибо с 1926 года Сталин постоянно называл китайский аграрный порядок «феодальным». Но, утверждая это, Сталин выдавал желаемое за действительное. Он не мог подтвердить свои идеи, сославшись на известные всем факты, касающиеся экономики Китая. Не указал он и на то, как надо толковать высказывания Маркса, Энгельса и Ленина об азиатской системе и азиатском способе производства.

Это четко проявилось в заявлениях Коминтерна о Китае, Индии и других азиатских странах и помогает понять, почему ораторы, обвинявшие Сталина в том, что его взгляды носят «феодальный» характер, выступая во время ленинградской дискуссии, проявляли большую осторожность. Придерживаться линии партии, столкнувшись с серьезными проблемами, было не так-то просто.

Впрочем, в ходе Ленинградской конференции четко выявились следующие черты:

1) Критики азиатской концепции отвергли немарксистскую идею о том, что функциональная бюрократия может быть правящим классом.

2) Они отвергли также азиатско-бюрократическое толкование китайского «дворянства»[137].

3) Они утверждали, что теория азиатского способа производства осложнила работу Коммунистического интернационала в колониях и полуколониях Азии[138].

Ораторы, выступавшие за феодальную интерпретацию Востока, подкрепляли свою позицию цитатами из трудов Энгельса и Ленина, которые игнорировали азиатское общество. Сторонники теории азиатского способа производства, со своей стороны, цитировали одобрявшие эту идею отрывки из трудов тех же Маркса, Энгельса и Ленина. Но при этом они не упоминали о том, как Маркс или Энгельс интерпретировали Россию; а также «позабыли» об идеях Ленина, касающихся азиатчины, и его замечаниях, связанных с возможностью ее возрождения.

В этой битве цитат защитники «азиатской» теории показали себя умелыми борцами. Ораторы, придерживавшиеся линии партии, перед началом конференции, несомненно, были проинструктированы членами политбюро, что надо говорить, но, очевидно, не получили указаний, как надо относиться к Марксовой концепции азиатского способа производства в том виде, в каком она была изложена в его предисловии к «Критике политической экономии». Поэтому Годес и Йолк, которые осмелились отказаться от поддержки «азиатского» пункта в программе Коминтерна, все еще продолжали цитировать знаменитое высказывание Маркса.

Политическая уязвимость участников конференции проявилась и в их поведении. В конце ее Йолк заявил: «Я хочу предупредить собравшихся об этой теории. Главная задача – сорвать с нее политическую маску, а не устанавливать „истинную“ правду о том, существует ли азиатский способ производства или нет». Но его неуважение к видимости научной объективности было чересчур поспешным и неуместным. Годес тактично перефразировал комментарий Йолка, а в печатном варианте был приведен лишь кастрированный вариант его заявления[139]. Более того, и Годес, и Йолк упрекнули нескольких членов феодального лагеря в том, что они прислушиваются к Троцкому, а Годес заявил, что не следует вешать «ярлык троцкизма» на всех членов его группы.

Но этот упрек не имел никакого отношения к тому, что Троцкий никогда не использовал азиатскую концепцию в своей борьбе со Сталиным[140].

Остановить большевистского пропагандиста не могла никакая случайность. Но если бы «феодалисты» объявили весь «азиатский» лагерь троцкистским, они придали бы дискуссии законченный характер, но мастер идеологической стратегии, очевидно, не желал этого. Даже грубиян Йолк посчитал нужным заявить, что защитники азиатской концепции не повторяют буржуазных теорий. Он просто сказал, что с объективной точки зрения «их ошибочная позиция свидетельствует о вражеском влиянии».

Таким образом, политическая собственность сторонников теории азиатского способа производства не была подвергнута сомнению. Их ересь была незначительной и не лишила их прочного положения в лагере коммунистов.

Значение дискуссии 1931 года

С точки зрения немедленных результатов Ленинградская конференция оказалась незавершенной. Зато с точки зрения специалиста по социологии науки она была весьма продуктивной. Ибо эта конференция, насколько мне известно, была единственной, на которой советские идеологи достаточно искренне обсуждали политическое применение концепции азиатского общества. Эта уникальность заключается вот в чем: в отличие ото всех других дискуссий по противоречивым вопросам – в экономике, литературе или биологии – о работе этой конференции не сообщали в международной коммунистической прессе, да и сами вопросы, обсуждавшиеся на ней, не подвергались дебатам в коммунистических партиях других стран.

Суммируем кратко эти особенности: теория азиатского общества создала опасность для коммунистического лидерства в Азии, поскольку показала, что капиталистический Запад способен не только подавлять выступления недовольных, но и совершать конструктивные поступки. Она создала опасность для коммунистических лидеров, поскольку позволила национальным лидерам Азии отвергнуть доктрины русских коммунистов, которые те хотели им навязать в качестве руководства к действию. А это поставило под угрозу попытку коммунистов в одностороннем порядке подчеркнуть вторичные, хотя и весьма серьезные, проблемы собственности и тем самым затушевать главную проблему правления бюрократии и всеобщего государственного рабства, царившего в России.

Деликатная природа этих задач требовала особых методов их решения. Но верховное руководство мирового коммунизма знало, что благодаря отсрочкам концепция управленческого бюрократического «азиатского» государства в конце концов будет забыта.

Идеологические сумерки

Идеологическая эрозия теории азиатского способа производства развивалась неравномерно. Китайские коммунисты отвергли концепцию азиатского способа производства в традиционном Китае еще до Ленинградской конференции. Они сделали это в 1928 году на своем VI национальном съезде, который проходил в Москве и принял резолюцию об аграрных отношениях и борьбе за землю в Китае. Формулировка этой резолюции показала, что они намерены скорее принять сталинские феодальные взгляды, чем отдать должное Марксовым «азиатским замечаниям о Китае»[141]. Да, первый вариант этой резолюции включал в себя упоминание о концепции