Вяземская катастрофа 41-го года - Лев Лопуховский

Правильно говорят, что ошибки были допущены на всех уровнях управления войсками, и не только управления. Но ошибка ошибке – рознь, и точку здесь ставить нельзя, потому что последствия их несравнимы: чем выше инстанция, которая допустила просчет, тем тяжелее последствия. Непосредственную ответственность за катастрофу под Вязьмой несут Верховный Главнокомандующий, Генеральный штаб и командующие Западным, Резервным и Брянским фронтами.

Но поражение советских войск нельзя объяснить только ошибками и просчетами, допущенными Ставкой и командованием фронтов при подготовке и проведении операции. Причины лежат глубже и берут свое начало в области политических, социальных и морально-нравственных отношений до и во время войны. Ответы на эти вопросы может дать только специальное исследование.

Вот уже прошло более шести десятилетий, как окончилась война. Но объективная история Отечественной войны так и не написана. Существующая официальная история минувшей войны создавалась в то время, когда были живы те, кто был повинен в поражениях Красной Армии, чья совесть была отягощена огромными и неоправданными потерями. Ведь многие наши военачальники не только писали мемуары, где они за счет, казалось бы, небольших сдвигов по времени и месту действий подчеркивали свою причастность (или, наоборот, непричастность) к тем или иным важным событиям, а порой просто затушевывали задним числом свои ошибки. Но они своими трудами и выступлениями, участием в сборниках к юбилейным датам, наконец, своим авторитетом победителей давили на историков, допуск которых к документам архивов был жестко ограничен. И давили не только авторитетом – от них зависели судьбы и карьера тех людей, которые, собственно, и писали эту историю. Достаточно посмотреть состав главных и неглавных редколлегий исторических трудов. По-человечески понять авторов воспоминаний можно – приятнее подчеркнуть свои заслуги, а критики всегда найдутся. Кроме того, следует учитывать, что мемуары не просто субъективны. Их беспощадно редактировали, авторов заставляли переписывать рукописи, запрещали им упоминать о неудачах и потерях[368].

Давно уже не является секретом то, что в советской историографии Отечественной войны имел место самый обычный произвол. История писалась или переписывалась в угоду тем или иным вождям и вошедшим в фавор политикам и военачальникам. Позволю себе привести еще один пример «гибкости» генеральной линии партии в этом отношении из личной практики. По заданию Воениздата мне пришлось заняться внутренним рецензированием очередной книги о боях на Малой Земле. Не прошел еще и месяц со времени кончины Л. Брежнева, как из редакции издательства последовало указание – не тратить время на вычитку материала, связанного с его именем, – «все равно все выбросим». И это в то время, когда «все прогрессивное человечество все еще оплакивало кончину видного деятеля международного рабочего и коммунистического движения». Конечно, это не была инициатива руководства издательства. Так, при активной помощи идеологов КПСС и цензуры создавалась отретушированная история минувшей войны.

В настоящее время состоялось решение президента РФ В.В. Путина о подготовке к изданию нового многотомного труда по истории Великой Отечественной войны. У многих историков и исследователей возникают опасения, что в нем опять будут повторены ошибки парадной 12-томной «Истории Второй мировой войны», в которой основные события войны излагались сугубо односторонне (а война – процесс двусторонний). Это была не история войны, а хвалебная история КПСС в период войны. Дискуссии по каким-либо существенным вопросам войны в то время исключались. И сейчас не созданы условия для глубокого исследования вопросов, связанных с решающими сражениями войны (имеются в виду не особенно удачные из них, так как у побед много отцов, и лишь поражение – всегда сирота). Приказы о дальнейшем рассекречивании архивов периодически издаются. Но от провозглашения намерений до их осуществления – дистанция огромного размера. По-прежнему засекречены многие документы, особенно переговоры Ставки (и ее представителей) и Генерального штаба с командующими фронтами, армиями. А без этого невозможно сделать правильные выводы о подготовке и проведении операций.

Многие документы до сих пор находятся на особом хранении, в архиве Генерального штаба и в архиве Президента (бывшем архиве Генерального секретаря ЦК КПСС). Мне уже приходилось писать, что материалы комиссии Г.М. Маленкова по Воронежскому фронту (июль – август 1943 г.) хранятся в Президентском архиве, куда простым исследователям доступа нет. По телефону сотрудник архива заявил автору этих строк, что материалы до сих пор являются секретными и не подлежат публикации в открытой печати. Весьма показательно, что материалы таких же комиссий, возглавляемых Маленковым, по работе на Сталинградском (1942 г.), Центральном (начало 1943 г.) и Западном фронтах хранятся в фондах архива РГАСПИ (бывшем архиве ЦК КПСС). С ними может ознакомиться любой исследователь. Почему же прячут материалы комиссии по событиям под Прохоровкой? В конце концов, в Курской битве наши войска одержали бесспорную победу!

