Парацельс – врач и провидец. Размышления о Теофрасте фон Гогенгейме - Пирмин Майер

Пространные вступления и посвящения, которыми Токсит предварял свои издания, свидетельствуют не только о его выдающихся способностях в области рекламы. Некоторые замечания личного характера обнаруживают высокий духовный уровень издателя, который, как и Гогенгейм, уделял большое внимание практике, а кроме того, несут в себе выраженные идеологические черты. В одном месте Шютц пишет о том, что «без химической философии вся медицина не более полезна, чем холодный труп» [463] . Он делает акцент на трудностях в освоении трудов Парацельса и признается, что сам вначале «понимал лишь малую часть сочинений Теофраста», поскольку в его время еще не существовало удобных терминологических словарей. Однако первые неудачи не отвратили его от дальнейшего изучения творчества Гогенгейма. Он продолжал «любить (Парацельса) и не собирался ни осуждать, ни тем более презирать его». По словам Шютца, он «твердо верил в то, что такой великий учитель не ошибался и не мог ошибаться, но точно трактовал многие явления, коль скоро он сам писал о том, что не кто иной, как Бог поставил его врачом и открыл ему тайны природы. Не сомневаясь в истинности его слов, я одновременно замечаю множество ошибок как в древней, так и в современной медицине и философии, а также вижу недостатки Реформации. Сочинения Теофраста содержат в себе много полезного для человека, и в те минуты, когда я не все понимал в его трудах, я неизменно возлагал свою главную надежду на время, которое нередко называют матерью роз и которое все расставляет по своим местам».

Центральным местом, характеризующим отношение Шютца к Парацельсу, является указание на истинное «знание», которое он, в былое время «веривший каждому адепту и блуждавший в тумане заблуждений» [464] , хотел найти в трудах Теофраста. Другими словами, Теофраст Парацельс был для него мастером и учителем, открывшим свет истины, мудрецом и вдохновителем, который никогда не ошибается. Замечания Шютца дают нам типичный пример того, что парацельсизм в ранний период своего развития больше походил на научную идеологию, чем на самостоятельную отрасль науки. В истории медицины Нового времени это далеко не единичный пример. Месмер и Ханеманн, Вирхов и Фрейд, Юнг и Адлер – каждый из них в определенной степени также символизировал собой новый виток революционного реформирования медицины, научное значение которого было всякий раз частично затемнено догматизмом, в считанные годы плотным слоем покрывавшим их новаторские концепции. Если бы не активная деятельность ранних парацельсистов, мы бы ничего не знали о Парацельсе. Однако необходимо подчеркнуть различие между самим Парацельсом и любой формой его рецепции. Это особенно важно помнить, глядя на XX столетие, когда злоупотребления именем Парацельса разрослись до неимоверных масштабов.

К заслугам ранних парацельсистов, без сомнения, относится также и переложение ряда работ Гогенгейма на латинский язык, благодаря чему искорки интереса к его творчеству сумели возгореться в Англии и Франции. В Великобритании «быстро растущая школа парацельсистов к 1590 году заняла твердые позиции наряду с галенистами. Особенно укрепились ее позиции после перевода трудов Парацельса на английский язык. Возможным популяризатором парацельсизма среди прочих адептов этого учения мог быть Джордано Бруно, который… находясь в изгнании, в это время жил в Англии» [465] .

Вторая половина XVI века и начало XVII столетия в Англии характеризуется резкой поляризацией парацельсистов и тех, кто критиковал учение швейцарского доктора. Одним из английских идеологов парацельсизма этого времени был врач Роберт Фладд (1574–1637), творчество которого пронизано теософско-гностическими идеями. Это было время идеологического противостояния, о котором, в частности, пишет Фома де Квинси в своей работе «Историко-критическое исследование о происхождении розенкрейцеров и масонов»: «Экзотерикам (непосвященным), во главе которых стоял (Фрэнсис) Бэкон, основавший позже Королевское общество в Лондоне, противостояли группы теософов, каббалистов и алхимиков. Их общепризнанным лидером был Фладд, и именно от них берут свое начало вольные каменщики» [466] . Почтение, которым Гогенгейм пользовался в Англии, усиливалось высокой оценкой его достижений в области химии. В сатирическом пассаже опубликованного в 1594 году «Ночного кошмара» Томаса Наше парацельсисты названы «бульонщиками», которые лечат все болезни двумя-тремя лекарствами. [467] Для Шекспира Парацельс и Гален вообще были олицетворением двух влиятельных направлений в медицине. [468]

Вопросы о связи учения Гогенгейма с идеологией розенкрейцеров и масонов на протяжении нескольких столетий привлекали к себе пристальное внимание исследователей и породили множество домыслов и ошибочных теорий. Исторический Теофраст «не несет ответственности» ни за движение розенкрейцеров, ни за деятельность масонов. Так же как он не является и предшественником марксизма и национал-социализма. Попытки и тех и других затянуть Парацельса в свой лагерь демонстрируют особенность, свойственную большинству идеологических движений, представители которых пытаются укрепить свой авторитет путем привлечения на свою сторону мыслителей и героев человеческого духа прошлого. Вероятно, поэтому имя Парацельса звучит и сегодня в связи с дискуссиями вокруг проблемы «нью эйджа» и других альтернативных направлений современной культуры.

Порой пропасть между историческим Парацельсом и его загадочным образом, растасканным по кусочкам идеологическими авантюристами, увеличивается до впечатляющих размеров. Однако подчас даже ошибочная рецепция его фигуры и творчества вносит ценный вклад в историю человеческого духа. Так, в связи с упомянутыми выше розенкрейцерами вызывает интерес мистическая утопия Якоба Валентина Андреа (1586–1654). Мысль о том, что Реформация должна неминуемо повлечь за собой обновление и улучшение политической и общественной жизни, прозвучавшая через 100 лет после выступления Лютера, возможно, стала результатом осмысления Андреа соответствующих идей Парацельса. Сочинения Андреа, среди которых необходимо назвать «Химическую свадьбу», утопическую работу «Христианополис» и известную «Славу братства, известие о братстве славного ордена розенкрейцеров, обращенное ко всем ученым и владыкам Европы», не только содержат в себе изрядную долю парацельсовских идей, но и прямо отсылают читателя к трудам Гогенгейма. Так, в «Славе братства» мы читаем: «Особую славу стяжал Теофраст, прозванный Парацельсом, который хотя и не принадлежал к нашему братству, но при этом мог читать liber mundi (книгу мира) и на основе прочитанного возвышался духом. В своих сочинениях он, подтрунивая над любопытством читателей, даже говорит о том, что будто бы прочел все, скрытое в той книге от посторонних глаз… так это или нет, но кажется, что он действительно достиг желанной гармонии» [469] .

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});