Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инти некоторое время безмолвно сидел, обхватив лицо руками. Потом сказал:
-- Для тебя, Ветерок, всё это лишь пустой звук,ты не знал людей, живших в запретном городе, а я плечом к плечу с некоторыми из них сражался в Амазонии. Да, выбрались тогда из кровавой каши, а погибли здесь, на родной земле, вместе с семьями... Твоя казнь, Ветерок, теперь неизбежна, да и если бы даже тебя помиловали, разве ты бы смог жить после такого?
-- Ну казните меня, -- хмуро сказал Ветерок, -- я признался во всём, в чём мог. Зла этим людям я не желал.
-- Погодите! -- вскричала Заря, -- ведь с момента крещения Ветерка и до того, как запретный город был разрушен, прошло около двух месяцев. Даже если предположить, что Андреас тут же на одном из наших кораблей послал гонца к своим, и те направили вооружённый отряд через Амазонию, то за два месяца они никак не могли успеть! Значит, Ветерок не виноват, это произошло независимо...
-- А ведь действительно, -- сказал Инти, -- что-то от горя мне стал изменять разум. Возможен, правда, ещё один вариант -- у Андреаса есть некий канал связи внутри страны. Тогда они могли успеть... Надо разобраться до конца, а потом уж суд и казнь. Однако измена Ветерка останется изменой. Ладно, Ветерок, да и все остальные преступники, поедут под конвоем в Куско, а на сегодня довольно.
Ветерка опять увели под стражей.
Брат Томас сидел под стражей. На собственно плохое обращение он пожаловаться не мог. Благодаря окошку под потолком в камере было не так уж душно, не было блох, клопов и крыс, кормили его тоже сносно, угрожать ему тоже никто не угрожал. Вообще его не трогали, как будто забыли (на самом деле у Инти в первые дни до него просто не доходили руки). Но тем не менее Томасу было очень несладко. Как лютые тигры, его мучили страх, неизвестность и одиночество.
Томас не мог понять, что произошло. Из обрывков разговоров стражников он услышал, что Куйн мёртв, а Андреас арестован. Воображение рисовало Томасу Инти, убивающего наместника и прочие ужасы, которые ждали теперь христиан. Никто не будет их жалеть теперь...
А ещё он пытался понять, где же совершил ошибку. Тот разговор с Зарёй не мог просто так изгладиться у него из памяти. Как понимали его проповедь новообращаемые христиане? В первую очередь они усваивали, что христиане лучше нехристиан. Чем лучше? Не тем, что христиане стремятся к добродетели больше остальных, этого ведь нет, а самим фактом, что они христиане. А это "мы лучше" и есть начало гордыни, самого страшного из грехов. Как же проповедовать, чтобы избежать его? Неужели никак? А как же Христос?
И вдруг Томаса осенило -- ведь во времена Христа многие обращались видя пример такого человека. Ведь в первые века христиане не на словах, а на деле были лучше окружающих язычников. Тогда почти все члены церкви были святыми, становились мучениками.... И разумеется, у тех, кого они обращали, не возникало и мысли о пролитии крови, о пиратстве... Значит, проповедующий христианин должен быть таким, чтобы ему самому мысль о насилии была чужда. А если проповедуют такие как Андреас, то всё это ведёт к беде, и нельзя оправдаться тем, что "паства прочтёт Евангелие, а там другое написано". Проповедник для формирования веры важнее Евангелия!
Томас понял, что должен как-то исправить эту ошибку. Выступить с проповедями, осуждающими насилие и рабство. Объяснить то, что только что понял... Но как теперь сделать это, он заперт! И проповедовать остаётся только полу и стенам!
Потом наконец его повели через город на допрос к самому Инти. Привели в тот самый дворец и Инти велел конвойным отойти, сказав, что сам будет вести протокол допроса. Брат Томас был ни жив, ни мёртв от страха.
-- А после допроса -- казнь? -- спросил он.
-- Казнят у нас только после суда. Хотя, конечно, порой и самосуды случаются, как с Джоном Беком. Но не бойся, ничего такого ты, кажется, не натворил.
-- А зачем же тогда допрос?
-- Так надо. Ведь ты же столько времени с Андреасом под одной крышей прожил, а он виновен в пролитии крови. Убил ни в чём не повинного мальчишку на площади.
-- Не может быть!
-- Скажи это матери мальчика.
-- Наверное, он что-то спутал, какая-то ошибка...
-- Да какая ошибка? Конечно, он мог принять мальчишку за воина, но что пролить кровь для Андреаса дело плёвое, можно было понять и задолго до этого. Он же сам тебе признался, что ради Христа убивал и пытал людей. Или будешь отрицать?
-- Увы, это правда. Но откуда ты знаешь это?
-- А как ты думаешь? -- Инти хитро прищурился.
-- Заря... она доносила тебе?
-- Рассказать о таком было её долгом.
-- Но подслушивать нехорошо.
-- Тем не менее ваш бог регулярно всё прослушивает и проглядывает. Следит даже за выполнением супружеских обязанностей. И при этом он совершенен и безгрешен. Но к делу. Ответь, как давно Куйн стал христианином?
-- Я не знаю этого.
-- Его крестил Андреас?
-- Не знаю.
