Несомненная реальность - Евгений Лотош

— Он самый. Господин Пряхин Микаэль Аркадьевич если и не собственной персоной, то уж через своих шестерок – точно. Шварцман говорит, что материал – часть атаки, что предполагали начать вчера. Видимо, отменить не успели.

— С-сучий потрох… — сквозь зубы прошипел Народный Председатель. — Ну, я ему еще попомню. Ладно, пока не до того. Стенограммы первой половины сегодняшнего дня уже готовы?

— Заканчивают. Расслабься, ничего интересного. Обычная жвачка. На фронте временное затишье. Шварцман прогнозирует волну завтра, когда наши вояки окончательно согласуют новую стратегию. Как раз получится: завтра готовят почву, послезавтра выносят на голосование предложения, а двадцать второго делают оргвыводы. Потом съезд разъезжается, а мы остаемся в полной заднице.

— Умеешь ты утешить. Хорошо, а что именно готовится, разведка не доносит?

— Пока нет. Не того уровня у нас источники. К вечеру прорежутся, я думаю, когда общий инструктаж проведут. Но ты не напрягайся заранее. Карты мы им сильно смешали. Может, просто решат отложить наезд до лучших времен.

— Понял. Ладно, держи в курсе. Отбой.

Народный Председатель со вздохом откинулся в кресле. Как хорошо было еще два года назад! Определенно, должность зав. отделом снабжения Комитета по строительству являлась по сравнению с нынешней чистой синекурой. Ох, где те золотые денечки… Ну кто просил неуемного Прохорцева выцеплять из толпы честолюбивых молодых управленцев именно его? И где-то он сейчас, Прохорцев? Попросить, что ли, Пашку выяснить? Нет, к черту… Тьфу ты, вот же привязалось чужое энергичное словечко! К черту воспоминания о золотых прошлых денечках. Нужно жить сегодняшним днем. Будущим, на худой конец. А о прошлом пусть Шварцман вспоминает с сожалением.

Он перебрал лежащие в левом лотке бумаги. Определенно, работа в голову совершенно не лезла. Нервно побарабанив пальцами по столу, он вспомнил о давешнем совете Шварцмана. Ткнув пальцем в кнопку интеркома, он проговорил:

— Света, ты там? Будь добра, найди мне книжку. Любую художественную, попроще.

— Да, Олег Захарович, сейчас созвонюсь с библиотекой. Вам детектив, классику, фантастику?

— Неважно. Любую книгу, но чтобы язык не слишком сложный. Наверное, детектив сгодится.

Минут десять спустя секретарша осторожно постучалась в дверь.

— Олег Захарович, можно? Вот, принесли.

Она с трудом приоткрыла дверь ногой и протиснулась в образовавшуюся щель. Обе ее руки занимали внушительные стопки книг. Олег изумленно посмотрел на девушку.

— Света, я же просил одну книгу! Да и ту через полчаса верну. Зачем мне такая груда?

— Так из библиотеки принесли, — пожала та плечами. — Авось да подойдет что-то.

— Заставь дурака богу молиться… — пробормотал Олег. Секретарша удивленно посмотрела на него, и он спохватился. Нужно лучше контролировать себя. Кажется, словечки из той жизни начинают проникать в его речь куда активнее, чем следует. — Спасибо, Света, можешь идти.

Когда за секретаршей закрылась дверь, он взял из стопки верхнюю книгу. «Дом на берегу озера» некоего Виктора Шмука. Народный Председатель наугад раскрыл детектив. «Стояла темная ночь. Небо затягивали низкие тучи, и ни одна звезда не пробивалась сквозь их плотный покров. Карастелянов медленно пробирался сквозь поросший кустарником подлесок, сжимая потной от страха рукой „Колш-15“. Пистолет почти полностью скрывался в его огромном кулаке, и только глушитель угрожающе торчал наружу. В другой руке убийца держал маленький потайной фонарик…»

Олег поморщился. Он еще по сборам помнил, что ручной пулемет «Колш-15» из-за его веса килограмм в пятнадцать (без сошек и магазина!) проблематично таскать даже на загривке, удерживая двумя руками. А уж тарахтел он так, что уши закладывало. Ну и чтиво! Ладно, без разницы. Олег вытащил из стопки чистый лист бумаги, приготовил ручку и задумался. Скажем, на русский и, для надежности, на французский. Интересно, а как латиницу перепечатывать на пишущей машинке? Да и кириллица, кстати, от тароти отличается… Ладно, дело десятое. Ну-с, поехали. «Стояла темная ночь…»

19 ноября 1583 г. Мокола

Телефон нетерпеливо зазвонил. Народный Председатель, уже ухватившийся за дверную ручку, досадливо ругнулся и вернулся к столу.

— Слушаю, — коротко сказал он.

— У нас проблемы, — раздался в трубке голос Бирона. — Перед зданием Дворца Съездов огромная толпа. Скандируют лозунги, размахивают транспарантами. Водометы уже в пути. Тебе стоит задержаться с выездом.

— Погоди, погоди! Что за толпа, что за лозунги?

— Обыкновенная толпа. Тысяч на пять человек по предварительным прикидкам. Лозунги – напополам в твою поддержку и против. Кое-где уже сцепились в драке. Я из какого-то случайного кабинета звоню, площадь плохо видно. Полиция не справляется, но общаки уже отреагировали. Внутренние войска на подходе.

— Отставить внутренние войска! — гаркнул Олег так, что чуть не сорвал голос. — Ты с ума сошел? Какие войска, какие водометы? Ты забыл, что сегодня за голосование? Хочешь этой сволочи лишний козырь в руки дать? Тем более, что половина в мою поддержку выступает! Завернуть водометы, ждать меня, ничего не предпринимать… ну, разве что драки разнимать. И подготовь какую-нибудь площадку для выступления. Я выезжаю немедленно. Понял?

— Понял, — согласился Бегемот. — Понял, что ты, как всегда, на всю голову ушибленный. Давай, жду.

От резиденции до площади Съездов нарпредовский кортеж долетел менее чем за пятнадцать минут, поставив абсолютный рекорд скорости перемещения колонной в городских условиях. При виде черных бронированных лимузинов толпа, окруженная цепью солдат с электродубинками – внутренние войска все же нарисовались вопреки приказу, раздалась в стороны, образуя проход к парадному входу. Там уже имелась импровизированная площадка для выступления: сидящий на опорах легкий грузовик с опущенными бортами и парой больших колонок в кузове. Рядом прохаживался взволнованный Бирон. Пока кортеж ехал к входу, Олег успел разобрать несколько транспарантов, колыхающихся над волнующейся толпой. «Мы хотим перемен!» – криво, от руки, было выведено на одном, явно сделанном из какой-то мешковины. «Сохраним завоевания наших отцов и дедов!» – здесь уже по кумачу вился курсивом четкий трафаретный шрифт. «Олег, ты прав!», «Не допустим реставрации капитализма!», «Даешь обновленный Путь Справедливости!», «Железняк – наш идеал», «Даешь свободу и перестройку!», «Долой зажравшихся жирных котов!», «От каждого по способностям, каждому по труду!»… Перед тем, как выйти из машины, Олег успел понять четкую закономерность: лозунги в его поддержку явно делались на коленке в последний момент, в то время как те, что против, выглядели подготовленными заранее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});