Несомненная реальность - Евгений Лотош

— Но позвольте! — Болотов тонко улыбнулся. — Ведь автор же описывает ее путь с самой ранней молодости. Она соблазнила священника, заставила его совершить святотатство, довела до тюрьмы…

— Автор так говорит! — возмущенно фыркнула Оксана. — Мужики, когда женщину в постель затащат, всегда оправдываются, что она виновата. Наверняка тот поп сам ее соблазнил. И воровать начал по собственной склонности. А на нее на следствии просто валил все, как на мертвую, чтобы себе наказание смягчить. А потом палач, который ей клеймо поставил – он же сам действовал, без суда. Он права такого не имел! Злоупотребление служебными полномочиями – убивать за такое надо! Сначала один братец девушку в койку затащил, а потом другой еще и железом прижег. А потом граф, Атос, мерзавец – сначала повелся на юбку, женился, никаких вопросов не задавая, а потом увидел клеймо и опять без всяких вопросов, без суда и следствия, велел повесить. И еще страдал так красиво – обманули его, как же! Пулю себе в висок не пустил, побоялся. Зато как приятно картинно страдать в присутствии друзей! Жертва! Ха!

Она дернула плечом и отвернулась.

— На ее месте я бы тоже озлобилась. Может, мстить горе-муженьку и не стала бы, но все равно…

— Но ведь она убила еще и Бэкингема, пусть и чужими руками. И отравила Констанцию Бонасье. И пыталась отравить Д’Артаньяна с товарищами…

— Бэкингема? Так она действовала по приказу Ришелье, чтобы остановить войну Англии с Францией. Почему Ришелье во Франции считают великим человеком, а тех, кто выполнял его поручения, мерзавцами? Если ее казнили за убийцу, подосланного к Бэкингему, так и Ришелье следовало убить вместе с ней. И Констанцию она по его приказу отравила. Она же не могла ее из монастыря в тюрьму отправить. Что ей делать оставалось?

Оксана помолчала.

— Ну, и еще она в Д’Артаньяна точно втюрилась по уши. Да что вы, мужики, вообще понимаете во влюбленных женщинах? Она ревновала Констанцию, понимаете? Вот и сошлось…

— То есть вы считаете, что ее казнили незаслуженно? — приподнял бровь Болотов.

— Да, именно, — твердо ответила Оксана. — Почему ваши мушкетеры, на самом деле работавшие против своего государства и убившие кучу народа, его защищавшего, герои, а она преступница? Она-то, во всяком случае, работала только на Францию, а они прикрывали королеву-шлюху, да еще и предательницу. Значит, выступали против короля, которому приносили клятву верности. Мужику, тому же Рошфору, все, что сделала миледи, сошло бы с рук. Еще и героем бы выставили. А она виновата – потому что женщина. Как мужики могут простить бабе, что та в их дела вмешивается, да еще и на равных?

Она снова фыркнула.

— Молодец, подруга, — одобрила Сапарская. — Правильно мыслишь. Мужики – они все сволочи… ну, кроме некоторых.

Болотов с Ваграновым дружно расхохотались.

— Женщины всегда найдут повод, чтобы объединиться против мужчин, — сообщил Вагранов, вытирая навернувшиеся слезы. — Однако же, сударыня, вы обладаете весьма независимым мышлением и умением не поддаваться стереотипам. Сразу видно, что математику вы изучали долго и вдумчиво, так что ум у вас вполне дисциплинирован. Нет, положительно, ни в какие гувернантки вы не пойдете. Князя Трубецкого, царствие ему небесное, отпели позавчера, через неделю, десятого октября, нового ректора выбирают. Баллотируются двое – профессоры Мануйлов и Дернов, причем победит наверняка Мануйлов. А он мой хороший приятель. Думаю, в университет мы вас как-нибудь да протащим.

— А я к тебе буду в гости ходить и профессоров смущать! — звонко рассмеялась Натали, подталкивая Оксану локтем в бок. — Только не слушай ты их. Серьезно говорю, княжна Олейникова – дама вполне респектабельная, хотя и требовательная. И дети у нее на загляденье. И платит хорошо – восемьдесят рублей в месяц, и питание за их счет. А в университете они все бедные как церковные крысы.

— Вот видите, милая Оксана, сколько сразу у вас искушений, — улыбнулся Болотов. — Только выбирай. Вот сейчас Олега вашего в чувство приведем, и все станет совсем хорошо. Подъезжаем, кажется?

Олег все так же лежал на постели, коротко и тяжело дыша и вперив бессмысленный взгляд в потолок. Болотов, проигнорировав вскинувшегося Крупецкого, подошел к постели, поставил на пол саквояж и наклонился к больному. Пощупал пульс, внимательно посмотрел на зрачки.

— Шок, — уверенно объявил он. — Просто сильный шок. Я боялся кататонического ступора – такое иногда случается, но пронесло. Причина шока непонятна, но как справиться со следствиями, я знаю.

Он вытащил из саквояжа пузырек с нашатырным спиртом, раскупорил – по комнате разнесся сильный аммиачный запах – и поднес к лицу Олега. Несколько секунд ничего не происходило, потом Олег внезапно вскинулся на кровати, едва не выбив пузырек из рук врача.

— Почему я? — громко спросил он. — Неужели во всем мире не нашлось никого другого на роль Эталона?

Он осекся и снова упал на кровать. Но на сей раз его взгляд обрел осмысленность. Он оглядел комнату, потом закрыл глаза.

— Ну-ну, — ласково сказал Болотов. — Все в порядке. Вы среди друзей.

Олег медленно открыл глаза и взглянул на него.

— Нет, — прошептал он. — Не в порядке. Далеко не в порядке. Ваш мир… — Он замолчал.

— Что – наш мир? — осторожно осведомился психиатр.

— Вам незачем знать, — прошептал Олег после невыносимо долгой паузы. — Да и мне, по большому счету, тоже. Как же я хочу домой!..

— Олег, — осторожно потеребила его Оксана. — Ты в порядке?

— Сердце колотится, — слабо улыбнулся он. — Наверное, адреналина с поллитра в кровь выплеснулось. В остальном я в норме. Ох ты, сколько вас тут собралось! Что-то не так?

— Ты не так, — шмыгнула носом девушка. — Лежал, ничего не отвечал, ничего не говорил…

— Да? А… сколько времени? И какой сейчас день?

— Второе октября тысяча девятьсот пятого года от рождества Христова, — проинформировал Вагранов. — Пятнадцатое октября по европейскому календарю, если хотите. Почти час дня. Если вы в порядке, Олег Захарович, вставайте. Обедать пора.

— Ну уж нет! — откликнулся Болотов. — Я бы как раз порекомендовал полежать, передохнуть. Что вызвало у вас такой шок, господин Кислицын? Что-то случилось ночью? Кошмар?

— Кошмар начался два месяца назад, — Олег натянул на себя одеяло и отвернулся к стене. — Но только сегодня ночью я, наконец, осознал его в полной мере. Господа, я очень признателен вам за участие, но сейчас мне хотелось бы остаться одному. Я должен кое-что осмыслить.

Оксана прикусила губу и взглянула на Болотова. Тот кивнул.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});