-- Хорошо, когда ты узнал, что Куйн -- христианин? Можешь говорить всё без утайки, Куйн ведь всё равно теперь мёртв.
-- Кажется, незадолго до крещения всех новообращённых. Андреас сказал, что даже теперь не все из христиан могут в открытую исповедовать свою веру, и потому их он должен посещать на дому.
-- Итак, ты утверждаешь, что наряду с теми, кто крестился публично, в Тумбесе были и есть ещё и те, кто свою причастность к христианству скрывал?
Томас понял, что проговорился. Отпираться стало бесполезно. Грустно он ответил:
-- Ты сам это знаешь это не хуже меня, Инти. Знаешь, что в твоей стране есть тайные христиане и что время от времени твои люди хватают их и нагими поджаривают на вертелах!
-- Кто тебе сказал такую чушь? Андреас, который сам убивал и пытал, и потому просто уже не может без обвинений в зверствах, чтобы хотя бы самому себе доказать, что это делают все, а уж ради Христа в этом нет ничего страшного.
-- Значит, Андреас мне... лгал?
-- А ты как думал?
-- А если бы Куйн принял бы христианство открыто, что бы с ним было?
-- Как ты знаешь, с Титу Куси Юпанки из-за этого не было ничего. Окрещён он был, правда, ещё ребёнком, но одно время он искренне считал себя христианином. Правда, это было ещё до Великой Войны. А вот после неё христианство стало прочно ассоциироваться с сожжением книг и их владельцев. Я думаю, провозгласи Куйн себя христианином открыто, то он бы лишился бы поста наместника и всего, что с этим связано, то есть возможности жить в роскоши. Этого он, конечно, терять не хотел.
-- Но почему наместнику нельзя быть христианином? Это запрещено законом?
-- В законах это никак не обговаривается. Но тогда бы он неизбежно потерял бы популярность среди горожан, и рано или поздно встал бы вопрос о его смещении.
-- Зачем ты убил Куйна, Инти! -- вскричал Томас, -- зачем было отнимать у него жизнь?
-- Я не убивал его, -- покачал головой Инти, -- как жаль что ты мне не доверяешь. Куйн покончил с собой сам, опасаясь ареста.
-- Не может быть! Для христианина это грех!
-- Ну, убивать тоже грех, но ведь убиваете же.
-- Но ведь это значит, что он окончательно погубил свою душу!
-- Ну значит погубил. Лучше скажи, много ты общался с наместником, и что про него знаешь?
-- Очень мало. С ним беседовал в основном Андреас. Я думал, что Куйн рискует всем ради веры, и потому считал его искренним христианином. А если бы Куйн что-то подарил Церкви, и это бы вскрылось, ему бы за это что грозило.
-- Ничего. Дарить никаким законом не запрещено. Другое дело, если бы подарили краденное и вы бы знали об этом... А Куйн дарил что-то тайно?
-- Не знаю. Андреас никогда не говорил, от кого получал подарки.
-- Ну хорошо. Тебе знакомы эти украшения? -- Инти достал мешочек с драгоценностями и раскрыл его, показывая Томасу.
-- Да, это было пожертвование. Его вручили Андреасу. Кто -- не знаю.
-- Когда?
Томас молчал, не зная, стоит ли отвечать.
-- Не помню... -- прошептал он наконец.
-- Послушай, не ври. Хоть ты и белый человек, но выходит это у тебя хуже, чем у иных тавантисуйцев. Хочешь, я сам скажу, когда ты впервые увидел этот мешочек? На второй день после прибытия.
-- Откуда ты узнал это? Про эти сокровища не могла знать даже Заря.
-- Да, она не знала. Но я знаю откуда это золото -- Андреас украл его из спальни Первого Инки. Андреас проник туда с целью убить его, но обнаружил лишь одеяло, свёрнутое валиком, что его немало раздосадовало. Но не настолько, чтобы пренебречь лежащим на столе золотом! А вот это, -- Инти показал письменный прибор, -- появилось у вас в доме на следующее утро после попытки убить Кипу. Юный амаута опознал свою вещь. Когда Андреас разбил юноше голову, он счёл того уже обречённым, ведь в ваших землях такие раны не лечат, и попытался раздеть несчастного, но негодяя спугнули. А потом он вернулся домой и на следующее утро велел тебе заняться стиркой. Но даже отстирывая кровь с его плаща, ты был готов поверить во всё, что угодно, только не в то, что твой старший наставник -- убийца! Как младший, ты должен был прислуживать ему, готовить и стирать, и будь благодарен судьбе, что Андреас не втянул тебя в свои грязные делишки и не овладел тобой как женщиной!
- Начало пути - Влад Поляков - Альтернативная история
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Ушедшее лето. Камешек для блицкрига - Александр Кулькин - Альтернативная история
- Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия - Уильям Моррис - Альтернативная история
- Генерал-адмирал. Тетралогия - Роман Злотников - Альтернативная история
- Боевые паруса. На абордаж! - Владимир Коваленко - Альтернативная история
- Дымы над Атлантикой - Сергей Лысак - Альтернативная история
- Хольмгард - Владимир Романовский - Альтернативная история
- Плацдарм «попаданцев» - Александр Конторович - Альтернативная история
- ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ - Борис Гринштейн - Альтернативная история