Единственная Джун - Дженнифер Хартманн

с Джун на спине, она крепко держится за меня и хихикает.

Я определенно все еще владею своим титулом «лучший в мире катальщик на спине».

Когда мы заходим внутрь, то вижу, как Теодор и Кэролайн развалились на диване перед включенным телевизором. Теодор обнимает Бабблза, а Кэролайн лежит на Агги, как на подушке. Я улыбаюсь. Джун и я передали наши любимые игрушки нашим детям, когда они родились, и игрушки уже практически истерлись до дыр от всей любви, которую они получили за все эти годы.

– Я пойду проверю торт. Он должен достаточно охладиться для глазури, – говорит мне Джун, сползая со спины.

Я с любовью шлепаю ее по попе, когда она убегает на кухню.

Идя по коридору в нашу спальню, я достаю из кармана индексную карточку и приседаю рядом с кроватью. Внизу прячется целая куча коробок из-под обуви. Дети украсили их разноцветной бумагой, маркерами, красками, блестками и проволоками для рукоделия.

Внутри хранятся мгновения нашей жизни.

Я вытаскиваю несколько коробок и сажусь, скрестив ноги, на меня накатывает ностальгия.

* * *

15 июня, 2024

• Это последний день нашего медового месяца на Гавайях. Я только что понял, что не написал ни одной карточки за последние две недели, потому что только и делал, что пораженно смотрел на мою жену. Мою. Жену. Я никогда не забуду, как она выглядела, когда ее сбила с ног волна и она встала на ватных ногах, мокрая, дрожащая, и смеялась так, будто никогда больше не будет счастливее, чем в тот момент.

Вызов принят.

* * *

16 мая, 2025

• Сегодня родился наш сын. Мы назвали его Теодор Эндрю.

Саманта Бейли расплакалась, когда мы сказали ей его имя. Она рыдала в его голубое пеленальное одеяльце, а вместе с ней и Джун.

Это был всего лишь третий раз, когда я видел, как Саманта плачет.

11 октября, 2025

• Джун решила уйти из танцев, чтобы воспитывать наших детей. Она хочет стать преподавателем танцев, но сказала, что будет стремиться к этой мечте, когда придет время. Я чертовски горжусь ею.

26 февраля, 2026

• Мы переезжаем обратно домой.

• Поли предложил мне возможность всей жизни, и, хотя будет грустно оставлять его и Венди в Нью-Йорке (и Руперта), пришло время попрощаться с большим городом. Теодор и Кэролайн должны расти рядом с бабушкой и дедушкой. Мы полетим смотреть недвижимость на следующей неделе, и нам не терпится пустить новые корни.

• Думаю, я хочу построить домик на дереве.

18 июля, 2026

• Мы с Поли открыли новый ресторан в центре Чикаго. Я совладелец. Я владею РЕСТОРАНОМ. Черт возьми… это не сон?

• Я только что вернулся домой с работы и увидел, как Теодор поднялся с подушек и сделал свои первые шаги. Ко мне. Мой сын просто пошел ко мне.

Я побежал по коридору нашего нового дома, рухнул на кровать и расплакался.

5 августа, 2026

• Мы приходим на могилу Тео каждый вечер субботы с тех пор, как вернулись домой. Джун наконец сказала мне, что Тео был ее таинственным «свиданием» все эти годы, поэтому мы решили продолжить традицию.

• Сегодня я задержался подольше. Я сказал Тео, что держу свое обещание… Я забочусь о Джун. Наша принцесса в безопасности. После того как я произнес эти слова, клянусь, я почувствовал, как ветер усилился, совсем немного. Как будто он услышал меня. Как будто он сказал: «Я знаю, Луиджи».

Это был ты, Тео?

25 декабря, 2028

• Кэролайн спросила меня, кто та женщина на фотографии, что украшала елку. То была рождественская игрушка, которую Джун и Тео подарили мне, когда я был мальчиком. Я сказал Кэролайн, что это ее бабушка – женщина, в честь которой мы ее назвали. Моя милая мама. Она сказала, что она очень красивая. А потом она сказала, что игрушечный слоник на фотографии очень похож на Бабблза:-)

5 мая, 2030

• Я так счастлив. Это все.

* * *

Тридцать лет назад я был напуганным шестилетним мальчиком, который только что потерял весь свой мир. Я свернулся калачиком на полу своей спальни, спрятавшись под кроватью с игрушечным слоненком в руках, который был моим единственным утешением.

Сейчас я сижу на полу спальни в своем новом доме, в то время как мой собственный шестилетний мальчик, моя не по годам развитая дочь и моя Джунбаг щекочут друг друга в коридоре. Их хихиканье и визг – единственное утешение, в котором я буду нуждаться, если оно когда-либо снова понадобится.

Я довольно вздыхаю.

Куда убежало время?

Я надеюсь, что однажды, лет через пятьдесят, я перечитаю все эти карточки и пойму, куда убежало время.

И я улыбнусь. Посмеюсь. И поплачу.

Я буду чертовски гордиться жизнью, которую прожил, и буду благодарен за все те маленькие моменты, которые ее создали.

– Пиццу только что привезли. – Джун стоит в дверях нашей спальни, платье помято, а волосы растрепаны после щекоток с детьми.

Боже, она идеальна.

Я киваю, наблюдая за тем, как она идет ко мне с тем же соблазнительным взглядом. В руках у нее бумажная тарелка с двумя кусками пиццы.

– Будешь смотреть на меня так же через пятьдесят лет, когда я стану старым и морщинистым? – спрашиваю я.

Поправляя низ домашнего платья, она прикусывает нижнюю губу и морщит носик.

– Смотреть на тебя как?

– Так же, как ты смотрела на меня в домике на дереве. Как будто хочешь сорвать с меня ремень и посмотреть, что там у меня в брюках. – Я хмурюсь, размышляя. – Спойлер: к тому времени, вероятно, это будет калоприемник.

– Гадость! – Она опускается рядом со мной и чмокает меня в грудь, положив голову мне на плечо, взрываясь от смеха. – Конечно, я все равно буду смотреть на тебя так.

Я ухмыляюсь и беру тарелку, которую она мне протягивает.

– Лгунья.

– Я серьезно. Возраст ничего не меняет. – Ее большие блестящие глаза смотрят на меня. – Ты будешь все тот же Брант, а я буду все та же Джун.

От ее слов у меня на мгновение перехватывает дыхание. Сглотнув, я поглаживаю ее волосы и целую в макушку.

– Да, – тихо говорю я. – Ты права.

Опустив взгляд на пиццу, я смотрю на грибы, красующиеся на кусочках. Сдерживая смех, я возвращаю внимание к ней.

– Грибы? Мы же ненавидим грибы.