"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Стерх Юрий

— Да… Удивительно. Впрочем, никто не спорит, герои есть везде. А вот как погиб твой дед? Это известно?

— Смутно. Папа пытался выяснить, но никто точно не знает. После взрыва все бросились заделывать пробоину, а потом, когда осмотрелись, деда уже не было. Все склоняются к тому, что его выбросило за борт. И найти его уже не смогли.

Рябинин на мгновение умолк, а затем вдруг задрожавшим голосом попросил:

— Товарищ командир, а можно мне с товарищем старшим помощником?

Дмитрий Николаевич поднял брови, а Долгов громко расхохотался.

— Нет-нет, Саша! — старпом обнял Рябинина за плечи. — Не будем еще сильнее все запутывать. И так такая чехарда, что без стакана не разберешься. За предложение — спасибо. Но я уж как-нибудь сам. Ты лучше скажи — а как с этой радисткой получилось? С женой капитана. Или ты не в курсе?

— Мария Изопова находилась в момент взрыва в радиорубке и была тяжело ранена. К сожалению, ее спасти не смогли.

— А деда твоего как звали?

— Василием.

— Хорошо, Саша, ты нам здорово помог, — Дмитрий Николаевич встал. — Ты иди, а мы еще тут подумаем.

Выпроводив Рябинина и закрыв плотно дверь, он спросил:

— Ну, что скажешь, Толик?

— Я в шоке. Бывает же еще такая молодежь. Что я скажу? Молодец, скажу!

— Ты все о Рябинине, а я спрашиваю о тебе. Запал не пропал еще? Или, может, другой способ поищем?

— Обижаешь, командир! Теперь даже сильней захотелось. Смотри, сколько узнали. Теперь и тебе спокойней будет. Как ты там говоришь? Отполировали красивую версию?

— Что-то мне твое щенячье настроение не нравится. Ты представляешь, скольких ты еще не знаешь мелочей, которые известны любому мальчишке этого времени?

— Да брось, командир. Я теперь им про этот «хейнкель» как заверну, так кто там сомневаться будет? Да и в чем сомневаться? В том, что я русский моряк?

— Не знаю, — Дмитрий Николаевич недовольно уставился на Долгова. — Может, тебе вообще молчать? Давай, ты будешь немым?

— Ну начинается! А давай, командир, я еще буду косым, хромым и недоразвитым? Ну чего ты боишься? Не к немцам же собираюсь! К своим!

Дмитрий Николаевич тяжело вздохнул и согнулся, будто ему на спину взвалили гору.

— Ну смотри, Толик. Если еще и ты мне выкинешь номер, никогда тебе не прощу. Хватит мне плодить вакансии на лодке.

— Не боись, командир! Не подведу!

Полярный день играл лучами солнца в грациозно проплывающих мимо изумрудно-зеленых айсбергах. Определить, день сейчас или ночь, можно было только по тому, в какой стороне светит солнце. Дмитрий Николаевич задрал голову и посмотрел на совершенно не слепящий солнечный диск. Где он? По курсу? Значит, сейчас глубокая полночь. Рядом проплыла льдина с греющимися тюленями. Увидев лодку, они недовольно сползли в воду и облаяли выглядывающих из рубки людей. Море было спокойное и тихое. Хлопья тумана появлялись из ниоткуда и, окутав подводную лодку, следовали за ней, как неотлучные стражники, как бы пытаясь укрыть своего хозяина от посторонних глаз пуховым одеялом, белыми хлопьями. «Дмитрий Новгородский» скользил беззвучно, как призрак, то появляясь из тумана черными округлыми обводами, то исчезая в возникшем на пути влажном облаке. В этом районе они крутились уже сутки. Скоро здесь должен будет проследовать конвой, притягивающий как магнит стаи подводных лодок и самолетов. Но пока было тихо и безмолвно. По времени, так пройдет еще пара часов, а затем где-то здесь разгорятся первые боевые стычки с первыми боевыми потерями. Застывшее море вспорют белые следы торпед, а затаившее дыхание небо расколют дымные следы трассеров и разрывы зенитных снарядов. А пока тишина… «Дмитрий Новгородский» захрипев балластными цистернами, исчез под водой и затаился, ожидая начала представления.

Командир спустился на нижнюю палубу и теперь сидел вместе с Максимом в отсеке гидроакустического поста и смотрел на экран надводной обстановки. Точного времени прохода конвоя над их головой не знал никто, и они постарались прибыть в район к началу суток. Было известно место, где был торпедирован американский пароход, и то, что это произошло утром четвертого июля. И все.