Видимо, те, кто обладает всей полнотой информации, решили, что в наше сложное время (а было ли в России когда-нибудь иное время?) нести в общество правду просто опасно: зачем лишний раз привлекать внимание к ошибкам политического и военного руководства в ходе Отечественной войны. Поэтому соответствующие ведомства и не спешат делиться имеющейся у них информацией с общественностью. Правду, если и выдают, то мизерными порциями. Ими движет отнюдь не забота о престиже страны и Вооруженных сил. Чиновникам от военной истории невыносима сама мысль о том, что кто-то может поставить под сомнение их компетентность. Под флагом патриотизма хотят вернуться к единомыслию. Все чаще с трибун совещаний звучат требования запретить некоторые программы на телевидении, поставить под контроль Интернет.

Иногда примитивно полагают, что народ, патриотов нужно и можно воспитывать только на победах и положительных примерах. Это наивное заблуждение: в наше время нельзя долго скрывать горькую правду войны, которая состояла не только из побед, были и поражения. Наоборот, горькое, но правдивое описание не самых удачных событий минувшей войны во всей их сложности и противоречивости быстрее затронет душу, например, молодого человека, оставит след в его сознании. По меткому выражению замечательного русского писателя Виктора Астафьева, «кто врет о прошедшей войне, приближает войну будущую». Кроме нравственного аспекта, следует иметь в виду, что обучение и воспитание высокопрофессиональных военных кадров, глубинные интересы развития военной науки и искусства требуют трезвого и беспристрастного анализа событий Великой Отечественной войны. Разве можно развивать военную науку на основе «отретушированного» опыта войны? В свое время начальник Генштаба Жуков на докладе Главного разведывательного управления с анализом боевых действий впервые созданных немцами танковых армий начертал резолюцию, повергшую генштабистов в шок – «Мне это не нужно <...> В современных условиях также преступно пренебрегать реальным, без изъятий, опытом минувшей войны. Учиться побеждать лучше на ошибках своих отцов и дедов, чем на своих собственных. Иначе опять возобладает принцип – «мы за ценой не постоим». Опять будут появляться «лучшие министры обороны всех времен и народов» и военачальники, которые не могут расставить правильно 38 снайперов, чтобы уничтожить шайку бандитов.

Войн без потерь не бывает. Наша армия за пять месяцев тяжелых оборонительных боев 41-го года заплатила высокую цену за то, чтобы война повернула вспять. Давно пора сказать народу правду, какой ценой завоевана победа под Москвой. Прежде чем опровергать умозрительные и ничем не обоснованные расчеты некоторых публицистов о потерянных страной 30 и даже 40 миллионах человек, надо попытаться на основе документов ответить на простой вопрос – куда делся в октябре 41-го года миллион бойцов из числящихся в составе трех фронтов 1250 тысяч? Официальные инстанции ответа на этот вопрос не дают.

Нет до сих пор и ответа на вопрос, какую цену пришлось заплатить народу за Победу в войне. Пусть демографы считают неродившихся из-за войны детей: нас интересуют в первую очередь потери с военно-оперативной точки зрения, как основной показатель, в частности, уровня подготовки войск и компетентности командования. Без знания людских и материальных потерь нельзя считать законченным исследование войны вообще. Освещение военных действий, профессионализма и роли полководцев, итогов и уроков войны должно быть неразрывно связано с учетом цены Победы [80]. Конечно, это весьма болезненная тема.

Готовить данные о потерях комиссия Генштаба начала задолго до окончания «холодной войны» и последующей перестройки. В то далекое время в условиях ожесточенной идеологической борьбы с западными «фальсификаторами» истории Второй мировой войны давать им лишние козыри было бы неразумно. Вне всякого сомнения, существовал политический заказ, отказаться от которого было нельзя. Сейчас обстановка изменилась. Но признаться в сокрытии правды тем, кто готовил цифры, – смерти подобно (политической, конечно). Точные цифры потерь Вооруженных сил установить сейчас уже невозможно, но надо хотя бы назвать порядок цифр, близкий к реальности, чтобы, с одной стороны, осознать подлинную цену нашей Победы, с другой – чтобы понять, почему за нее пришлось заплатить такую непомерно высокую цену. А для этого нужно иметь мужество смотреть правде в глаза, нужна политическая воля. Ветераны, родные и близкие погибших и пропавших без вести воинов имеют право знать правду, какой бы горькой она ни была. Жестокая правда войны отнюдь не умаляет нашей Победы над сильным и коварным врагом. В этом отношении можно вспомнить слова маршала Г.К. Жукова – а уж он-то знал немецкую армию: «Надо, наконец, посмотреть правде в глаза и, не стесняясь, сказать о том, как оно было на самом деле. Надо оценить по достоинству немецкую армию, с которой нам пришлось столкнуться с первых дней войны. <...>Мы учились в ходе войны и выучились и стали бить немцев, но это был длительный процесс»[369]. И он же, высказываясь позднее о послевоенной кадровой политике, в частности, заметил: «Командиры учились войне на войне, расплачиваясь за это кровью наших людей»[370].