Эксперимент не удался - Теодора Игнатова

ключи и прошёл мимо, в сторону своего авто. Она развернулась за ним следом, опомнилась, сдержавшись не махнуть рукой и направилась к ожидающему водителю.

— К Нестеровым, — ответила на немой вопрос, защёлкивая ремень.

Сердце так быстро бьётся, что хочется прижать ладонь, успокоить. Будь ты проклят Уимберг, одна фраза и под ноль спокойствие, убеждённую уверенность. Неприятный осадок от пары фраз мучить будет долго, не в первое. Ощущение, что она никому не нужна, кроме Грановского.

В клетку или заботливые руки? За что вы все разбираете на куски, никто не хочет спросить, как будет собирать себя обратно. Свобода, что такое свобода?! Кажется её план провалился, снова, с оглушительным треском. Не долюбила, не отпустила, ноет душа, тоскует. Утёрла украдкой сбежавшую слезу, ей так необходимо поговорить с кем-то, выплеснуть. И тогда должно полегчать. Жизненно необходима Вика, выслушает, поймёт, примет.

А пока доедут до обители решения её проблем, остаётся потихонечку дышать и не разреветься. Неделя тишины, полной, такое же безмолвие, как ночью на девишке в его руках. Чего ждала? Кинется в признания, покаится за ошибки, попросит прощения за боль? Дура! Нельзя верить тому, что чувствуешь, хотя бы словам, и то вполне окажутся обманом. Только поступкам. Глупые терзания, прекрасно понимает Грановского не бросит, даже, если Богдан кинет к ногам весь мир и вырвет собственное сердце. Тогда был шанс, теперь нет. Семь дней назад вероятность теплилась, сейчас теряет слёзы по умершим надеждам.

В доме тихо, на кухне Димка, решила не нарушать уединения и пока не заметил, сбежать. В спину прилетело:

— Долго будешь меня избегать?

Развернулся, смотрит. Делать нечего, вошла, включила чайник.

— Чего один? Где все?

Достала заварник, баночки с чаем, поочередно открывала и нюхала.

— Мама с Алисой послали далеко и надолго, — грустно улыбнулся Нестеров, потирая лицо ладонью. — Там покрепче есть, — указывает глазами на соседний шкафчик.

Алекса встрепенулась, понимая о чём говорит.

— Не надо мне покрепче, чаю хочу, продрогла.

После встречи с Андреем до сих пор знобит. Засыпала заварку, залила кипятком. Развернулась к Димке, а хотелось наоборот спрятаться от этих проницательных глаз.

— Наверное по магазинам таскаются, — попыталась перевести тему на менее волнительную.

Сейчас любая для неё трагедия. Свадьба, будущее, Богдан, Грановский.

— Судя по твоему лицу, ещё как надо покрепче, — криво улыбнулся Димка.

Не ответила, врать не хотелось, как и признаваться, тем более ему.

— Богдан расстался с Кристиной, уже неделю как разъехались.

Отвернулась поражённая, сердце понеслось с удвоенной силой. Достала посуду, принялась разливать чай, в холодильнике обнаружила пироженные. Борется с дрожанием пальцев, подаёт Димке кружку, сесть напротив не решается, так и остаётся стоять.

— Ты имеешь к этому какое-то отношение?

— Нет, конечно, — делает глоток, обжигает язык.

— Даже врать разучилась.

— Если ты забыл, через три дня...

— Вот именно, так какого чёрта через три дня выходишь замуж! — вскочил на ноги, кричит.

Испуганно распахнула глаза, дар речи, в который раз за день, испарился. Поставила кружку, сложила руки на груди. Димка свирепо смотрит, окончательно выбивая почву из-под ног.

— Мне жалко вас до такой степени, что хоть реви как ребёнок. Алекса, ты слышишь меня?

Она моргнула, притормозив дыхание, слёзы набежали, сдерживаться больше нет сил.

— Он молчит, ты молчишь.

Тепло пробежалось по сердцу, не рассказал. Вот пусть молчит, всегда.

— Наверное потому, что сказать нечего. Конец, точка, Дим, давно всё, — сама удивлена, голос не дрожит.

— Я вижу, — тяжело опустился на стул, потирая нервно лицо.

Смахнула тыльной стороной ладони сбежавшие по щекам капли. Хватит ныть, это нервы, просто нервы. Так у всех накануне свадьбы. Взялась за горячий чай, медленно выдохнула.

— Мне кажется, как узнала, что брат, любить перестала.

Она внимательно его осмотрела. Не нарочно, само собой так выходит.

— Может и так. Слишком много всего, у меня несварение. Прекрасно понимаю, хочешь поговорить, пока не стоит, Дим, я не хочу.

— Замечательно, — с чувством выдал Димка.

Звонок вырывает из атмосферы уныния. На дисплее Грановский. Без раздумий отвечает, мгновенно сгребая волю в кулак.

— Отпустил водителя, сам заберу, соскучился очень.

— И я, готова выезжать.

— Скоро буду.

Димка сверлит гневным взглядом, отодвигает от себя кружку и просто молча отворачивается.

— Дим, у тебя что-то случилось?

В ответ тишина. Замер каменной, ледяной глыбой. Пересилив себя, Алекса подошла и обняла Нестерова со спины, положив голову на плечо.

— Так же я тебя люблю, ни больше, ни меньше. Всё будет хорошо, не переживай. Сейчас по-другому, не как тогда. Ты счастлив с Алисой, а я с Грановским. Помню как ревели, ты по Алиске, я по... Уже не важно. Теперь ни к чему слёзы, печали, жизнь наладилась, — сжала его крепче и отпустила.

Торопливо взялась за остывающий напиток, через силу засунула в себя пирожное, за день ничего не съела, надо.

— Нестеров, ты стал размазнёй, — криво улыбнулась, стараясь разрядить обстановку.

— Ты тоже, Никольская, до противного, — поморщился.

Любой начатый разговор не клеился, Нестеров младший отказывается вести светские беседы о погоде и работе, шутки игнорирует, больше молчит и смотрит задумчиво. Только пиликнуло сообщение, Алекса мигом собралась, не читая. Нет обходимости, чувствует кто его отправил, сердце несётся безумно. Забыв попрощаться вылетает вон, сбегая от тяжёлого взгляда и навстречу любимому. Грановский ожидает возле машины, с обоюдной скоростью тянутся к губам. Оторвавшись от самых вкусного рта, он приподнимает лицо повыше за подбородок.

— Плакала?

Алекса через силу улыбается, слёзы проклятущие снова набегают.

— Чуть-чуть, — признаётся, смысла нет выкручиваться.

Усаживает её в тепло салона, спешит занять место рядом и сразу отъезжает. Не требует, знает, сама ответит на незаданный вопрос.

Алекса тянется, касается волос, проводит пальцем по щеке, привлекая внимание. Нереально скучала весь день, плакала по умершим надеждам и одновременно страдала от ненормальной зависимости. Вместе стараются проводить каждую свободную секунду, целовать при каждой возможности, смотреть в глаза и говорить люблю тебя.

— Не