Хронометр показал два часа, затем отмерил еще час, но экран по-прежнему был пуст. Дмитрий Николаевич начинал волноваться. Вызвав штурмана, он принялся его допрашивать:

— А ты уверен, что сегодня четвертое июля? А не пятое или третье?

— Уверен, командир. Мы же еще на острове метеорологов календарь захватили и дату уточнили.

— А время? Время на хронометре сейчас чье? Тоже по немцам выставил?

— Да не переживай, командир. Сутки только начались, еще время есть. Я за другое волнуюсь. Откуда эти координаты взялись?

— В книге указаны.

— А тот писатель, он что, здесь с секстантом сидел и место снимал?

— Ссылку дают на вахтенный журнал другого парохода.

— Да? — с сомнением произнес штурман. — Ну тогда будем ждать.

Стрелка подползла к четырем часам, но экран по-прежнему был пуст. Глядя на то, как терзается командир, Максим неуверенно предложил:

— Кому-то и десять часов — утро.

— В книге сказано — американец был торпедирован ранним утром! — возразил Дмитрий Николаевич.

— Ну я тогда не знаю… — начал полемику Максим и тут же осекся: — Есть!

На обрезе экрана появилось бледное пятно. Оно то исчезало, то, при проходе следующей линии развертки, появлялось слабой блямбой, размером со спичечную головку.

— Не айсберг ли? — навис над экраном командир.

— Айсберги не шумят, — возразил Максим. — А вот какой это кораблик — сейчас посмотрим.

Он повернулся к другому экрану и попытался выделить частоту цели. Поднявшийся горбик плавал в среднем диапазоне. Так мог шуметь и быстро идущий сухогруз, и неспешно вращающий винтами боевой корабль. Но Максим интуитивно склонялся к первому варианту и, немного поглядев на ползущую отметку, в конце концов уверенно заявил:

— Транспорт. Идет в нашу сторону. Сейчас еще немного понаблюдаем, и вычислю точный курс. Это тот, кого мы ждали, товарищ командир?

— Не знаю. В конвой, не считая охранения, входило тридцать четыре судна. Где же остальные?

— Вот и остальные… — ткнул в экран пальцем штурман.

На срезе показались еще две блеклые точки. Когда ждешь и очень хочешь, то, как правило, и помехи превращаются в цели. Но сейчас это были не помехи. И появившийся рядом Максим опытным взглядом определил:

— Тоже транспорта. Идут одной скоростью и одним курсом. Это одна группа, товарищ командир. Это конвой.

Дмитрий Николаевич облегченно вздохнул:

— Вот и хорошо. Вот и прекрасно. Все-таки мы не ошиблись. Я буду в центральном посту, ты, Максим, мне все туда докладывай. Пора старпома готовить.

А отметки от целей все появлялись и появлялись. Теперь ими был забит весь экран наблюдения. Всплыть под перископ не позволяла элементарная осторожность. Дабы не попасть под шальную торпеду или не быть обнаруженным авиацией, «Дмитрий Новгородский» завис на глубине сто метров и наблюдал за разворачивающимся представлением. Да не много-то и увидишь в перископ в такой туман. Ну а если не смотреть, то послушать было что. Для Максима рождающиеся и затухающие звуки говорили гораздо больше, чем панорама с птичьего полета, будь она ему сейчас показана. Вот надрывно визжат винты эсминца. Отбежав в сторону от основной группы, он, очевидно, пытается отогнать подводную лодку, чей перископ заметили матросы с транспорта. А вот и сама лодка. До этого притихшая и незаметная, она теперь себя выдала, низко заурчав винтами и пытаясь скрыться на глубине. В подтверждение догадок Максима прогремела серия из четырех взрывов. Стандартный бомбовый залп охотника за подлодками. Но шумы лодки не исчезли. Ей повезло. Подмывало запустить вокруг себя хотя бы один активный импульс. Тогда бы вся обстановка предстала как на картине живописца. Но наверняка этот импульс тут же заметят на эсминцах, и на голову полетят бомбы. Да и не профессионально это. Не достойно это уважающего себя командира БЧ-7. А потому — слушать, слушать, и только слушать! Из ниоткуда вдруг родились высокие всплески торпед. И это понятно. Появились самолеты, и теперь сломя голову они несутся на высоте не более двадцати метров и сбрасывают свои режущие слух сигары. До ушей докатился удар далекого взрыва. А вот и сам он на экране. Вспыхнул белым пятном и тут же погас. Но вместе с ним начала исчезать и отметка от корабля. Судно перестало шуметь и теперь, умолкнув остановившимися двигателями и винтами, исчезало с экрана. Максим обозначил его красным электронным символом и вызвал центральный пост.